но и не увеличились. Спать легли рано. Возле палатки горел небольшой
костер. Генерал лежал у входа в палатку, и путешественники рассчитывали
спокойно спать, выходя только изредка, чтобы подбросить дров.
Но эти надежды не вполне оправдались. Как только в палатке все
затихло и в окружающей чаще начинались шорохи, Генерал настораживался и
ворчал. Шорохи прекращались, и собака успокаивалась; потом опять начинался
шорох, словно какой-то зверь бродил по кустам вокруг лужайки, высматривая
добычу, но не решаясь выскочить. Чтобы не быть всем настороже, решили
караулить по очереди, и Папочкин первый уселся у костра с ружьем в руках.
Шорохи то удалялись, то приближались, и зоолог наконец так привык к ним,
что крепко заснул. Огонь постепенно потухал, и костер превратился в кучу
тлеющих углей.
Вдруг собака яростно залаяла. Папочкин проснулся и увидел на окраине
лужайки крупного хищника, похожего на льва, но с менее длинной гривой и с
торчащими из полуоткрытой пасти клыками, как у сабельного тигра. Хищник
стоял в нерешительности, а Генерал, заливаясь лаем, отходил, поджав хвост,
за костер, поближе к палатке.
Зоолог, быстро пришедший в себя, поднял ружье и выстрелил в зверя,
находившегося на расстоянии шагов двадцати. Пуля попала в грудь, но зверь
еще имел силу сделать прыжок, попал в кучу углей, обжег себе брюхо и
покатился к палатке; задней лапой он ударил по полотну, разорвал его
сверху донизу и зацепил сапоги Макшеева, лежавшие у его изголовья.
Передняя лапа в судорожных движениях чуть-чуть не угодила в лицо
Каштанова, раздробила карманные часы, лежавшие в шапке на земле, и
разорвала шапку в клочья. Генерал, прижавшийся у входа в палатку, был
отброшен вглубь ударом третьей лапы, поплатился несколькими царапинами и
со всего размаха упал на Громеко, сладко спавшего у задней стенки.
Переполох получился необычайный. Возле палатки в полумраке билось и
ревело что-то громадное, и полы палатки разлетались и рвались под его
ударами. В глубине палатки Громеко боролся с Генералом, который старался
спрятаться за него и которого он принял за какого-то хищника. Каштанов
тщетно искал спички, лежавшие в шапке возле часов, и не находил даже самой
шапки. Папочкин кричал снаружи:
- Вылезайте скорее с задней стороны! Это лев, которого я не могу
прикончить, потому что боюсь попасть в вас!
Наконец зверь, судорожно вытянув лапы, затих; Макшеев нашел спички и
зажег свечу; Громеко оставил Генерала, и все трое, полуодетые и
перепуганные, отстегнув задние полы палатки, выбрались ползком наружу и
осмотрелись. Началось объяснение у потухшего костра, и Папочкин должен был
сознаться, что заснул и не поддерживал огонь, почему зверь и решился на
нападение.
Убитый зверь оказался сабельным львом, хотя по телосложению походил и
на медведя; только форма головы и лап выдавала его принадлежность к
кошачьему семейству. Грива была небольшая, почти черная, шерсть на теле
желто-бурая, хвост без кисточки. Страшным клыкам верхней челюсти
соответствовали когти на громадных лапах. Палатка требовала серьезной
починки, так же как и сапоги Макшеева. Часы Каштанова, сплющенные в
лепешку, вместе с изорванной шапкой и раздавленной спичечницей нашлись
только после долгих поисков в одном из углов палатки.
Из-за постели Громеко вытащил дрожавшего еще Генерала, осмотрел и
промыл его раны. Затем оттащили льва в сторону и решили продолжать
прерванный сон. На караул сел Макшеев, и остаток ночи прошел спокойно.
Утром сумерки показались менее густыми, и на диске Плутона число и размеры
темных пятен как будто уменьшились. Решили еще подождать и принялись за
починку палатки, обмер убитого льва и снятие с него шкуры. К обеду стало
еще светлее, а немного позже Плутон, словно собравшись с силами, расплавил
большую часть пятен, покрывавших его диск, и засиял полным светом,
казавшимся особенно ярким после сорокачасового сумрака.
Быстро сложили вещи, нагрузили лодки и плот и поплыли дальше, но не
так быстро, потому что судно оказалось недостаточно подвижным и требовало
усиленной работы веслами. Местность под вечер этого дня начала меняться,
холмы на берегах реки сначала понизились, а затем совершенно исчезли.
Вместо густой чащи леса и кустов расстилалась степь с отдельными рощами,
где преобладали исполинские баобабы. Только вдоль берегов узкой полосой
тянулась пышная растительность с пальмами, бамбуками, лианами, в которой
ютились птицы и крупные обезьяны нескольких пород. В степи паслись стада
разнообразных антилоп, мастодонтов, носорогов, верблюдо-жирафов, безрогих
жирафов и первобытных лошадей. В чаще близ реки держались тигры,
гиппопотамы и олени.
ЧУДОВИЩНЫЕ ЯЩЕРЫ И СТРАННЫЕ ПТИЦЫ
Первый ночлег был на большом острове, значительная часть которого
также имела степной характер, и только вдоль берега местами тянулись
группы кустов и заросли камышей. Палатку поставили на северном конце
острова, откуда была видна река, делившаяся на два рукава, каждый не менее
сотни шагов ширины.
После ужина покой окружающей природы был нарушен шумом. С
противоположного берега реки послышались протяжные крики, напоминавшие
голоса толпы людей, по временам покрываемые громким отрывистым лаем и
воем.
Из зеленой чащи вырвалось, ломая камыши и раздвигая кусты, небольшое
стадо красноватых с белыми пятнами четвероногих, которые бросились в воду
и поплыли к острову. Вслед за ними выскочила стая пестрых хищников,
которые с воем и лаем также поплыли, стараясь догнать и отбить одно
животное, уже отставшее и, очевидно, изнемогавшее.
Через несколько минут преследуемые выбрались на остров и пробежали
очень близко от палатки. Они походили на лошадей, хотя почти не имели
гривы.
Отставшее животное также успело доплыть до острова раньше хищников,
но на крутой откос берега могло подняться с трудом и наверху было окружено
воющими и лающими преследователями. Собрав последние силы, оно лягало их
передними и задними ногами и хватало зубами, но неравная борьба с дюжиной
врагов не могла быть долгой. Хищники, увертываясь от ударов, не выпускали
жертву из своего круга, выжидая, пока она не обессилит окончательно.
В борьбу вмешались люди: три выстрела в стаю хищников уложили двух из
них и обратили остальных в поспешное бегство. Но обессиленная жертва уже
не могла воспользоваться неожиданным избавлением. Когда охотники подошли к
ней, она уже лежала при последнем издыхании. На ее шее зияла большая
рваная рана, очевидно причиненная зубами одного из хищников при первом же
нападении на табун, - это и было причиной слабости жертвы, которая на бегу
постепенно истекала кровью.
Рассматривая убитых хищников, охотники убедились, что животные
принадлежали к примитивным млекопитающим.
Они были величиной с сибирского волка, но туловище напоминало скорее
кошачью породу, равно как и длинный, тонкий хвост. Шерсть на спине и боках
была темно-бурая, с желтыми продольными полосами, а на брюхе - желтая.
Зубы были почти одинаковые - все имели скорее вид клыков.
Жертва хищников заслуживала название лошади только с большими
оговорками. Она была ростом не больше крупного осла, но грациознее
последнего, так как туловище покоилось на тонких ногах, оканчивающихся
каждая не одним копытом, как у настоящих лошадей, а четырьмя. При этом
только среднее копыто было сильнее развито, а остальные - зачаточные.
Изучая эту странную лошадь, Каштанов и Папочкин пришли к выводу, что
перед ними первобытная лошадь - родоначальница современных лошадей, по
своему облику больше походившая на американскую ламу.
На другой день продолжалась степная местность, настоящие саванны или
прерии, с высокой травой, с чащами и группами кустов и деревьев по берегам
тихой реки и многочисленных островов. На одном из больших островов
путешественники заметили стадо титанотериев - животных, представлявших
нечто среднее между гиппопотамом и носорогом.
Путешественники хотели причалить немного ниже за кустами, чтобы
подкрасться и добыть одного из титанотериев, но встретили еще более
интересного зверя, представителя древнейших толстокожих, - четверорогого
носорога, спустившегося передними ногами в воду, чтобы утолить свою жажду.
Когда плот приблизился к нему, он поднял свою уродливую голову и широко
раскрыл пасть, словно хотел проглотить или, по крайней мере, оплевать
незваных гостей. По бокам верхней челюсти торчали два длинных желтых
клыка; на переносице между маленькими глазами поднимались рядом два
небольших рога, повернутых наружу, а за ушами красовались еще два тупых
рога, похожих на какие-то обрубки.
Но пока причаливали к берегу и пробирались осторожно через кусты,
чтобы сфотографировать это интересное животное, оно отошло от реки и
побежало тяжелой рысцой. Преследуя его в надежде, что оно остановится,
Каштанов и Папочкин заметили на соседней поляне животное огромной
величины, стоявшее возле высокого дерева и обрывавшее на нем листья на
высоте около пяти метров. По форме тела и цвету кожи оно походило на
колоссального слона, спина которого поднималась на четыре метра от земли;
но голова и длинная шея резко отличали его от слонов: голова, сравнительно
с массой туловища очень небольшая, напоминала голову тапира с удлиненной
верхней губой, которой животное очень быстро захватывало листья целыми
пучками.
- Что за чудовище! - прошептал Папочкин. - Тело слона, шея лошади,
голова тапира и замашки жирафа.
- Я думаю, - заметил Каштанов, - что нам удалось увидеть редкого
представителя подсемейства безрогих носорогов, остатки которого недавно
найдены в Белуджистане, почему этот колосс - крупнейший из сухопутных
млекопитающих - получил имя белуджитерия*. Он жил в конце олигоцена или в
начале миоцена.
_______________
* В 1915 году в Тургайской области экспедицией Академии наук
найдены остатки подобного же колосса того же подсемейства, названного
индрикотерием.
- Действительно колосс! - удивился зоолог. - Мне кажется, что я могу,
не сгибаясь, разве только нагнув голову, пройти под его брюхом.
- А если поставить возле него взрослого индийского носорога, то спина
последнего окажется также на уровне брюха этого колосса, так что он мог бы
сойти за его детеныша.
- Как жаль, что нельзя стать возле него для масштаба при
фотографировании, - сказал Папочкин, делая снимки. - Хотя животное как
будто безобидное, но я бы боялся приблизиться: случайным движением ноги
оно может переломать кости.
- Снимите дерево вместе с животным; высоту дерева мы потом определим.
Наблюдатели выждали, пока белуджитерий не отошел в сторону, и
посредством горного компаса определили высоту дерева, а также смерили
следы ступней, которые сравнительно с ростом животного оказались
небольшими.
Под вечер того же дня на берегу большого острова заметили парочку
корифодонов, крупных толстокожих, которые по форме тела походили на
титанотериев.
При виде плота самец поднял голову и разинул огромную пасть, в
которой красовались в каждой челюсти по два довольно длинных и острых
клыка.
Высадиться на остров для охоты не удалось, потому что немного ниже на
берегу сидел крупный хищник, пожиравший какую-то добычу. При виде плота он
поднялся и грозно зарычал.
Это животное отличалось громадным телом на низких и довольно тонких
ногах. Морда у него была длинная, похожая на морду борзой собаки. По своей
величине зверь не уступал самому крупному тигру, почему путешественники не
