довольно ли искушать судьбу?
Все устали от ходьбы и волнений и с удовольствием отправились назад,
нагруженные поросятами, окороками и жирными боками кабана, горными
породами и растениями.
Приближаясь уже к палатке, охотники услышали неистовый лай Генерала и
поспешили к нему на помощь. Выбежав на лужайку речного берега, они
увидели, что собака лает из-за палатки, а наполовину в воде, наполовину на
суше стоит огромный гиппопотам. Чудовище, очевидно, хотело попастись или
поваляться на лужайке, но было озадачено шумом, который подняла собака.
Гиппопотам тупо смотрел на этого невиданного беспокойного зверя своими
маленькими глазками и по временам разевал свою ужасную пасть с редкими
длинными зубами и огромным розоватым языком. При виде этой пасти Генерал
начинал выть а визжать от страха.
Заметив людей, выбежавших на лужайку, чудовище неуклюже повернулось
передом тела, мягко бухнулось в воду и поплыло вниз по реке, выставляя
широкую жирную спину с мелкими бородавками.
- Хорошо, что мы вернулись домой, - заявил Громеко, отвязывая
Генерала. - Это чудовище могло бы нам натворить неприятностей: изорвать
палатку, перетоптать все вещи и утопить или продырявить лодки.
- А целы ли еще лодки? - воскликнул Макшеев и побежал к берегу,
откуда сейчас же крикнул: - Одна на месте, а другая исчезла! Не оборвал ли
этот урод ее причал?
- Нужно погнаться за ней сейчас, пока она не уплыла далеко! -
вскричал Каштанов, также подбежавший к берегу.
Оба сели в оставшуюся лодку, захватив на всякий случай ружья, и
поплыли вниз по течению; вскоре они увидели беглянку, которая, вместо того
чтобы плыть спокойно вниз, вертелась на одном месте посреди реки. Они
быстро приближались, и Каштанов хотел уже зацепить ее багром, но лодка
внезапно, точно живая, отпрянула в сторону и понеслась дальше, но гораздо
быстрее течения. Пришлось опять гнаться; Макшеев греб изо всех сил, а
Каштанов стоял с багром в руках.
- Да ее кто-то тащит! - воскликнул он, когда лодка, бывшая опять
совсем близко, снова начала отдаляться толчками.
- Не подцепил ли ее гиппопотам? Он мог запутаться ногой или захватить
зубами причал.
- Он и есть! - вскричал Каштанов, заметивший теперь впереди лодки
широкую спину и голову животного, всплывшего подышать.
- Если мы будем стрелять в эту тушу, он поплывет еще быстрее или
утащит лодку на дно.
- Остается догнать ее и перерезать веревку, иначе мы не освободим
лодку.
Макшеев опять налег на весла. Вскоре ему удалось зацепить беглянку
багром и подтянуться вдоль нее к ее носу, плывя на буксире у гиппопотама.
Каштанов быстро перерезал туго натянутую веревку, конец которой сразу
исчез под водой.
- Еще бы немного, и я бы выбился из сил, - сказал Макшеев, переводя
дух после гонки. - Если бы не жаль было заряда, следовало бы пустить этому
уроду пулю в спину за такие штуки.
- Мы уплыли далеко от палатки, - заметил Каштанов. - Теперь придется
грести против течения. Давайте я сяду на весла, а вы отдыхайте.
Переменились местами, взяли на буксир пойманную лодку и потянулись
вверх по воде.
- Глубокой стала наша речка, - сказал Макшеев, пытавшийся
подталкивать лодку багром, но не доставший дна, которое было на глубине
двух метров. - Недаром в ней появились такие крупные животные. Теперь нам
ради предосторожности придется вытаскивать лодки на ночь и во время
экскурсий на берег.
Тихо подвигаясь вверх по реке, обе лодки плыли по темной воде между
двумя зелеными стенами кустов и деревьев, образовавших непроницаемую чашу.
Иные кусты, подмытые рекой, наклонились и спускали свои ветки в воду. На
крупных ярко-красных цветах какого-то незнакомого вьющегося растения
качались красивые большие бабочки и жужжали пчелы.
Вода журчала под носом лодок, весла мирно плескали, из чащи
доносилось щебетанье и пение птиц. Макшеев склонился над бортом и смотрел
в воду, следя за рыбами, которые появлялись и исчезали в глубине.
- Как хороша здесь природа, если наблюдать ее с лодки! - промолвил
он. - А сойдешь на берег - не проберешься через чащу, не ступишь ни шагу,
не наткнувшись на какого-нибудь ядовитого или хищного зверя. Просто трудно
поверить, что после многодневной борьбы со льдами, туманами и метелями мы
плывем по реке, текущей по внутренней поверхности нашей Земли. И так
близко от этих льдов природа, напоминающая девственные леса Африки или
Южной Америки. Интересно бы знать, под какой широтой Северной Америки мы
сейчас находимся.
- Это нетрудно определить, если проложить на карту наш маршрут,
начиная от ледяного вала. Я думаю, что мы еще только под морем Бофора, под
очень высокими широтами или в лучшем случае под тундрой северного берега
Аляски. Там чертовский холод, льды, белые медведи, а здесь пышная
растительность, тигры, гиппопотамы, змеи.
В это время Макшеев увидел в воде ясное отражение солнца, быстро
поднял голову и воскликнул:
- Ба, красное солнышко наконец показалось на чистом небе!
Смотрите-ка!
Путешественники, привыкшие видеть Плутон только сквозь более или
менее густую пелену тумана или облаков, еще не имели представления о цвете
неба и настоящем виде этого светящегося ядра Земли. Теперь же эта пелена
разрывалась, образуя кучевые облака, в промежутках между которыми видно
было чистое небо, но не голубое, как над внешней поверхностью Земли, а
темно-синее.
В зените стоял Плутон, диаметр которого казался немного больше
видимого солнечного.
Это подземное, или <внутриземное>, светило в общем напоминало солнце,
светящее перед закатом или вскоре после восхода через толстый слой
атмосферы. На его диске можно было различить довольно много темных пятен
различной величины.
- Это центральное светило, или настоящее ядро нашей Земли, находится
уже в последней стадии своего горения, представляя потухающую красную
звезду. Еще немного - и оно потухнет! На внутренней поверхности воцарится
мрак и холод, и вся эта пышная жизнь постепенно погибнет, - сказал
Каштанов.
- Хорошо, что мы успели забраться сюда и изучаем ее! - воскликнул
Макшеев. - Немного позже нам бы пришлось вернуться вспять - мы бы увидели
только черную ночь впереди.
- Ну, я сказал <немного> в геологическом смысле. В переводе на земные
годы это, может быть, равносильно целым тысячелетиям, так что наши
отдаленные потомки будут иметь еще возможность изучать эту внутреннюю
поверхность и даже колонизировать ее.
- Благодарю покорно! Переселиться в страну, осужденную на гибель во
мраке вечной ночи!
ТРОПИЧЕСКАЯ ГРОЗА
Так в оживленной беседе незаметно прошло время, и обе лодки причалили
к месту стоянки, где Папочкин и Громеко ожидали уже с ужином. Поросенок в
вареном и жареном виде, приправленный диким луком, собранным ботаником на
холме, оказался очень вкусным. Сообща решили, что впредь нужно обращать
больше внимания на съедобные плоды, коренья и травы, чтобы сделать пищу
разнообразнее. Все овощные и мучные консервы были оставлены в юрте, и с
собой из припасов взяты только чай, сахар, кофе, немного сухарей и
приправы, как соль, перец, экстракты. Охота и рыбная ловля должны были
доставлять главную часть пищи, которую продукты местной флоры могли
улучшить.
На время сна вблизи палатки развели большой костер и по очереди
караулили, потому что встреча с тигром заставляла опасаться нападения
хищников. Каждый караульный действительно слышал в близком лесу разные
шорохи, треск, взлеты и крик испуганных птиц, а Генерал часто
настораживался и ворчал.
На следующий день в первые часы плавания местность сохраняла тот же
характер: продолжались холмы, лесистые с севера, степные с юга, и сплошной
лес по берегам реки. Дневную стоянку сделали на левом берегу, на который
Каштанов и Громеко полезли после обеда.
В составе флоры оказалось много нового: попадались уже вечнозеленые
растения - мирты, лавры, лавровишни. Орешник достигал огромных размеров,
не уступая дубам, букам и вязам; на южном склоне попадались бук, кипарисы,
туи и тис. Великолепные магнолии распустили свои крупные белые
благоухающие цветы. В чаще вдоль реки попадался бамбук и разные лианы.
Громеко восторгался на каждом шагу.
Температура воздуха в тени в этот день достигла уже +25 градусов, так
как северный ветер, до сих пор сопутствовавший путешественникам,
прекратился. Воздух сделался тяжелым, насыщенным испарениями густых лесов.
Исследователи лезли по склону холма с трудом, обливаясь потом, хотя
солнце светило тускло сквозь пелену облаков.
Под влиянием зноя вся природа словно оцепенела и замерла, птицы и
звери притаились в тени.
На вершине холма Каштанов и Громеко присели отдохнуть и, повернувшись
лицом на север для осмотра местности, обнаружили причину невыносимого
зноя: на горизонте вздымалась зубчатой стеной с фантастическими башнями
огромная темно-лиловая туча надвигавшейся грозы, окаймленная спереди
сине-багровым валом клубившихся облаков, под которыми сверкали
ослепительные молнии; этот вал быстро приближался.
- Нужно бежать к лодкам! - воскликнул ботаник. - Ливень, наверно,
будет тропический?
Оба спустились вниз по склону, путаясь ногами в высокой траве и
скользя на более крутых местах. Через десять минут они добежали до стана,
где Макшеев и Папочкин ждали их уже с нетерпением, не зная, что
предпринять. Палатка могла не выдержать потоков дождя и ударов весьма
вероятного града. Река могла выйти из берегов, потащить вырванные деревья,
так что и в лодках было бы небезопасно. Целесообразнее казалось выгрузить
все на берег, вытащить лодки и спрятаться в кусты.
Обсуждая этот план с товарищами, Папочкин вспомнил, что ниже по реке,
во время маленькой экскурсии, предпринятой в погоне за большой водяной
змеей, он видел в конце холма нависшую скалу, которая могла дать им защиту
от дождя. Но нужно было торопиться - гроза быстро приближалась. Все
вскочили в лодки, подплыли к скале, и в несколько минут все было выгружено
и втащено под навес, оказавшийся достаточно просторным, чтобы вместить не
только людей, собаку и вещи, но и самые лодки, которыми загородились со
стороны ветра.
Выгнав несколько небольших змей, приютившихся в расселинах скалы,
путешественники могли уже спокойно наблюдать величественное зрелище
атмосферной катастрофы.
Сине-багровый вал докатился уже до половины неба и закрыл солнце;
снизу он казался теперь совершенно черным. Это была какая-то бездна,
которую то и дело прорезывали ослепительные зигзаги молний,
сопровождавшиеся такими раскатами грома, каких никто из наблюдателей еще
не слыхал. То раздавались один за другим оглушительные взрывы, то треск,
словно рвались на части огромные куски крепкой материи, то залпы сотен
тяжелых орудий.
Близлежащий лес глухо шумел под первыми порывами ветра. С севера
надвигался еще какой-то ужасный грохот, наводивший трепет и постепенно
заглушивший даже раскаты грома. Казалось, что оттуда несется исполинский
поезд, сокрушающий все на своем пути.
Путешественники побледнели и с тревогой оглядывались по сторонам.
Вихрь уже налетел. В воздухе кружились бесчисленные листья, цветы,
сучья, ветви, целые кусты, вырванные с корнем, и птицы, не успевшие
укрыться в глубине леса. Становилось все темнее и темнее. Кругом свистело,
шипело, трещало в промежутках между оглушительными раскатами грома.
Крупные капли дождя и отдельные градины шлепались на землю и в воду,
