не дало результатов. Впрочем, далеко не все связи Глинского и
Коменкова были выявлены.
Оставался еще один путь для поиска. Это неведомая пока
Рая, приблизительный адрес которой был, однако, известен. Если
к тому те учесть, что плохая, разбитая и давно заброшенная
проселочная дорога из дачного поселка в направлении прямо
противоположном шоссе все же была обнаружена и машина Глинского
хотя и с трудом, но могла по ней проехать, то версия "Рая"
требовала отработки. К концу дня выяснилось, что и Рая домой не
возвращалась. Вечером расстроенный и вконец измотанный Денисов
докладывал о своих неудачах Цветкову, который его выслушал, не
перебивая, и огорченно сказал;
-- М-да... Бывает и так, милый ты мой, бывает. Что-то,
выходит, мы не учли. Или еще не узнали.
...А случилось самое простое и в то же время неожиданное.
Не успел Глинский выбраться на машине из дачного поселка, как
внезапно мотор заглох. Никакие попытки снова его завести не
помогли. Видимо, засорился карбюратор. Сам Глинский, а тем
более Коменков в этих делах ничего не понимали, помощи искать
было негде, все дачи вокруг оказались пустыми. В конце концов
машину пришлось толкать, чтобы спрятать за кустами.
Потом они пешеходной дорожкой отправились к станции.
В Москве решено было неприятное происшествие сгладить
обедом в ресторане. Затем развеселившийся Коменков потащил всех
к какому-то приятелю.
-- А у меня деловой разговор к Раечке,-- упрямо, хотя И не
очень твердо объявил Глинский.-- Ей-богу, деловой. Правда,
Реечка?
-- Нет вопроса!-бодро откликнулся Коменков.-- Генка
вернется только в семь, после работы. Ключи тут.-- Он похлопал
себя по карману и лукаво подмигнул.-- А у меня есть тоже
деловой разговор, только в другом месте. Так что на время
расстаемся, и все дела. Принято?
Лишь последней электричкой Рая уехала из Москвы, а сильно
подвыпивший Глинский, подхватив такси, направился к себе, по
дороге пытаясь сообразить, как ему завтра доставить в Москву
собственную "тачку".
В подъезде дома его размышления были не очень вежливо
прерваны. Глинский попытался было сопротивляться. В результате,
слегка помятый, он очутился уже в совсем другой машине и был
доставлен на Петровку.
А утром злой, невыспавшийся, но вполне протрезвевший,
Глинский предстал перед Лосевым, Под глазом у него растекался
фиолетовый с желтыми подпалинами синяк.
-- Так-так,-- насмешливо сказал Виталий,-- Что-то неважный
у вас вид, Глинский. Плохо спалось после всех попоек?
-- Не ваше дело,-- отрезал Глинский.-- На каком основании
меня задержали, извольте сообщить.
-- Вас арестовали, а не задержали. На основании санкции
прокурора. Отвечать на вопросы будете?
-- - Спрашивайте, спрашивайте,-- снисходительно разрешил
Глинский.-- По мере сил буду отвечать.
-- Что ж, попробуем,-- согласился Лосев.-- И для начала
очертим круг ваших знакомых. Даже два круга. Вот первый.
Маргариту Евсеевну знаете?
-- Ну, допустим, знаю. Что из этого?
-- Веру тоже знаете, Хрисанову?
-- Знаю.
-- А Раю?
-- Вы что,-- насмешливо поинтересовался Глинский,-- по
моим амурным делам специализируетесь? С кем, значит, спал, да?
А я, знаете, джентльмен и на такие вопросы...
-- Какой вы джентльмен, я знаю,-- невольно сорвавшись,
угрожающе сказал Лосев и, досадуя на себя, уже ровным тоном
переспросил: -- Так Раю знаете?
Глинский бросил на него настороженный взгляд.
-- Знаю,-- коротко ответил он.
-- Пока все,-- заключил Лосев.-- По первому кругу
знакомств. Теперь второй круг. Шанина Диму знаете?
-- Представьте себе, знаю,^-с вызовом ответил Глинский.
-- Бобрикова?
-- Тоже знаю.
-- Нину Сергеевну?
-- Знаю.
С каждым новым именем настроение Глинского все больше
портилось. Он начинал злиться и трусить тоже. Лосев делал вид,
что ничего не замечает, и все так же спокойно и ровно продолжал
спрашивать.
-- А Льва Константиновича знаете?
-- Знаю...-- В голосе Глинского впервые мелькнула
неуверенность.
-- Виктора Коменкова?
-- Ну, к этого знаю. Что из того?
-- А вы не догадываетесь?
-- Даже не собираюсь догадываться. И вообще...-- Глинский
все больше начинал нервничать.-- Бросьте ваши дурацкие вопросы.
Я вам могу еще
сотню знакомых назвать,
-- Не надо. Пока хватит,-- возразил Лосев.-- Это ведь не
только круг ваших знакомых, но и -- круг известных нам дел,
точнее, преступлений. И вы все прекрасно уловили, не
притворяйтесь.
-- Вы мне лучше загадки не загадывайте,-- угрожающе
произнес Глинский.-- А то я вообще больше слова не скажу,
увидите;
-- Ладно,-- покладисто, даже охотно согласился Лосев.-- Не
буду загадывать загадок.-- И, неожиданно вынув из папки
изготовленную Глинским доверенность, резко спросил: -- Вы
писали?
Глинский бросил взгляд на бланк, секунду помедлил, петом
нахально посмотрел Виталию е вызовом сказал:
-- Ну, допустим, я.
Лосев вынул вторую доверенность.
-- А эту?
-- Ого! Какая коллекция! Ну, и эту писал.
-- Такое признание делает вам месть, Глинский,--
усмехнулся Виталий.-- Выходит, сообразили, что отпираться
бесполезно?
-- Что я сообразил, вес не касается.
-- Ладно. Так кто же вам платил за эту работу?
-- Никто. Так, знаете, баловался,-- насмешливо ответил
Глинский.
-- Ну, побаловались и кому отдали?
-- Выбросил, И кто-то, видимо, подобрал.
-- Так. Значит, на вопросы отвечать не желаете?
-- -- А вы это только что сообразили?
-- А вы сообразили, почему прокурор дал санкцию на ваш
арест?
Это был для Лосева тот редчайший случай, когда человек
оказался до такой степени враждебен и ненавистен ему, внутренне
неприемлем, что контакт с ним никак не возникал, просто не мог
возникнуть. И Виталий сам начинал злиться и нервничать.
-- Скажите, Глинский, почему вы работаете вахтером?
-- К вашему сведению, у нас любой труд почетен.
-- А какое у вас образование?
-- Вас не касается. Впрочем... Кончил педагогический. Так
сказать, учитель.
-- Почему же стали вахтером, интересно?
-- Почему вахтером? -- снисходительно переспросил
Глинский.-- Пожелал. Больше, знаете, свободного времени... для
самообразования. И вообще,-- он пожал плечами,-- я устроен так,
что карьеру делать не хочу. У меня другие радости в жизни. Вот,
например, женщины. Это прекрасно!
-- И деньги?
-- . И деньги,-- охотно согласился Глинский, ехидно блестя
глазами.-- Вам это, конечно, чуждо, я понимаю.
-- Почему же? Но вахтер получает мало.
-- Зато остается время для приработков.
-- - И вы своей жизнью довольны?
-- Вполне. Только оставьте меня в покое.
-- Исключается. Самой вашей жизнью. Входит, так сказать, в
условие. И при таких условиях жизнь ваша не так уж
привлекательна, мне кажется. Скажите, у вас еще не было
судимости? Мы не успели проверить.
-- Можете не проверять. Не было.
-- Тогда понятно. Жизнь этой стороной к вам просто еще не
повернулась. Но учитывать это вы должны были как умный человек.
Порок-то ведь всегда наказывается. Это еще, кажется, в библии
сказано. Ну, допустим, получили вы от Льва Константиновича
какую-нибудь жалкую тысячу рублей...
-- Ну, знаете! Вы меня...
-- Пожалуйста,-- оборвал его Виталий, словно его
интересовали не факты, а сам спор о жизни.-- Допустим, вы
получили даже пять процентов от...
-- Десять! -- в свою очередь, запальчиво оборвал его
Глинский.-- Десять, не меньше!
-- Пусть даже десять. Но сегодня он их вам вручил, а
завтра...
-- При чем тут завтра? Я сегодня же на них куплю, что
хотите, любую машину, пол-"Березки", любую женщину, наконец!
Согласитесь, здесь стоит рискнуть, черт возьми!
Глинский зло стукнул кулаком по колену.
-- Это не риск,-- возразил Лосев.-- Это всегда в конечном
счете проигрыш. Катастрофа, Об этом Лев Константинович вас,
конечно, не предупредил, когда пригласил, а точнее, заманил...
-- Условия ставил я! Можете у него самого спросить.
-- И спросим,
-- Вот-вот. И спросите. И у Нинки можете спросить.
-- А не скажут они, что организатор всего этого вы? Что,
допустим, тот же Лев Константинович вообще в этом не замешан? В
самом деле, вы смотрите, что получается. Вы изготовили
фальшивые доверенности, вы через ту же Маргариту Евсеевну нашли
подходящего фондодержателя и через Веру тоже. Затем вручили эту
доверенность, скажем, Шанину, и тот со Смоляковым, это шофер...
-- Да знаю я его,-- отмахнулся неожиданно встревожившийся
Глинский.
-- ...Так вот, Шанин со Смоляковым получили после этого
товар и отвезли, предположим, в цех к Свиридову, в
Лялюшки-есть, знаете, такая...
-- Знаю,"вновь напряженно оборвал его Глинский.
-- ...Вот они и отвезли. И все. При чем здесь Лев
Константинович, спрашивается?
-- При чем? -- слегка обескураженно переспросил
Глинский.-- А идея чья? А кто, извините, всех нашел, дал
задания?
-- А он разве письменные указания какие-нибудь давал вам?
Или свидетели тут были? Да вы просто хотите утопить невинного
человека, вы и, скажем, тот же Шанин, если он такие же
показания даст. Хотите снять с себя дополнительную
ответственность как главарь. Это все любой адвокат докажет. Вот
вам и ваша распрекрасная жизнь. Ведь хищения-то колоссальные,
Глинский. И соответствующая статья по такому случаю...
-- Стойте, стойте! -- прервал Глинский.-- Вы куда
поворачиваете? Тоже в его адвокаты записались?
-- Да нет. Сама ситуация так поворачивается, не заметили
разве?
-- Бросьте! Шантажируете, да? Запугиваете? -- дрожа от
волнения и ярости прошипел Глинский: -- Не пройдет!
-- А зачем мне вас шантажировать и запугивать?-- недобро
усмехнулся Лосев.-- Мне от вас ничего не требуется. Вина ваша
доказана. А вот вы подумайте и над вашей распрекрасной жизнью и
над ситуацией, которую я вам обрисовал. Защищаться Лев
Константинович будет отчаянно, сами понимаете. И тут лучшей
версии он не придумает.
-- Ладно,-- нервно ответил Глинский,-- я тоже, знаете, не
христосик, чтобы чужие грехи на себя брать.
-- Да уж до христосика вам далеко,-- согласился Виталий.--
С вами поговоришь, так мыть руки тянет. Большой вы подлец,
Глинский. Большой,-- не сдержавшись, добавил он.-- Это я так,
неофициально вам говорю.
-- А я в вашей аттестации не нуждаюсь,-- огрызнулся
Глинский.-- И кое-что придумаю еще, будьте уверены.
-- Что ж, дайте тогда знать. А -- пока все, на первый раз.
...В тот же день Лена позвонила Липе.
-- Леночка, миленькая, родненькая, как хорошо, что вы
позвонили!-заверещала Липа.-- Я так волновалась, так
переживала, кошмар просто! Мне Ниночка утром звонила сама не
своя. Этот Сева! Он такой невоздержанный, такой страстный! А он
вас запер? Это же надо! Ласточка, бедненькая моя...
Липа говорила не останавливаясь, искренне взволнованная и
расстроенная всем происшедшим.
-- Но вы бы знали, как меня обидела Нина,-- сердито
сказала Лена.-- Она меня просто предала. Я это забыть не могу.
-- Ой, что вы, что вы! Это все неожиданно получилось. Она
и не думала даже. Ниночка такой человек! И она сейчас ужас как
переживает. Леночка, душечка вы моя, родненькая, вы на нее не
обижайтесь, умоляю. Ну, ни при чем она тут, клянусь вам! Она
сама вам все объяснит. Вы не заглянете ко мне, ну, хотя бы
сегодня вечерком? Ласточка моя, миленькая, приходите. Надо же
