врагиня обыскивает труп своего сотоварища в поисках его ножа. Женщина,
которую ты любишь, еще не сложила про себя свою первую печальную мысль.
Поэтому ты спокойно можешь сделать передышку. Отдохни. Соберись с мыслями.
Соберись со всеми своими силами.
Сомнир похлопал его по плечу.
- Пойдем, - сказала Лиил мягким тихим голосом и взяла его за руку
тонкой прохладной ладонью. - Выбора у тебя на самом деле нет.
Она подарила ему такую теплую и непринужденную улыбку, что Руиз был
очарован против своей воли.
Когда она подвела его к двери, он вошел без возражений.
10
Проходя в дверь дома Лиил, Руиз услышал музыку, слабый нежный шепот
струн и тихий звон колокольчиков. Казалось, она раздается из фонтана,
который играл в середине комнаты. В белых оштукатуренных стенах не было
окон, но через фонари в высоком потолке падал чистый и ясный свет.
Фонтан ленивыми струйками взлетал из красного, выложенного изразцами
углубления в полу, и прошла минута, прете чем Руиз понял, что вода в
фонтане движется гораздо более медленно, чем было бы естественно на
планете с массой Суука.
Наверное, он нахмурился или сделал еще какой-то жест неприятия,
потому что Лиил потрясла его за плечо и посмотрела на него с притворной
суровостью.
- Нет, Руиз, это не еще одна вольность, которую Сомнир позволяет себе
с реальностью. Я такого в своем доме не позволяю. Я живу так, как жила в
реальном мире, как только возможно приближая к реальности свои
воспоминания и представления. Под фонтаном гравитационный фильтр. Мне
казалось, это будет красиво. А ты как думаешь?
Она подтянула его поближе к себе, чтобы они оказались в прохладном
воздухе, который колебался вокруг чаши фонтана.
- Действительно, красиво, - сказал он.
Фонтан вблизи казался сделанным из медленно переливающегося стекла, и
ему показалось, что, дотронься он до него, окажется, что рука его
наткнется на непреодолимое препятствие, что ленты воды и струйки на ощупь
твердые к гладкие. Он протянул руку и убедился, что это всего лишь вода,
хотя рука его показалась ему такой легкой, когда прошла через переливчатую
дымку.
В тот момент, когда его рука нарушила гладкое течение фонтана, музыка
зазвучала нестройно, но вскоре восстановилась, стоило ему убрать руку.
- Мне в музыке чудится всякое, самые разные предзнаменования и
предсказания, - сказала Лиил. - Мне всегда казалось примечательным, что
вселенная связана вместе воедино узами тяготения, что, если задрожит самая
отдаленная звезда, мой фонтан затрепещет в ответ. Я поставила в него
гравитационный фильтр не столько потому, что хотела, чтобы он стал
красивее, сколько потому, что хотела отделить его от зловещей старой
тягости Суука, чтобы усилить послания со звезд. Глупо, верно?
- Мне это совсем не кажется глупым, - сказал Руиз.
Он отвел глаза в сторону. Внимание Лиил было целиком поглощено
фонтаном, а лицо ее сияло свежим, живым восхищением. Это же призрак,
напомнил он себе.
Но она казалось такой же живой, как и все остальные люди, которых он
за последнее время встречал. Он пожалел с внезапной бешеной силой, что
чувствует себя по сравнению с ней лишь наполовину живым. В его восприятии
произошел странный сдвиг. Она стала для него непреодолимо желанной.
Она выглядела такой чистой. Невозможно было представить ее с потеками
грязного жирного пота на лице, с грязными ногами, со вшами в этом
прозрачном облаке волос. На ее красивых длинных кистях рук невозможно было
представить кровь.
Я тоже призрак, подумал он, но это была мысль, не имевшая значения и
силы. Он ужаснулся и поразился той похоти, которая исходила из какого-то
очень глубокого уголка в его сердце. Ему казалось, что от вожделения у
него помутилось в глазах. Он слышал, как кровь стучит в ушах.
- Скажи мне, - спросил он хрипло, - ты тоже умеешь читать мысли?
Она бросила ему быстрый ясный взгляд.
- Нет. Это привилегия и бремя Сомнира. Кому такое понравится?
Он почувствовал некоторое облегчение, хотя похоть его казалась такой
же сильной и жаркой, как и раньше.
- Это хорошо, - пробормотал он, переводя взгляд снова на фонтан.
- Ладно, - сказала она, - ты голоден?
Он бросил ей острый взгляд. Она что, солгала насчет чтения мыслей? Но
потом он сообразил, что она спрашивала в самом обычном значении: не хочет
ли он есть.
- Немного, наверное, голоден.
- Тогда пойдем в кухню, - сказала она и вывела его из комнаты с
фонтаном.
Кухня ее была маленькой и уютной, Руизу показалось, что невозможно
найти в этой кухоньке что-то, на чем не было бы печати светлой личности
Лиил. Она посадила его за старым столом, его древесная структура побелела
от чисток. В круглой голубой вазе она поставила три веточки
золотисто-красных цветов и поставила вазу перед ним на стол. Она принесла
серые тарелки со старинным узором и кружки из бледно-зеленого фарфора. На
длинных стройных ногах она легко двигалась вокруг него, словно обвевая его
танцем, ритуальным танцем дома и уюта. Как бы ни казалось это невозможным,
желание его все усиливалось.
Когда она наклонилась над его плечом, чтобы разложить приборы, ее
платье раскрылось на груди, и он мимолетно увидел крохотные грудки, пухлые
розовые соски. Она пахла морем, солнцем, чем-то томным и сладким, как
раскрывающимися по ночам цветы.
Она рассмеялась и нежно положила руки ему на плечи. Лицо ее оказалось
только в нескольких сантиметрах от его лица, улыбка ее так приятно его
обволакивала.
- Скажи мне, - прошептала она, - что бы ты больше хотел: поесть или
сразу пойти в спальню?
В его памяти вспыхнул образ: Низа в нише, полной костей, смотрит на
него странными глазами. Ледяная рука сжала его сердце, и он посмотрел
вниз, на свои сжатые кулаки.
- Хорошо, - сказала Лиил. - Может, я просто ошиблась.
Она совсем не обиделась. Подошла к плите старинной модели с
никелево-серебряными ручками и голубыми, покрытыми эмалью, дверцами
духовки. Она разбила розовые яйца в кипящее, брызгающее масло, намазала
маслом хлеб, налила стакан янтарного фруктового сока.
Это было так душераздирающе буднично и обыкновенно.
- Хватит? А то мне не составит труда сделать еще, если ты все еще
хочешь есть.
Она сидела напротив него, откусывая от булочки с начинкой из
скрайфрукта, подслащенной лимонниковым медом.
На миг он застыл, не в силах ничего ответить - он был так заворожен
розовым кончиком ее язычка, который слизывал крошки, налипшие на нижнюю
губу.
- Спасибо, не надо, - сказал он, - все было замечательно.
- Отлично, - она положила последний кусок булочки на тарелку и
сложила тарелки в мойку.
Когда она стала их мыть, его ошеломление перекипело через край.
- Зачем ты все это делаешь? Зачем есть? Зачем готовить? И особенно -
уж зачем посуду-то мыть?
Она грациозно полуобернулась к нему, протирая одну из своих старинных
тарелок.
- Когда все, что у тебя есть - это иллюзия жизни, ты начинаешь
старательно беречь эту иллюзию.
Глаза ее потемнели, провалились, и он пожалел, что задал свой вопрос.
- Понятно, - пробормотал он.
- Нет, ничего ты, скорее всего, не понимаешь, - сказала она. -
Сомнир, тот не пытается сам себя обмануть... но Сомнир - это единственный
почти святой, который у нас есть. Остальные не могут стать такими же, как
он. Мы просто сойдем с ума, если попробуем. Разумеется, он тоже немного
того, правда?
- Не мне судить, - ответил Руиз.
- И я очень надеюсь, что тебе никогда и не придется судить, - сказала
она загадочно. - Плоть - это такой великий дар... но те, кто облечен в
нее, как правило редко ценят это, - рот ее задрожал, и она снова вернулась
к перемыванию посуды, приняв преувеличенно сосредоточенный вид.
- Прости, пожалуйста, - сказал он, сам не очень понимая, чем именно
он ее обидел.
- Ничего страшного, - она улыбнулась, - послушай, почему бы тебе не
поспать немножко, а? Сомнир рассказал мне вкратце о твоих недавних
переживаниях, так что мне бы хотелось их просмотреть, чтобы понять, что
так омрачает твою душу.
- Мне бы как раз этого не хотелось, - сказал Руиз. Он почувствовал
трепет жаркого стыда от того, что эта чистая, чудесная личность станет
узнавать, что за страшные вещи он делал.
- Я обязана это сделать, - ответила она, - это моя работа.
Она провела его в темную прохладную комнату в глубине дома, где
поджидала узкая кровать.
- Спи, сколько тебе захочется, - сказала она. - Сомнир объяснил тебе,
насколько время здесь - растяжимое понятие, поэтому не беспокойся, что ты
его слишком много потеряешь. Мы переместим тебя в твое тело даже раньше,
чем успеют остыть твои напряженные мышцы. Мы очень хотим, чтобы ты был
силен и готов к действию, когда вернешься в нишу виртуального Компендия.
Он уселся на кровать и стянул свои сандалии. Белые простыни
притягивали его так же соблазнительно и неотвратимо, как и тело Лиил.
Она подошла к двери и протянула руку, чтобы развязать подвязанный
занавес. Сквозь ее платье просвечивал луч, поэтому на миг она показалась
ему нагой и прозрачной.
Прежде чем уйти, она заговорила снова.
- Почему? - спросил он. - Зачем? Отчего ты делаешь все это?
В тот миг это казалось ему единственно важным вопросом.
Она пожала плечами.
- А ты не догадываешься? Мы хотим разрушить Родериго, и ты можешь это
сделать за нас и для нас. По крайней мере, так полагает Сомнир, а его
слова для меня вполне достаточно.
Она улыбнулась и помахала ему рукой.
- Приятных снов, - сказала она и исчезла.
Занавеска еще подрагивала.
Руиз проснулся весь в поту, дрожа от волнения. Ему было жарко, хотя
комната была по-прежнему прохладна. Он уселся и вытер лицо ладонями.
Странное дело, но после своего воображаемого сна он чувствовал себя лучше,
хотя все еще не совсем хорошо.
Чуть позже он встал и вышел.
Дом был тихим, если не считать почти неслышного музыкального
бормотания фонтана.
Он прошел по холлу, где по стенам стояли постаменты высотой до пояса
взрослому человеку. На каждом из них был стеклянный колпак, под которым
хранились весьма необычные предметы, ценность их явно была понятна только
одному владельцу. Вот крохотный потрепанный детский башмачок, на котором
сияли шнурочки радужного стекловолокна. Рядом стояла черная шляпа, с
мягкими узкими полями, вся потная и перепачканная сажей и пылью. Пустая
винная бутылка. Старый кожаный собачий ошейник со стеклянным украшением.
Ржавая мотыга. Перепутанный клубок рыболовной лески, с которой таращилась
выпученными глазами искусно сделанная мушка, сияющая веселыми цветными
крыльями. Скомканные голубые трусики, запутавшиеся в рабочей потрепанной
рукавице. Флатография Лиил в серебряной рамке. На этой картинке на Лиил
были только изорванные шорты и ничего больше. Она склонилась с солнечного
балкона, а на лице ее застыло выражение наслаждения ясным днем.
Руиз все больше подпадал под обаяние этой странной коллекции, пока
шел от постамента к постаменту, пытаясь вообразить, какое же значение
имели все эти предметы. Они странным образом развлекали его, это было
похоже на какое-то археологическое подсматривание, и оно отвлекало его от
собственной слабости и усталости.
Он настолько увлекся своими рассуждениями по поводу этих странных
объектов, что подскочил, когда раздался голос Лиил.
- Вот и еще одна глупость, - сказала она. - Я привязываю свои
воспоминания, как только могу. Но это мне очень помогает. Некоторые из нас
