лампочки, расположенные скоплениями через каждые сто футов. Эти лампочки,
изобретенные около ста лет назад Кастой Строителей, давали мягкий свет и
могли светиться годами без замены. Без особого успеха я попытался
объяснить все это птице. Скорее всего я говорил это для своего
спокойствия. Сначала, когда я потянул за первый повод, птица не
послушалась меня, потом она поднялась в воздух, сразу стукнувшись о
потолок. Меня спас шлем. Затем тарн спустился ниже и понесся с такой
скоростью, что лампочки по бокам слились в одну сверкающую цепь.
Наконец, туннель расширился и кончился в огромном зале, освещенным
сотнями ламп. В нем не было людей, но стояла огромная клетка, в которой на
шестах сидели двадцать полуголодных тарнов. Едва они увидели нас, как
принялись орать. Пол клетки был покрыт костями примерно полдюжины их
собратьев. Я решил, что это тарны людей Марленуса, которых они оставили,
войдя в город, когда путь обратно был отрезан. Брошенным тарнам ничего не
оставалось делать, как использовать в виде пропитания своих менее сильных
собратьев. Теперь они обезумели от голода и превратились в неуправляемых
хищников.
Но, может быть, я сумею использовать их.
Прежде всего следовало освободить Марленуса. Я не мог пройти во
дворец, не привлекая внимания стражи, и звание посланника Па-Кура не
спасет меня, когда выяснится, что я хочу забрать Марленуса. Следовательно,
нужно выработать план уничтожения осады. Я находился где-то под главным
Цилиндром, и осужденные были надо мной. На верху широкой лестницы я нашел
дверь, ведущую в цилиндр, и обрадовался, что в нее может пролезть тарн. К
счастью, дверь клетки находилась прямо на против лестницы.
Я взял стрекало и, спешившись, сбежал по ступенькам, повернул рычаг,
с помощью которого дверь поднималась вверх, и сразу же спустился к клетке
и, открыв ее, отступил под защиту двери. Один из голодных тарнов тут же
соскочил на пол клетки и просунул голову в дверь. Его глаза вспыхнули при
виде меня - я был для него пищей. Он стал обходить дверцу, чтобы подойти
ко мне. Я бил его стрекалом, но это не имело эффекта - он вновь и вновь
старался ударить меня. Стрекало вылетело у меня из рук.
И тут огромная черная птица рванулась вперед, и мой противник
встретил достойного соперника. Своими стальными когтями и кривым клювом
мой гигант за несколько секунд превратил врага в кучу перьев. Поставив на
его тело лапу, он издал призывной клич. Из клетки появился другой тарн,
потоптался на пороге и тут заметил открытую дверь, ведущую в цилиндр.
Тут, к своему несчастью, один из стражей обнаружил дверь, загадочно
появившуюся в стене цилиндра. Он появился в дверном проходе и закричал от
удивления и страха. Один из голодных тарнов прыгнул ко входу и схватил его
клювом. Страж в ужасе завопил. К двери подбежал другой тарн и попытался
отобрать добычу у первого.
Раздались крики, и в дверь ворвались еще несколько стражей. Тарны
немедленно накинулись на них. Все вылетели в цилиндр, бывший дворцом
Марленуса. Я слышал вопли стражников, шум крыльев тарнов, свист стрел,
сильные удары крыльями и клювами. Кто-то громко крикнул:
- Тарны!
В цилиндре забили железным прутом по полой металлической трубе -
сигнал тревоги.
Через две или три минуты я вывел своего тарна через отверстие в
цилиндр. Зрелище, представшее перед моими глазами, заставило меня
побледнеть: пятнадцать тарнов пожирали около дюжины стражников, разрывая
их тела на части. Несколько тарнов были убиты, некоторые, раненые, кружили
по мраморному полу. Живых людей здесь не было. Те, кто выжил, убежали,
скорее всего в длинный спиральный ход, ведущий внутрь цилиндра.
Оставив тарна внизу, я с обнаженным мечом поднялся по ступенькам.
Достигнув этажей, предназначенных лишь для убара, я увидел около тридцати
стражников, сгрудившихся около баррикады из черепицы и проволоки. Для них
мое неожиданное появление в одежде убийцы было сигналом к атаке. Некоторые
из стражников побывали в схватке с тарнами - одежда у них была порвана,
оружие запачкано кровью. Я для них ассоциировался с нападением тарнов. Не
ожидая, пока я назовусь или исполню другие традиции, они бросились на
меня.
- Умри, убийца! - крикнул один из них и взмахнул мечом.
Я уклонился и проткнул его. Из последующей схватки мне запомнилось
лишь какие-то образы. Я помню, что начал теснить их, и мой меч, как рука
бога, встречая их сталь, прокладывала себе дорогу. Один стражник покатился
по лестнице, другой, третий, и еще, и еще... Я колол и парировал, и снова
колол, сверкало лезвие и текла кровь. Я дрался так, как будто был не
просто лишь Тэрл Кэбот. В мою голову, опьяненную схваткой, проникла мысль,
что я - это много людей, что никто не может противостоять мне, что
противники видят не меня, но нечто, что я смутно чувствовал - что-то
несокрушимое, колдовство, бурю, силу природы, судьбу их мира, нечто
безымянное, но существующее.
Внезапно я оказался на лестнице в одиночестве, окруженный мертвецами.
Сам я был легко ранен в дюжину мест.
Медленно я взобрался по лестнице к баррикаде, возведенной
стражниками. И здесь я закричал:
- Марленус, убар Ара!
Откуда-то сверху я сразу услышал его голос:
- Кто зовет меня?
- Тэрл из Бристоля, - крикнул я.
Я вытер меч, вложил его в ножны и перелез через баррикаду, постояв
немного на ее вершине. Медленно я шел вверх по ступенькам, с голыми
руками. Я завернул за угол и обнаружил широкую дверь, заваленную ящиками и
мебелью. Позади этого мощного укрепления, способного выстоять против сотни
воинов, я увидел усталые, но еще не потерявшие блеска глаза Марленуса. Я
снял свой шлем и положил его на ступеньки. Он прорвался через заслон, как
будто тот был сделан из пробки.
Мы молча обнялись.
19. ДУЭЛЬ
Вместе с Марленусом и его людьми я спустился по лестнице в главный
зал, где мы нашли остатки страшного пира. Птицы, удовлетворившие свой
голод, были снова управляемыми, насколько это возможно. С помощью стрекал
Марленус и его люди приручили их. Несмотря на спешку, Марленус, приподняв
одну плитку пола, включил механизм закрывания двери. Тайна хода должна
быть сохранена.
Мы вывели наших тарнов из цилиндра и поднялись в воздух. Через
несколько секунд мы достигли крыши Главного Цилиндра и перед нами лежал
весь Ар.
Марленус, в общем, хорошо представлял себе политическую ситуацию,
которую мог наблюдать через окна цилиндра. Он выругался, когда я сказал
ему о судьбе Талены, но все же отказался принять участие в атаке Цилиндра
Правосудия.
- Гляди! - крикнул он, указывая вниз. - Гарнизон Па-Кура вошел в
город. Люди Ара сдали оружие.
- Почему ты не хочешь освободить дочь?
- Возьми сколько хочешь моих людей, - сказал он. - А я буду сражаться
за город. Я убар, и пока я жив, я не брошу его. - Он опустил забрало шлема
и пристегнул щит. - Ищи меня на улицах и мостах, на стенах и в тайниках
цилиндров. Пока воины Ара еще могут держать оружие, ты найдешь Марленуса.
Я попытался убедить его, но он уже сделал свой выбор. Он повел своего
тарна вниз, на улицы, поднимать обескураженных аритов, призывать их к
оружию, заставить их сбросить вероломное правительство эгоистичных
Посвященных, вновь драться за свободу, и скорее умереть, чем сдать город
врагу. Один за другим его люди следовали за ним. Никто не остался на
крыше, чтобы искать убежище за городом. Все хотели умереть вместе со своим
убаром. И я, если бы у меня не было своего долга, последовал бы за
Марленусом, безжалостным убаром этого огромного и несчастного города.
Снова оставшись один, я надел щит и взял копье. Я решил умереть рядом
с девушкой, неправедно судимой сейчас в далеком, сверкающем здании. Я
полетел к Цилиндру Правосудия. Летя, я заметил, что крупные части орды
Па-Кура пересекли мосты первого рва и двинулись к городу. Похоже, что
условия сдачи мало что значили для орды, которая намеревалась вступить в
город в полном вооружении. Ночью Ар будет зажжен, его кладовые вскрыты,
золото и серебро достанется грабителям, мужчины будут истреблены, а
женщины обречены на насилие.
На мраморной крыше Цилиндра Правосудия, диаметром примерно в сотню
футов, находилось около 200 человек. Среди них были Посвященные в белых
мантиях, солдаты Ара в разноцветных одеждах и воины Па-Кура. Как тени
мелькали среди них черные фигуры Убийц. Копье, обычно стоявшее
вертикально, было опущено. Когда его поднимут, на него будет наколото тело
Талены.
Обогнув цилиндр, я опустился в центре крыши. Люди разбежались из-под
птицы с криками удивления и ярости. Я думал, что меня мгновенно
пристрелят, но вспомнил, что на мне одежды посланника. Ни один убийца не
посмеет стрелять в меня.
Стальные когти тарна высекли искры из мрамора крыши. Огромные крылья
подняли сильный ветер, от которого попятились наблюдатели. На крыше, со
связанными руками и ногами, лежала Талена в белой одежде. Возле нее
находился наконечник копья. Когда тарн приземлился, оба палача вскочили и
смешались с толпой. Сами Посвященные не казнят своих жертв, так как им
запрещено проливать кровь. И вот Талена лежала передо мной.
- Что это значит?! - раздался злобный голос Па-Кура.
Я повернулся к нему и задохнулся от ярости, вспомнив, что сделал со
мной этот человек. Но я не ответил ему, а обратился к аритам, стоящим на
крыше:
- Люди Ара, - сказал я. - Глядите!
И указал на поле перед главными воротами. Приближающаяся орда была
уже видна. Раздались крики возмущения.
- Кто ты, - крикнул Па-Кур, выхватывая меч.
Я сорвал шлем.
- Я - Тэрл из Бристоля.
Талена издала крик радости и удивления, который сказал мне все.
- Заколите ее, - приказал Па-Кур.
Но едва палачи шагнули вперед, я изо всех сил метнул копье. Оно слово
молния пронзило воздух и ближайшего палача, войдя затем и в сердце
второму.
Толпа от удивления онемела.
Я услышал далекие крики на улицах. Пахло дымом. Звенело оружие.
- Люди Ара, - крикнул я, - слушайте. Даже сейчас ваш убар, Марленус,
сражается за свободу Ара на его улицах!
Ариты переглянулись.
- Неужели вы сдадитесь? Отдадите жизни и ваших жен Убийцам? Неужели
таковы мужчины великого несокрушимого Ара? Или вы всего лишь рабы,
променявшие свободу на ошейник Па-Кура?
- Долой Посвященных! - крикнул один мужчина выхватывая меч.
- Долой Убийц, - крикнул другой. Посвященные завопили и побежали.
Почти как по волшебству толпа разделилась на две группы. Обнажились мечи.
Через секунду жестокая битва, идущая на улицах, захватит и крышу цилиндра.
- Стойте!
Все повернулись к говорящему. Вперед вышел сам Верховный Посвященный.
Кучка остальных жрецов жалась позади него. Он величественно шагал через
крышу. Ариты и люди Па-Кура расступались перед ним. Это был высокий
изможденный человек с ввалившимися щеками и горящими глазами пророка. Это
был аскетический фанатик, его костистая рука поднялась к небу.
- Кто бросит вызов в воле Царствующих Жрецов? - крикнул он.
Все молчали. Солдаты расступились еще шире. Даже Па-Кур подчинился.
Духовная сила Верховного Посвященного давила, наполняя воздух. Религиозные
верования людей Гора, основанные на предрассудках, сильнее цепей - ибо они
невидимы. Горцы боятся слова, проклятия - и этого человека они боялись
больше, чем тысяч врагов, вооруженных мечами.
- Если воля Царствующих Жрецов такова, - сказал я, - что нужно убить
