мы все никогда бы не родились, это тоже надо помнить в наше скверное
время. Не бойся, я никому не скажу, что ты девочка с Корабля. Отдыхай
спокойно. Мой дом - твой дом.
На следующий день мистер Куцов предложил - ради моего же блага -
научиться говорить на местном диалекте. Это было разумно. Туман в голове
немного рассеялся, и я уже начала беспокоиться о том, как бы найти способ
связаться с Кораблем, время шло. Чтобы это сделать, мне наверняка
понадобится сходство с туземцами. А если я не свяжусь с Кораблем, тогда
роль туземца засветит мне пожизненно, черт побери!
И все-таки мистер Куцов был искренен не до конца. На уме у него было
явно больше, чем он говорил, я это чувствовала. Неужели же он просто так
делает добро презренной "самаритянке"? Вряд ли. Тут есть что-то еще. По
какой-то причине я интересовала его сама, лично.
В тот день мы пару часов упражнялись в произношении. Некоторые
отличия имели закономерность, например, замещение гласных, замена "п" на
"б", а также употребление "быть" вместо "есть"; зато другие казались мне
начисто лишенными логики. Хотя, допускаю, лингвист может со мной не
согласиться. Мистер Куцов сказал просто:
- Я не знаю, почему мы так говорим. Говорим - и все.
Он настойчиво упрашивал меня заниматься, а я продолжала гадать, что
же у него на уме. Почему он так обо мне заботится?
Через некоторое время я начала делать первые успехи. Система в их
диалекте все-таки была, но так глубоко запрятана, что я уловила ее,
наверное, только подсознательно.
Через несколько дней, когда дело у меня здорово продвинулось вперед,
мистер Куцов сказал:
- Уже почти хорошо, только ты так произносишь слова, словно у тебя
рот манной кашей набит.
Ничего удивительного, подумала я, потому что только ею он меня и
кормил. Но в любом случае я повторяла только то, что слышала от него. Его
дикция была моей дикцией, и исправлять мистеру Куцову оставалось только
самые грубые мои ошибки.
Но главное, во время наших бесед я выяснила причину неприязни этих
колонистов (я уже почти не называла их про себя грязеедами) к людям с
Кораблей.
- Тут все непросто, - сказал мистер Куцов. - Мы же видим, когда вы
высаживаетесь на планете, что вы совсем не так отсталы и бедны, как мы.
Когда на этой планете основывалась колония, среди поселенцев не было ни
одного техника или ученого. Я могу их понять. С какой стати им покидать
Корабль ради планеты, ведь там они могли заниматься любимым делом, а здесь
для этого нет ни оборудования, ни возможности. Нам казалось, что все люди,
пережившие конец Земли, являются равноправными наследниками всех знаний и
достижений человечества. Но вышло иначе. И потому, если в спокойные
времена Корабли игнорируют, то в плохие, как сейчас, ненавидят, видя в них
источник бед. Людей с Кораблей преследуют, и можешь считать, что тебе еще
повезло...
Я слышала его голос, но понять ничего не могла.
- Но мы же никому не мешаем, - сказала я. - Мы просто живем, как и
все остальные...
- Я вас не виню, - медленно произнес мистер Куцов. - Но я не могу не
видеть, что вы совершили ошибку, и в конечном счете она потребует
расплаты.
Почувствовав себя лучше, я прошлась по дому мистера Куцова. Это был
небольшой домик на самой окраине Фортона, чистый, окруженный деревьями и
садиком. Мистер Куцов жил один; когда не было дождя, работал в своем
садике, в дождь, наоборот, уходил в дом, к лампе и книгам. На фургоне он
проделывал с товаром регулярные рейсы к побережью и обратно - раз в две
недели.
Это был не очень доходный бизнес, но мистер Куцов говорил, что в его
возрасте выгода уже не так важна. Не знаю, всерьез он говорил это или нет.
Сказав, что моя одежда не годится для девочки, мистер Куцов ее
забрал, а взамен принес другую, местного покроя. Одежда подходила по
росту, но под мышками висела совсем свободно.
- Вот, - произнес мистер Куцов удовлетворенно. - Так-то лучше.
Но мне пришлось немного ушить одежду, подогнать по фигуре.
Я бродила по дому, но выходить мне не разрешалось. Я не жалела: два
дня из каждых трех лил проливной дождь, а когда он не лил, то казалось,
вот-вот польет. Я все время занималась, мистер Куцов продолжал наставлять
меня в манерах и правилах поведения, пока не решил наконец, что при
известной осторожности я смогу в приличном обществе сойти за местную.
В доме было много книг. Когда мистер Куцов уехал в город, я
просмотрела некоторые и обнаружила множество интереснейших вещей.
Например, что Историю, родину лоселей, открыли всего сто лет назад.
История - это континент на западе. С тех пор лоселей привозили оттуда на
кораблях и использовали для простейшего физического труда. На этом
континенте раньше никаких лоселей не было, но сейчас численность их быстро
росла, причем не только тех, которые находились в рабстве у людей. Большое
число лоселей обитало в отдаленных лесных массивах. Почти все авторы,
которых я прочла, отказывали лоселям даже в зачатках разума, ссылаясь на
их неспособность ни к чему, кроме самого простейшего труда, и отсутствие у
них языка и навыков пользования огнем. С другой стороны, я помнила, что
рассказывал мистер Куцов об их умении узнавать своих врагов. Ничего
смешного здесь нет. И честно говоря, я сейчас даже рада была, что так
удачно выпуталась при встрече с тем диким лоселем на второй день после
высадки.
Я сориентировалась по географическим картам мистера Куцова и,
повинуясь порыву, скопировала их для себя.
И еще я обнаружила книгу, которую написал сам мистер Куцов. Это была
старая книга, роман, называвшийся "Белый путь". Не очень удачное
произведение - мистер Куцов пытался сказать в нем слишком многое, и это не
получилось. Но его роман был намного лучше, чем книга моего брата Джо.
Сам мистер Куцов не отрицал, что он - автор.
- Знаешь, мне потребовалось сорок лет, чтобы ее написать. С тех пор я
прожил еще сорок два года, пожиная политические плоды этого труда. Это
были очень интересные сорок два года, но я не уверен, что, вернись я в
прошлое, я стал бы писать эту книгу снова. Прочти ее, если тебе интересно.
В книге была сплошная политика, и по кое-каким намекам мистера Куцова
у меня сложилось впечатление, что последние сорок два года он жил так
бедно и трудился так много совсем не случайно. Отчасти - из-за книги.
Странная вещь - политика...
Потом я нашла свою одежду там, где мистер Куцов ее спрятал, и - очень
важно! - ответ на вопрос, который я ни разу не задавала старику. Ответ
содержался в газете, в последней фразе одной из статей: "После вынесения
приговора Дентремонт отправлен в территориальную тюрьму города Фортона
отбывать свой трехмесячный срок".
Обвиняли его в нарушении границы. Мне подумалось, что
подстрекательство к беспорядкам обошлось бы Джимми дешевле, и самое малое,
что им следовало бы сделать, это правильно написать его фамилию. Что это
именно Джимми, у меня не возникало никаких сомнений.
И, лишь только представился случай, я, надев собственную одежду и
куртку, ускользнула в город. Первым делом я выяснила, где находится
тюрьма. По пути мне пришлось пройти мимо того места, где занимался своим
бизнесом Хорст Фангер: там были дом, загон, сарай, конюшня и помост
аукциона, и все это располагалось в самом худшем районе города. А худшим
этот район был как раз потому, что именно там проживали Хорст и ему
подобные.
Когда я вернулась, мистер Куцов встретил меня очень сердито.
- Нельзя, - выговаривал он мне, - ходить по улицам в такой одежде.
Она же не женская.
Потом он несколько дней внимательно за мной следил, пока я наконец не
убедила его, что отныне буду вести себя паинькой.
В один из дней, когда я, демонстрируя примерное поведение, сидела
дома, я и обнаружила тот портрет-фотографию. На ней были изображены мистер
Куцов, мужчина помладше, женщина и девочка примерно моего возраста, но
гораздо упитаннее. Это был явно семейный портрет. На мой вопрос старик
коротко и мрачно ответил:
- Они все умерли.
И все. Я и представить не могла, что этот портрет дает ключ к тому,
зачем он ухаживает за мной и так оберегает. Мистер Куцов был милым и умным
стариком, но в том, как он обращался со мной, было что-то необъяснимое.
Быть может, он думал, что я останусь в его доме, хотя должен был бы знать,
что я не сделаю этого, я просто не могу остаться. Когда я убежала в город,
он выглядел очень несчастным, но потом... Просто жалко было смотреть на
взрослого уже и пожилого мужчину. Сколь мало понадобилось заверений, чтобы
все стало по-прежнему. Я думаю, он обманывал себя, причем - сознательно.
Но, собираясь в очередное свое путешествие к побережью, он не мог
взять меня с собой. Не позволяла, видимо, старомодная, пуританская натура.
И - очень удачно! - мистер Куцов решил, что лучше я буду дожидаться его
возвращения дома.
Старик долго объяснял мне - где что лежит и что делать, если кончится
запас масла и яиц; я кивала в ответ, и он остался доволен моей
понятливостью.
Но сразу, как только в полдень он уехал на своем фургоне загружаться
товаром, я отправилась в город.
Чтобы добраться до тюрьмы, мне пришлось пройти пешком почти весь
Фортон. Хоть он и был территориальной столицей, тем не менее это был
скорее городок, чем город - в том смысле, как я понимала это слово. День
стоял серый, влажный, именно такая погода заставляет меня ненавидеть
планеты, и когда я дошла наконец до тюрьмы, над головой уже нависали
тяжелые тучи.
Тюрьма была крепким, солидным зданием, выстроенным из крупных
каменных блоков и окруженным железной оградой с острыми пиками. Все окна,
от подвала до верхнего этажа, перекрывались двойными решетками. Как и в
первый раз, я обошла все здание кругом. Оно выглядело неприступным. Между
оградой и стеной пролегала дорожка, по которой неустанно бегали две
огромные, полосатые и очень злые на вид собаки. Одна из них даже
сопровождала меня лично вокруг всего здания...
Я уже собиралась пойти на второй круг, когда неожиданно начался
дождь. Это послужило толчком, и, собравшись наконец с духом, я подбежала к
главному входу и нырнула в дверь.
Не успела я отряхнуть с одежды дождевые капли, как вдруг из одного из
кабинетов вышел человек в зеленой форме. Сердце у меня екнуло, но он лишь
мельком взглянул на меня и пошел дальше, чеканя шаг, направо и вверх по
лестнице - на второй этаж. Пронесло, подумала я и решила разнюхать
подробнее, что здесь к чему.
Пока я читала записки на доске объявлений, в коридор вышел еще один
человек. На нем была такая же зеленая форма, и... он направился прямо ко
мне. Его походка очень живо напоминала походку миссис Кейтли из
Инженерной. Я не стала ждать, двинулась навстречу, и когда мы поравнялись,
спросила невиннейшим голоском:
- Не могли бы вы мне помочь, сэр?
- Ну, это смотря в чем. А какая помощь тебе нужна?
Это был крупный мужчина, жесты его были неторопливы, речь тоже. На
одном из карманов его форменной рубашки виднелась нашивка углом, а на
другом - пластинка с надписью: РОБАРДС. Вблизи этот самый Робардс казался
добродушным и совсем не похожим на миссис Кейтли.
- Понимаете, Джерри должен написать о мэрии, Джимми должен взять
интервью у мэра, а мне достались вы...
- Погоди, погоди. Прежде всего, как тебя зовут?
- Билли Дэвидоу, - ответила я, припомнив автора какой-то газетной
статьи. - Но честно говоря, сэр, я без понятия, что писать, поэтому я
