Твоя вера страшна, она говорит: или боги, или люди! Наши же боги братаются
с нами, мы видим их каждый миг. Подними голову! Вон оно, Солнце! А где
твой бог?! Покажи, покажи! Он лишь обещает прийти...
- Останови его!
Отроки подскочили к Всеславу.
Византийцы долго громко спорили, размахивали руками, и черные рукава
их одежд сползали, обнажая странно тощие руки.
- Тебя надо убить! - поднялся попин. - Убить, ибо, если будешь жив,
станут похваляться злые духи, что победили тебя, и начнут еще больше зла
причинять!
Волхв кротко улыбнулся, закрыл глаза; он понимал, что попин не знает,
что теперь сказать. Истину проговорил он, изгойный русич.
- Теперь сам видишь, какое ваше учение, - заговорил он снова. -
Бесчеловечно оно, жить повелевает не по совести, а по слову Христову, по
закону. Отселе виновных среди людей не будет, а только перед богом все
закаемся. Убьют меня по слову твоему - но совесть у палача нетронутой
останется: он ведь чужую волю исполнил. А мы привыкли по совести жить. Кто
отнял у человека жизнь, тому грех перекладывать не на кого. Кто убил, на
том и вина! Ваша же вера научает, что нет убийцы, раз он волю божью
выполнил...
- Не всякого убить, волхв! - перебил Кулик. - Иначе сказано. Казнить
еретика - значит руку освятить! Убийство бога ради не убийство; видевшие
казнь, бога убоятся!
- Разве в страхе бог, а не в совести?!
- Нет, ложь это! Пребывать все время в покаянии, молиться господу
Иисусу Христу и пречистой его матери - вот истина веры!
- Всегда в покаянии?! Жизни радоваться надо, сам говорил, что она миг
один! Светлую же жизнь дает светлая совесть! Все душе и совести
поклоняются, и как можно во чье-либо имя губить их?! Наши кумиры говорят:
ни правого, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его! Если
даже повинен в смерти, не губите душу! Вы же готовы стелить снопы из
голов, веять душу от тела! Лучше слепые глаза, чем слепое сердце, а вы про
сердце совсем позабыли!
- Не клевещи на веру Христову, вурдалак! И мы верим в души, и мы
знаем, что душа, взлетевши, воспаряет в рай богонасажденный, где вечно
цветет дерево жизни и где жилище самому Христу и избранным его. Пойми,
изгой из изгоев, что большее из всех чудес есть то, что двенадцать
человек, бескнижных, безоружных, нищих, проповедовавших крест, победили не
только владык и сильных земли, но и самих богов языческих, и целый свет
Христу покорили! Одним святым словом!
- А эти, - кивнул головой на дружинников волхв, - зачем вам?
- Эти против тебя... А всюду только словом святым! А у тебя, у вас,
русичей, ведь писания даже нет!..
- Опомнись, Кулик! Войди в любую избу, и тебе дни и ночи будут
рассказывать сказки и петь песни...
- Сам скоро запоешь! - пробубнил кто-то неподалеку; Всеслав
обернулся, увидел злые, пьяные глаза Опенка. Соловей на миг смолк, но
скоро опять заговорил:
- Вот видишь, своего бога вы любите и славите, а людей ненавидите и
избиваете! Идущие за вами гибнут! Вон Опенок давно уж душу свою сгубил,
вас слушая.
- Не погубил он душу, а только укрепил в истинной вере. Ибо богом
сказано: кто погубит душу свою меня ради и моего учения, тот найдет и
сохранит ее в жизни вечной!
- И такого бога превозносите! Скажи хоть, душа-то у него есть? Ведь,
если есть, он ей должен быть подвластен! А если сам бог есть душа, то он
давно во мне и во всех, и я есть сосуд великий, и убивающий меня убивает
во мне бога, он богоубийца! Разве над богом вашим никого нет? Раз у бога и
у человека есть душа, то тогда есть закон самый высший и для человеческой
души и для божеской. А для души один закон - совесть. Значит, она бог для
вашего бога. Если же у него даже милосердия нет, то...
- Это богохульство! Никто не может говорить о себе, как о равном
богу!
- Почему?! Если Христос подвластен совести и я ей служу, значит, она
выше всех кумиров! Но если у вашего бога нет совести, как я приму его?!
- Ты не понял и не поймешь истинный смысл великого богоданного и
боговдохновенного учения. Ты сперва должен войти в это учение, принять
его, тогда только поймешь все, тогда только благодать снизойдет на тебя.
- Не пойму я этого, попин! Ты мне говоришь: поклонись моему Христу! Я
спрашиваю: совесть у него есть? А ты отвечаешь: прими веру, тогда поймешь
и узнаешь! Говорил я тебе, что со своими богами мы братаемся, а твоему
богу я должен только кланяться и прощения просить! Потому и требуешь,
чтобы я, не думая, перешел в новую веру.
Опять глухо зашумели прижавшиеся к храму смерды; встревожившиеся
византийцы уставились на дорогу, обернулся и Всеслав.
По середине улицы двигались вирник, а позади него двое отроков
волокли на веревке волка. Зверь беспрестанно рвался из стороны в сторону,
рычал, упирался лапами, глубоко царапая когтями твердую землю. Дружинники
с обеих сторон еще сильнее натянули петлю, закрученную на шее волка, зверь
захрипел, его дикие глаза густо покраснели, и он медленно стал пригибаться
к земле.
Так его подтащили к волхву и только тут ослабили удавку.
Вирник, не глядя ни на кого, подошел к столу, подозвал Опенка и
отправил его куда-то вместе с двумя отроками. Посланцы скоро возвратились,
неся толстый короткий кол, поспешно вогнали его обухами топоров в землю.
Но теперь никто не решался привязать разъяренного волка.
- Руки освободите, я привяжу! - Всеславу распутали руки, он вытер
ладонями лицо, шагнул к зверю.
Вокруг притихли; напрягся настороженно и волхв - он глядел на зверя и
понимал, что тот в каждый миг может наброситься на него. Сделав еще шаг,
Соловей приостановился, снова потер онемевшими руками лицо, глаза - и
вдруг увидел за дорогой, позади изгороди последней избы, своего мальчика.
Тот коротко взмахнул рукой Всеславу и скрылся за плетнем.
Всеобщее безмолвное ожидание тянулось бесконечно; неподвижно стояли,
прижавшись друг к другу, смерды, недоуменно смотрели на подсудимого
византийцы и вирник. И волк успокоился - вырывая из рук отроков веревку,
он потянулся к волхву, ткнулся мордой в ноги и прижался к ним. Всеслав
побоялся тащить его на веревке и поэтому взял зверя на руки, перенес и уже
потому обмотал конец петли вокруг кола. После этого он остановился рядом.
Попины оживились, забормотали; только вирник склонился к столу и
задремал, будто все происходящее здесь его не касалось.
- И теперь ты станешь говорить, что это лесной волк?! Волки никогда
не повинуются человеку, а этот сам прижался к тебе! И ты говорил, что не
занимаешься волхованием, а всего лишь несчастный изгой! Кто теперь поверит
твоим словам, оборотень?! Сколько ты сегодня рассказывал о своей вере,
уверял, что она есть вера и всех русичей. Ты лгал, волхв, - ты человек с
третьей верой. Ни Род, ни Христос не нужны тебе, ибо есть у тебя свой,
неведомый им, бог тьмы и подземелья. И он его слуга, - показал Кулик на
волка.
- Зачем снова нечистое плетешь?! Мой бог Род! А это просто волчонок,
и я подобрал его почти слепого в лесу. Потому что мне стало жалко его. Не
упырь он, не вурдалак, а звериный детеныш!
- Но он слушается тебя, все видели!
- Я давал ему молоко и тепло!
- Никто не пригревает у себя лютого зверя просто так!
- Я же сказал, что подобрал его из жалости.
И опять на суде стало тихо. Всеслав переступал занемевшими от
усталости ногами и все время тайком поглядывал туда, где притаился
мальчик. Вирник похрапывал, попины неслышно перешептывались.
Солнце прошло середину неба и медленно катилось к лесу. Тень от
церкви и установленного на ее маковке креста двигалась от дороги к столу,
накрывая людей.
Кулик вдруг поднялся.
- Все, что говорил ты здесь, показывает, что закоснел ты в невежестве
своем и увещеванием нельзя просветить тебя, - строже, суровее прежнего
говорил попин. - В последний раз спрашиваем тебя: куда сокрыл ты Рода и
почему убил Ора и Ратая? Хотел свое зло их смертью прикрыть?!
- Я не прятал кумира и не губил стариков, - глядя в упор на
византийцев, твердо ответил Всеслав.
- Ты лжешь, волхв, и пусть бог покарает тебя за этот грех. Подумай в
последний раз и говори: готов ли ты выйти из мрака безверия и принять
истинную святую веру в единого и великого бога Иисуса Христа?
- Я всегда жил в вере; она учила нас любви и счастью. Вы же приняли
закон и одно послушание! Все мы твердо верили и верим в своих богов. И не
от безверия к богу призываешь ты меня шагнуть, а от своего бога к чужому!
У всех народов это называется изменой, предательством! Какой же ценой
хотите вы наполнить свои храмы?! Если я перейду в вашу веру, мне будет
стыдно, стыдно! Неужели надо сделать жизнь адом, чтобы потом получить
рай?! С древних времен живем мы на своей земле, и никогда не собирались
отрекаться от своих кумиров. И вот пришли вы и требуете этого от нас.
Почему? Разве мы бессовестные люди?! Или совесть можно переменять -
сегодня была одна, завтра другая?! Люди ведь совесть не сами себе делают;
она была, есть и будет одна - сколько солнце светит! Единая совесть у всех
людей земли, и каждый ее знает: самое великое на свете - это жизнь, и
никто не может ее отнимать! Даже во имя божие! Так учат наши кумиры!
- И наш бог говорит: не убий!
- Тогда вовсе непонятно, зачем измены требуете от меня. Христос
говорит: не убий! Наши боги прославляют жизнь; почему же ополчились вы на
нас? Почему хотите, чтобы мы сменили совесть?! Ведь в ней вся наша сила,
ей первой мы поклоняемся! И нет на земле богов превыше ее. Ваш же Христос
учит: не убий своего, но казни чужого! Для наших же богов нет чужих людей,
для наших богов нет презренной жизни, всякая жизнь священна! Вы же
принесли не любовь, а учение. И говорите, что, кто творит по учению, тот
не отвечает перед совестью! Убил человека, но совершил богоугодное дело!
Горе несете народам, заменяете совесть словом божиим и хотите утвердить на
земле две совести! Как же это возможно?! Разве могут прийти к людям два
Христа! Если бы так случилось, они начали бы биться между собой, чтобы
собрать себе побольше учеников!
- Опомнись, смерд! Не гневи бога! - закричал Кулик.
- Как могу я молчать?! Вы хотите убить меня...
- Да, всякого нераскаявшегося надлежит убить!
- Значит, смерть есть слуга вашего бога?! Разве не должен он, по вере
своей, остановить руку убийцы?!
- Да, должен. Но если не остановит, то, значит, великий грех на том
человеке и он повинен смерти!
- Как же может жить среди людей изувер, отнявший по зверству своему
или по наущению вашего бога чужую жизнь? Боги сотворили человека! Пусть я
не угоден вашему Христу - тогда я прошу его: пусть немедля поразит меня!
Всеслав поднял к небу лицо, протянул вверх руки и прокричал:
- Иисус, я обидел тебя! Убей меня тут, сейчас!
Очнулся от дремы вирник, вскочил на ноги и повернулся к волхву волк -
все замерли в ожидании, но ничего не произошло.
- Ты видишь, Кулик? Почему ваш бог не поразил меня? Может быть, ты
лжешь, говоря, что он тебе велел это сделать?! Если нет, тогда приступай!
Ты порешил, что меня надо убить, сам и исполняй! Вот я беззащитный стою
перед тобой, возьми нож и убей меня!
- У каждого на земле свое дело!
- И ты ни в чем не виноват?! Только я виноват?! Но я не знаю за собой
вины! Как устоит твой мир - ты велел, он исполнил: все неповинны - лишь
я...
- Мы твоей крови не прольем! Ты сгоришь на костре, и душа твоя вместе
с дымом уйдет в твое бесовское ирье! По злобной вере твоей! Мы звали тебя
к свету, но ты не шелохнулся! Нет места тебе на этой земле!
