музыке каких-то инструментов. Оглушающий шум, суматошные движения голов и
рук танцоров...
Глядя на это, зритель мог бы отыскать много причин для беспокойства.
Несколько мужчин не принимали участия во всеобщем безумии. Были это
высокий доктор Линдсней, Фермор, Вэнтедж, как всегда прятавший свое лицо, и
палач. Этот был попросту при деле, ради которого он в соответствующее время
и объявился в сопровождении стражников рядом с Комплейном.
С осужденного ловко содрали одежду, после чего он получил первую порцию
уготовленного ему наказания. В нормальных условиях отправлению наказания
сопутствовала бы толпа зевак, но на этот раз более интересное зрелище
приковывало их внимание, и Комплейн страдал почти в одиночестве. На
следующий день он мог рассчитывать на гораздо больший интерес. Прикрывая
рубашкой раны, он с трудом направился к своему жилищу. Там его поджидал отец
Маррапер.
III
Отец Генри Маррапер был полным, крепкого телосложения мужчиной. Присев
на корточки, он оперся спиной о стену, и его огромный отвислый живот мерно
колыхался перед ним.
Поза, в которой он находился, была обычной его позой, зато необычным
было время, в которое он появился. Комплейн остановился перед скорченной
фигурой священника, ожидая приветствия или объяснения, но поскольку ничего
такого не последовало, вынужден был заговорить первым. Однако ему ничего не
пришло в голову, кроме неопределенного ворчания.
Маррапер вознес вверх грязную лапу.
-- Пространства для твоего "я", сын мой.
-- За твой счет, отец.
-- И за счет беспокойства твоего сознания, -- небрежно провозгласил
священник, после чего даже не пытаясь подняться, выполнил ритуальный жест,
означающий символ гнева.
-- Меня выпороли, отец, -- сообщил Комплейн.
Он налил в стакан желтоватую воду из кувшина, сделал пару глотков, а
остальное использовал на увлажнение и приглаживание волос.
-- Да, я слышал, Рой. Надеюсь, это принесло тебе облегчение?
-- Разумеется, но исключительно за счет моей спины.
Он принялся стягивать рубашку, делая это медленно и осторожно. Боль,
которую вызывало прикосновение материала к ранам, была почти приятной.
Разумеется, во время следующей сон-яви будет значительно хуже.
Он сбросил окровавленную одежду на пол и плюнул на нее. Его презрение
усилилось с безразличием, с которым священник наблюдал за его действиями.
-- А ты чего здесь, а не на танцах, Маррапер? -- едко спросил он.
-- Обязанности мои связаны с духом, а не с развлечениями, -- набожно
произнес священник. -- Кроме того, я знаю лучшие способы забвения.
-- Как, например, грабежи в чаще, верно?
-- Меня утешает то, что ты так серьезно относишься к своим делам,
дружок. Это соответствует Науке. Я боялся, что обнаружу тебя в черной тоске,
но, как я вижу, утешение мое, к счастью, тебе ни к чему.
Комплейн покосился на лицо священника, избегая его ласкового взгляда.
Лицо это было не из приятных и в эту минуту напоминало скорее какого-то
божка, нежели вылепленного из плоти, памятник качествам, которым человек
обязан своим выживанием: хитрости, коварству, эгоизму.
Оказалось, не в силах справиться с самим собой, Комплейн неожиданно
почувствовал прилив благодарности к этому человеку -- его он, по крайней
мере, знает и с ним справится.
-- Пусть тебя не заботит состояние моих нервов, отец, -- сказал он. --
Ты уже знаешь, что я потерял женщину, и жизнь моя стоит сейчас немного. Все
то, чего я достиг, -- а немного того было -- я утратил, а то, что я
сохранил, будет отобрано у меня силой. Придут стражники, которые отхлестали
меня сегодня и выпорют утром, чтобы выгнать меня к одиноким мужчинам и
детишкам. Никакой награды за удачную охоту, никакого сочувствия к беде.
Законы этого племени слишком суровы, монах, сама Наука полна мерзких
формулировок, весь этот давящий нас мир -- не что иное, как один лишь
источник несчастья. Почему так должно быть? Почему нет никаких намеков на
счастье? Да что там, наверное, и я когда-нибудь свихнусь, как мой брат.
Проберусь сквозб эту толпу кретинов и каждого из них награжу своей болью.
-- Пощади меня от выслушивания дальнейшего, -- сказал священник. -- У
меня большой приход, который я должен опекать. Я могу выслушать твою
исповедь, но вспышки гнева оставь при себе...
Он встал, потянулся и поправил на плечах грязный плащ.
-- Но что мы имеем от этой жизни? -- спросил Комплейн.
Он боролся с яростным желанием сомкнуть руки на толстой шее священника.
-- Зачем мы тут? Какова цель существования этого мира? Как пастырь,
ответь мне честно на это.
Маррапер глубоко вздохнул и воздел обе руки в немом пространстве.
-- Дети мои, невежество ваше поразительно, зато сколько в вас спеси! Ты
говоришь "мир", а подразумеваешь лишь это крохотное и малозначительное
племя. Мир -- это нечто большее. Мы, водоросли, Джунгли, Носари -- словом,
все -- находится в своего рода коробке, именуемой кораблем, и летящей из
одной части мира в другую. Я говорил тебе об этом множество раз, просто
понять этого ты не в состоянии.
-- Снова эти теории, -- невесело откликнулся Комплейн. -- Что из того,
что мир называется кораблем, или же корабль называется миром, так или иначе,
для нас это не имеет значения.
По непонятным причинам эта теория вообще не пользовалась уважением в
Кабинах, но она встревожила его и возбудила страх. Он сжал кулаки и сказал:
-- Сейчас я хотел бы заснуть, отец. Сон, по крайней мере, приносит
успокоение, а ты говоришь лишь загадками. Знаешь ли ты, что мне порой
снится? Ты всегда говоришь мне во сне что-то, что я должен понять, но
непонятно, почему я никогда не могу услышать из этого ни слова.
-- И не только во сне, -- вежливо заметил священник.
Он отвернулся.
-- Я хотел спросить тебя кое о чем важном, но теперь придется
подождать. Я вернусь утром и надеюсь застать тебя в лучшем настроении, а не
полагающегося лишь на избыточную дозу адреналина, -- сказал он.
Священник ушел.
Долгое время Комплейн сидел, уставившись на закрытую дверь, совершенно
не слыша гама, доносившегося снаружи, и, наконец, в изнеможении повалился на
пустую постель.
Сон не приходил, зато пришли воспоминания о бесконечных скандалах,
которые они с Гвенной закатывали друг другу в этой комнате -- поиски более
действенного или оскорбительного выражения -- бессмысленные поединки.
Длилось это долго, но теперь и этот эпизод был завершен. В эты минуту Гвенна
спала с кем-то другим.
Комплейн подметил, что его одолевают противоположные чувства, сожаление
и облегчение одновременно. Анализируя все обстоятельства, способствующие
похищению Гвенны, он неожиданно вспомнил призрачную фигуру, которая при виде
их растаяла в чаще. Неожиданно он приподнялся на кровати, взволнованный
чем-то другим, что казалось ему более опасным, чем таинственное исчезновение
фигуры. За дверями царила тишина. Копание в собственных мыслях заняло у него
больше времени, чем он предполагал. Танцы окончились, а танцоров охватил
сон. Только его сознание пробивалось сквозь смертельную завесу тишины,
покрывавшей коридоры Кабин.
Если бы он в эту минуту открыл бы дверь, то услышал бы непрекращающийся
шум -- отзвук роста водорослей. Под воздействием нервного напряжения даже
сама идея открыть дверь показалась ему ужасной. Ему вспомнились легенды,
которые ходили по Кабинам -- легенды о таинственных небывалых существах.
В первую очередь это загадочные люди Носа. Их территории располагались
очень далеко, а жители выделялись какими-то неведомыми силами, таинственным
оружием и совершенно непохожими обычаями. Они приближались понемногу сквозь
заросли водорослей и в будущем, по крайней мере, так утверждали легенды --
должны были расправиться со всеми остальными племенами. Но хотя Носари были
жуткими, по крайней мере, не подлежало сомнению, что это все же люди.
Мутанты, в свою очередь, были полулюдьми.
Изгнанные из своих племен, они жили поодиночке или небольшими группами
в чаще. Было у них или слишком много зубов и пальцев, или же слишком мало
коры мозга, а из-за многочисленных ошибок в развитии они едва могли убежать,
ускакать, уползти.
Они были пугливыми и по этой причине им приписывалось множество
отвратительных качеств.
И наконец, Чужаки. Они не были людьми. В снах стариков, таких как Эфф,
они появлялись постоянно. Они появлялись сверхъестественным способом из
горячего чернозема джунглей, а их убежища лежали в местах, которых еще никто
не достиг. У них не было ни сердца, ни крови, но внешне они напоминали
людей, благодаря чему могли незамеченными жить среди обычных смертных,
собираясь с силами, чтобы потом -- как вампиры кровь -- высосать из человека
всю его жизненную энергию. Время от времени племена устраивали облавы на
них. Тела подозреваемых вскрывали, но как правило обнаруживали там кровь и
сердце. Этот пример наилучшим образом демонстрировал, как неуловимы Чужаки,
в существовании которых никто не сомневался, доказательством тому являлся
сам факт организации охоты на них. Даже в это мгновение они могли таиться за
дверью и являли собой угрозу наподобие того молчаливого силуэта, который
исчез среди растений.
Так выглядела примитивная мифология племени Грина, причем она ничем
существенным не отличалась от подобных кошмарных повествований,
распространенных среди других племен, медленно продвигающихся по территории,
известной под названием Джунгли.
В этой мифологии особое место занимали Гиганты. О Носарях, мутантах и
Чужаках знали, по крайней мере, то, что они существуют. Время от времени
вытаскивали из зарослей живого мутанта и заставляли его танцевать так долго,
пока люди, утомленные этим зрелищем, не отправляли его в Долгое Путешествие.
Множество вояк готовы были похвастаться и поклясться, что у них случались
поединки с Носарями и Чужаками. И все же все эти три вида имели в себе
что-то реальное. Во время яви, в компании, легко было просто не верить в их
существование.
С Гигантами дело обстояло иначе. Они были абсолютно реальными. Когда-то
все принадлежало им, весь мир был их собственностью, некоторые даже
утверждали, что люди происходят от Гигантов. Мощь их была видна везде,
величие их -- очевидно.
Если бы однажды они надумали возвратиться, то любое сопротивление
оказалось бы бесполезным.
Над всеми этими фантастическими образами маячил еще один, скорее
символ, чем конкретное существо. Его называли Богом.
Никто не испытывал перед ним страха, но имя его редко упоминалось, так
что поразительно было, каким способом оно сохранялось из поколения в
поколение. С ним было связано выражение "бога ради", что звучало очень
убедительно, хотя и не выражало ничего конкретного. Таким образом, понятие
Бога было сведено в конце концов к дружелюбному проклятию.
И все же то, что Комплейн подметил сегодня в Джунглях, было более
тревожно, чем все остальное. Предаваясь этим размышлениям, он вспомнил еще
один факт: плачь, который слышали он и Гвенна.
Эти два отдельных факта неожиданно сложились в одно целое: неожиданный
человек и приближающееся племя. Этот мужчина не был никаким Чужаком или еще
кем-то из таинственных существ. Он был обыкновенным охотником из плоти и
крови, разве что принадлежал к другому племени, а значит, объяснение
оказалось таким простым.
Комплейн расслабился и лег. Немного дедукции улучшило его настроение.
На самом деле он был несколько недоволен собой, что раньше не мог додуматься
