Г. Пакулов
СКАЗКА ПРО ДЕВОЧКУ ЛЕЮ, КОРОЛЯ ГРАБА И ВЕЛИКАНА ДОБРУШУ
OCR Палек, 1998 г.
Государство, о котором пойдет рассказ, занимало на земле места
столько же, сколько занимает песочная площадка. Но в нем стояли настоя-
щие, только совсем маленькие дома, размером с картонку из-под башмаков,
и в них жил похожий на обыкновенных людей, правда, очень уж крошечный
народ. Назывался он моликами, а их город-государство - Малявкинбургом.
Молики были золотых дел мастера. Это ремесло передавалось из поколе-
ния в поколение, и оттого, что мастера каждый день подолгу глядели на
желтый и яркий металл, глаза их обрели цвет такой же золотистый и весе-
лый.
Продавать свои поделки мастерам было некому, и они просто дарили их
друг другу. Поэтому каждый молик каждый день получал красивый подарок.
Материала им для ремесла хватало. Это обыкновенным людям, чтобы добыть
несколько золотых крупинок, надо в специальную машину насыпать гору пес-
ка, промыть ее водой... В общем, долгое и трудное дело, а молики просто
подбирали золотинки у себя под ногами, потому что каждая золотинка для
мастеров была размером в их кулачок, и они очень легко замечали их в
песке, даже не надевая для этого очков.
С самого утра и до позднего вечера над городом стоял мелодичный звон.
Каждый мастер сидел над маленькой наковальней и, названивая на ней се-
ребряным молоточком, что-нибудь пел. Молики никогда не плакали, потому
что их никто и ничто не огорчало. Они не знали, что такое слезы, и были
всегда веселы и беззаботны, а их глаза испускали светлые лучики, отчего
по земле и стенам домов прыгали рыжие зайчики. Ласково и тепло грело
мастеров солнце, а вокруг цветочных клумб катались на самобегающих золо-
тых жуках их дети, такие же озорные и шумливые, как и всякие ребятишки.
Вот и теперь мастера были заняты тем, что из тонко расплющенных золо-
тых пластинок делали крохотные башмаки. А занимались они этим вот поче-
му: к самому искусному мастеру Лату наведался кузнечик. Надо заметить,
что кузнечики были особенно дружны с моликами, так как в душе тоже счи-
тали себя мастерами-кузнецами. Так вот, зеленый кузнечик не припрыгал,
как обычно, а пришел, опираясь на костыли, связанные из тонких сухих бы-
линок. Старый Лат вытащил из его ног занозы, тут же сел за наковальню и
быстро выковал пару золотых башмаков. Кузнечик примерил их и, радостно
треща крылышками, ускакал в густую траву, росшую вокруг города. Старый
Лат созвал мастеров, посоветовался с ними, и было решено обуть всех сво-
их друзей в красивую и удобную обувь. Старательно трудились молики и пе-
ли:
Молоточком - динь-динь-динь!
Наковальня - дзинь-дзинь-дзинь!
Чтобы прыгалось друзьям
Без опаски по полям,
Мы готовим башмаки
Дзинь-блям!
К полудню в городе появлялся великан Добруша с огромной бочкой на ши-
роких плечах. Завидев его, мастера знали, что наступило время обедать, и
спешили по своим домам.
В государстве моликов Добруша появился много лет назад. Откуда он
пришел, никто не знал. Сам он тоже ничего не мог вспомнить. Когда его
нашли лежащим на окраине города, голова его была разбита, а рядом валя-
лись железные пружинки, шестеренки и всякие винтики, заменявшие великану
мозг. Да, он оказался механическим этот великан, и тогда еще не называл-
ся Добрушей. Моликам стало жалко его, и они принялись за ремонт. Но если
на пробитые места, а надо сказать, что сделан был этот великан из плот-
ной и черной резины, они сумели наложить заплаты, то с пружинками и шес-
теренками, выпавшими из головы, разобраться не смогли. Тогда мастера во
главе с Латом сделали мозг великану по-своему - из золота, а заодно за-
менили и его резиновое сердце. Теперь все винтики и пружинки в голове
резинового человека были чисто золотыми, и поэтому мысли у него стали
тоже золотыми и чистыми, а в груди гудело благородное сердце, выкованное
из благородного металла. Чтобы голова проветривалась, мастера оставили в
ней небольшое отверстие. Оживший великан не ушел от моликов. Но так как
ни в один дом уместиться не смог, он стал жить за городом, а по утрам
собирал с листьев росу в огромную бочку. Этой водой - самой прозрачной и
самой вкусной - он снабжал все государство, кроме этого, помогал моликам
пахать землю, выращивать хлеб и всякие вкусные овощи. Скоро он построил
новую мельницу, на которой молол муку, вырыл в центре города большую яму
и устроил в ней бассейн. Много доброго делал для моликов великан, и за
это они стали называть его Добрушей.
Вот и теперь Добруша появился на главной улице с бочкой на плече, и
широкая улыбка растягивала его резиновое лицо. Он остановился у бассей-
на, опустил на землю свою ношу и громко запел:
Обещание свое
В жизни не нарушу,
Что мое, теперь - твое!-
Говорит Добруша.
Он пел, притопывая огромным сапогом, и его круглые щеки так и разда-
вались от удовольствия. А вокруг хлопали двери, распахивались окошки. Из
них выглядывали смеющиеся молики, все как один одетые в белые куртки и
такие же шаровары.
- Здравствуй, Добруша, - кричали они, кивая головами в желтых тюбе-
тейках. - Добрый день, Добруша!
Великан открыл кран, и вода из бочки стала выливаться в бассейн, от-
куда по желобам разбегалась во все дома города.
Пока молики запасались водой, Добруша пошел по улицам и стал до блес-
ка начищать щеткой серебряные крыши. При этом он не переставая напевал:
Чтобы солнышко смотрелось
В них, как в зеркала-а!
В них, как в зеркала-а!
Я их драю щеткой с мелом,
Трала ла-ла-ла!
Трала ла-ла-ла!
Покончив с крышами, Добруша принялся за улицы, и, когда вернулся к
опустевшей бочке, город блестел чистотой. Великан поклонился моликам,
которые махали ему из окошек и дверей белыми платочками, взял бочку под
мышку и, напевая себе под нос, пошел за город к лесу. Его голая и черная
спина еще долго маячила, пока не скрылась в густых зарослях.
И тут молики обратили внимание на то, что на краю бассейна сидит
большая, ростом с них самих птица и пьет воду. Птица была растрепанная,
без хвоста и опиралась на приделанную вместо одной ноги деревяшку. Моли-
ки никогда раньше не видели таких птиц, и эта замухрышка и растрепа не
испугала их. Они окружили гостью и с любопытством разглядывали. Между
тем птица напилась, соскочила со стенки бассейна и, нахально расталкивая
золотоглазых моликов, пошла по улицам. Шла она припадая на свою деревяш-
ку и вела себя очень странно: чуть ли не в каждое окошко совала свой
нос, говорила: "Ку-ку!" - и шла дальше. За ней толпой двигались радост-
ноглазые мастера и весело обсуждали это непонятное явление.
Ну, как тут не догадаться, что птица, прилетевшая в город моликов,
была не кто иной, как кукушонок. А прилетел он из страны угрюмых... Но
лучше все по порядку.
Мать-кукушка подбросила его в чужое гнездо, и едва он вылупился из
яйца, стал выталкивать своих названых братьев вон из их родного дома на
землю. Так поступают все кукушата. Но то ли сам кукушонок перестарался и
вывалился первым, то ли братьяптенчики не захотели падать, пока не нау-
чились летать, но кукушонок брякнулся вниз с высокого куста и сломал но-
гу. Он лежал, глядя в небо, и уже злился на весь мир. Тут-то его и нак-
рыли какой-то липкой сетью многоногие, с вытаращенными глазами пауки и с
трудом сволокли в подземелье, в котором жили их повелители - грубы. Были
грубы ростом со спичечный коробок, с большими, отвисшими носами. Они не
переносили яркого света, а чтобы нечаянно не взглянуть на солнце, носили
на горбушках котомочки, наполненные песком, которые их пригибали к зем-
ле, но которые они никогда не снимали, и казались горбатыми. Хмуро смот-
рели в землю грубы своими водянистыми глазами с черными, очень похожими
на лягушачьи икринки зрачками.
Ко всему этому они никогда не улыбались, никогда в их подземелье не
звучал смех, и грубы считали, что так и должно быть на свете. Друзей у
них тоже не было, ни с кем они не ладили, кроме больших и черных пауков
с белыми крестами на горбатых спинках. Пауки считали грубов тоже горба-
тыми и даже были уверены, что состоят с ними в родстве. Однако грубы так
не считали, наоборот - обращались с пауками, как со слугами. По их при-
казу пауки-крестовики оплели своей паутиной все выходы и входы в подзем-
ное государство и зорко охраняли.
Грубы часто воевали. Перед каждым новым походом они посылали развед-
чиков. Для этого к ветке привязывали паутинку, а за другой ее свободный
конец прицеплялся маленький паучок. Дождавшись попутного ветра, грубы
развязывали узел, и паутинка с разведчиком-паучком улетала. Назад возв-
ращались не все, но кто возвращался - докладывал главному пауку Мохноб-
рюху о результатах разведки. Мохнобрюх спешил к королю грубов Грабу и
сообщал ему новую весть. Если вести были хорошие, Граб всегда пририсовы-
вал на туловище Мохнобрюху по белому кресту, и пришло время, когда Мох-
нобрюх из черного стал совсем белым. Главный паук очень гордился этим и
хвастался перед другими пауками, уверяя их, что поседел от наград.
Но не только свои паучки-разведчики приносили Грабу нужные вести. Их
невольно приносили и те, кто попадал в крепкие сети сторожевых пау-
ков-крестовиков. А попадали в них и стрекозы, и бабочки, и кузнечики.
Все они потом становились собственностью охраны и обыкновенно шли им в
пищу.
Взглянув на необыкновенного пленника-кукушонка, Граб смекнул, что
этот птенец ему пригодится, и приказал распутать его, накормить, а вза-
мен сломанной ноги приделать новую.
Распутать и накормить кукушонка было делом недолгим, но сделать но-
гу... Угрюмые грубы не были мастерами, так как никогда и ничего не дела-
ли сами. Пищу им доставляли пленные муравьи, за которыми приглядывали
специально приставленные для этого надсмотрщики-пауки, а воду из недале-
кого ручья днем и ночью таскали мягкотелые улитки. Они выпазили из своих
круглых домиков наружу, в домики наливали воду и волокли их по земле.
Даже сладкий мед для грубов собирали пленницы-пчелы. Одевались грубы в
одежды, склеенные из листьев, ноги обертывали тоненькой берестой и напо-
добие лапоточков туго перевязывали травинками. На головах носили шляпы
из цветков колокольчиков. Но эти колокольчики уже не вызванивали, как
бывало прежде, когда росли на своих гибких стеблях. Прежде чем их прев-
ратить в шляпы, грубы вырывали молоточки-тычинки. И не потому, что они
мешали колокольчикам держаться на головах, а за то, что уж очень весело
названивали они. А этого грубы не любили.
Все же после долгого спора они кое-как приделали кукушонку вместо но-
ги сучок-деревяшку. Когда он научился летать, Граб назначил его Главным
королевским лазутчиком, и кукушонок стал усердно служить мрачным хозяе-
вам. Теперь только он вылетал на разведки и за это получал от короля
награды в виде живых пленников-муравьев или провинившихся в чем-нибудь
водовозок-улиток.
Однажды в сети к паукам-крестовикам попал светлячок. Странно, как он,
светлячок, не разглядел растянутую на пути сеть-паутину, но позднее вы-
яснилось: у него испортился фонарик, и он сослепу влетел в ловушку. Пау-
ки-крестовики тут же потащили светлячка в подземелье к своему королю.
Граб сидел на мышонке, который служил ему троном. По бокам короля стояли
телохранители. В одной руке они держали по сучковатой дубинке, в другой,
поднятой вверх, сжимали гнилушки. Холодный, зеленоватый свет гнилушек
освещал сырые стены и хмурое, с растрепанными на щеках волосами лицо са-
мого Граба.
Мохнобрюх, перебирая тонкими ногами, протанцевал перед королем что-то
замысловатое, понятное только им обоим, и Граб поднял костлявую руку.
- Получишь еще один крест, - сказал он Главному пауку и уставился
странными глазамиискринками на пленника.
- Я светлячок, - робко представился пленник. - Я хороший светлячок.
