а вы на них смахиваете здорово, кажется, что магом надо родиться. На самом
деле магия -- тяжелый труд, а трудиться никто не любит.
-- Есть, кто любит, -- покачал головой Мрак. -- Таргитаю только дай
приложить к чему-нибудь руки.
Гольш кивнул, уже догадывался, что варвары так шутят.
-- Все-таки даже охотником становится не каждый, верно? Хорошим
охотником. Но обучиться охотиться может каждый. Если не на львов, то хотя
бы на зайцев, улиток, а то и вовсе на грибы.
-- Это мы, -- сказал Мрак уверенно. -- Это про нас! Только нам искать
справедливость для всего людства!
-- Справедливость? Вы еще надеетесь встретить?
-- Ну, мы прошли так мало...
-- Боги создали мир таким.
Олег осторожно вклинился в разговор:
-- Боромир рек, что боги погодя ужаснулись содеянному.
Гольш подошел к окошку, выглянул. Старый маг выглядел встревоженным.
Глаза погасли, а голос стал глухим:
-- Подумайте еще. Магов ненавидят и боятся. На беду, не зря. Любой
маг овладевает разрушением раньше, чем созиданием.
-- Ломать -- не строить, -- хмыкнул Мрак. -- Даже Таргитай умеет.
-- Самые первые чары, простые, всегда разрушительные. Творящим учатся
потом. Но многие дальше не учатся. Зачем, когда и так боятся, гнут спину,
приносят дары? Простой люд уверен, что колдуны только и умеют, что
наводить порчу, калечить скот, насылать саранчу, град, засуху. Еще землю
трясут...
Олег подпрыгнул, с подозрением смотрел на старого мага. Гольш
выглядел серьезным, осуждающе покачивал головой.
-- У меня получилось само!
Мрак сказал угрожающе:
-- Не обучишься творить -- придушу.
-- Само не бывает, -- обронил Гольш. -- Ковер Олег заставил лететь,
подслушав чужое заклятие, но землю расколол... ты в самом деле это
сделал?.. Землю расколол своей мощью. Жаль, не знаешь, как тебе это
удалось. Странно такое проявление силы у варвара. Магия, в отличие от
силы, редко идет в ногу с дикостью.
-- Не знаю, -- ответил Олег. -- У нас словно пелена с глаз упала!
Когда увидели, что не цари правят миром...
-- Да. Мы -- творцы инструментов. Простой люд видит лишь наши жезлы
да халаты, но инструменты у нас... совсем-совсем другое. Богатство,
бедность, войны, мир, драки за трон, честолюбие, гордость... даже кровавые
войны -- наша поварешка, которой перемешиваем народы, вливая свежие струи
в застойные народы!
-- На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, -- вставил Мрак. --
Ему это не большое удовольствие, зато быстрее плавает.
-- Твой народ в Лесу живет как звери, а понимает многое. Странно...
На сегодня с вами закончим. Отдыхайте, набирайтесь сил. А ты,
красноголовый маг... или волхв, вслушивайся в слова! В этом соль всей
магии. Учись видеть связь слов, скрытый смысл. Твой раненый друг сказал
"удовольствие", а знаешь ли, что удовольствие, удалец, удача, удило, уды,
удочка -- одно слово в разных личинах? Узрите связь -- сумеете извлекать
магию, лишь переводя одно слово в другое!
Дверь за ним бесшумно захлопнулась, словно вросла в косяки. Мрак
попытался привстать, явно жаждал проверить, но перекосился от боли,
посерел и со стоном опустился на ложе. Мягкие ковры сползли на пол, Мрак
не замечал раньше, не давал себе подачки, а сейчас и на коврах обгорелое
мясо жжет, ноет, печет и дергает, будто всего натерли красным перцем и
посыпали крупной солью.
Олег проверил дверь -- открывается, опасливо высунул голову в
коридор, Таргитай и Мрак следили за волхвом с тревогой. Олег всегда
прятался за их спины, сейчас единственный оказался цел -- ни единой
царапины; пока они вдвоем спина к спине рубились во дворце кагана, он
прятался под столом. Сейчас суетится, вынужденно высовывается, хотя весь
трясется, как бурундук на морозе.
-- Ушел, -- сказал он с облегчением и одновременно с жалостью. -- Как
много знает! И умеет.
-- Еще бы, -- буркнул Мрак. На темном обгорелом лице появилось
мечтательное выражение. -- Целого поросенка с хреном!.. А мог бы,
наверное, и двух... Только ради этого стоит в маги.
Борясь со сном, он уже лег с обнаженным мечом у двери, Олегу пришлось
переступить, Таргитай сказал:
-- Надо научиться. Побьем злых магов, тогда всласть отоспимся,
отъедимся, отдохнем, всех девок перещупаем, перемнем, пережмакаем, будем
только жить-поживать да добро наживать.
-- А я все книги перечту, -- сказал Олег.
Мрак молчал, боролся в черном забытьи со смертью. Но когда в дверь
стукнули и вошел слуга, Мрак ожил сказал раздраженно:
- Ну-ка, рыло, принеси устриц. Только без твоих шуточек! Не слишком
толстых... в прошлый раз подал кабанов, а звал устрицами, но и не худых,
как наш волхв. Жирных не люблю, тощих не ем. Крупных не приноси, ну а
мелочью брезгаю. Самых-самых, понял?
- Понимаю, - ответил раб с поклоном. - С жемчугом или без?
- С жемчугом, - ответил Мрак, не заметив издевки. - С черным! Только
сперва повыковыривай и выброси.
Глава 3
На другой день утром старый маг объявил с порога: -- Научить
попробую. Но какой магии хотите? Есть всемирная, а есть мелкая, племенная.
Всемирную творят маги-гиганты неслыханной мощи. Таких очень мало, единицы,
но все же любой деревенский колдун легко ограждает от нее свою деревню.
Олег насторожился:
-- Как же так?
-- Своя шкура всем ближе к телу. Свои интересы всегда дороже, чем
интересы племени, союза племен.
Лесные люди переглянулись. Обожженный хмыкнул, а синеглазый отрок с
золотыми как солнце волосами наклонил голову, пряча лицо. Лишь волхв с
зелеными глазами смотрел неотрывно, выражения не менял, но Гольшу
показалось, что и ему неловко за него, старого и умудренного жизнью мага.
Хлопнуло, запахло жареным. Среди комнаты возник накрытый стол. В
середке лежала молодая косуля. Вкусно пахло. Правый бок слегка обгорел, в
спине торчал узкий нож. Вокруг теснились тушки мелких птиц вперемешку с
яблоками, грушами. Из воздуха появились два узкогорлых кувшина, на блюде
-- устрицы, орехи.
-- Кости не разгрызать, -- предупредил Гольш хмуро.
-- Там же самая сладость, -- возразил Мрак.
-- Быть магом -- горько.
Таргитай уже выдрал ногу косули, грыз мясо быстро и жадно. Рот
перепачкался жиром, губы и щеки блестели. Олег с любопытством взял на
ладонь устрицу, Мрак скривился:
-- Что в них доброго? Вчера я сдуру сожрал дюжину, до сих пор в пузе
тяжко.
-- Протухли, -- сказал Олег. Он укоризненно взглянул на старого мага.
-- Еще не поправился, а тут снова... Какого цвета были, когда
расковыривал?
-- Расковыривал? А что, их надо было расковыривать?
Таргитай обглодал кость, швырнул на середину стола, подражая Мраку, а
друга поспешно ухватил за руку.
-- Ты что? Маг велел...
-- Забыл, -- буркнул Мрак. Он бросил перегрызенную его крепкими
зубами берцовую кость. -- Тяжко быть магом!
На следующее утро Гольш разбудил их рано, еще упыри с жабами не
дрались. Вдоль стен, повинуясь едва заметному движению бровей мага,
вспыхнули смоляные факелы. Запах потек сладковато-тошненький, словно
Боромир долго и нудно говорил о неустанном труде на благо общины.
-- О плате потом, -- сказал Гольш нетерпеливо. -- Что с вас взять,
если к магии не ближе, чем к соловьиным песням?
-- Ты не только великий, но и мудрый, -- сказал Мрак. Он на глазах
веселел: маг из него как из Таргитая работник, а из Олега -- кулачный
боец. -- Это сокол вроде Олега с лету хватает, а такая ворона, как я, и
сидячего не поймает. Я же понимаю, что кому-то бог дал, а мне лишь
показал... Зато такое показал!
Глаза его лихорадочно блестели. Он все чаще вставал, пробовал ходить
-- весь покрытый коркой из засохшей мази и темных сгустков крови. Иногда
корка лопалась, показывались алые капли. На нем заживало как на собаке,
говорил Олег, а Таргитай с гордостью за Мрака всякий раз поправлял: как на
волке!
Таргитай хромал на обе ноги, его бил озноб. Мрак тоже кутался в
толстое одеяло Гольша, выздоровление отнимало силы. Гольш для них трижды
менял стол, а лесные люди все еще умирали от голода. Мрак ворчал: пошто не
поплевать над его сгоревшей кожей и царапинами Таргитая? А еще маг... Не
желает тратить волшбу на чужаков?
Гольш напряженно всматривался в гостей. Запавшие глаза старого мага
буравили их, Олег преданно и неотрывно глядел в ответ. Он уже начал
учиться, он всегда и всему учился, даже когда в Болоте тонул -- познавал
Болото и топивших их упырей...
-- В тебе больше всего странной мощи, -- сказал Гольш внезапно. Он
указал на Мрака. -- Только ее природа мне неведома.
Мрак отшатнулся.
-- Перегрелся, мудрый?.. Солнце тут дикое, на людей кидается. Ты
прямо пальцем в небо, зато -- в самую середку. Из меня волхв, как из Олега
ратник. К этим тихоням приглядись. У рыжего умная книжка была, пока не
сперли... как он у кого-то раньше. А у Тарха -- дудка хитрая. То ли он
умеет на ней волхвовать, то ли дудка сама, во что я, зная Таргитая, поверю
скорее...
Таргитай обиженно поерзал по лавке, словно пытался зацепить шляпку
гвоздя и выдернуть, дабы поковыряться в зубах.
-- Все-таки Таргитай, -- сказал Олег, в голосе волхва было
недоумение. -- Я пробовал посопилить на его дудке, но Мрак решил
спросонья, что больной пес пробует петь.
-- В тебе, обгорелый, мощи больше, -- сказал Гольш настойчиво. -- Ты
умеешь трансформировать живое. Не знаю, ведаешь ли сам об этом.
Мрак неосторожно повернулся, взвыл, сказал сердито:
-- Транс... слова-то какие, на морозе и не выговоришь. Только самого
себя разве что. По-нашему, перекидываюсь туды-сюды.
Гольш вытаращил глаза, подскочил:
-- Себя? Так это ж труднее всего! Других мы беремся учить,
переделывать, вести охотно, но себя перебороть?
Мрак разочарованно отмахнулся:
-- Все перекидываются. Это ж так просто! В личине волка побегаешь,
потешишься, задерешь какую-нибудь зверушку. Потом домой в людской личине,
чтобы все как у людей. Волчий нрав только в Лесу являешь, когда тебя никто
не зрит. А ежели всю жизнь человеком, то рехнуться можно.
Олег и Таргитай мерно кивали, словно их тыкали в миски. Гольш перевел
потрясенный взгляд с Мрака на их спокойные лица.
-- У вас все так могут?
-- Все, -- подтвердил за Мрака несчастливо Олег. -- Мы живем в Лесу,
со зверьем все еще в близком родстве. Потому так... Правда, нам с
Таргитаем не удается, хотя причины у нас разные... За это, что не умеем
перекидываться, нас изгна... послали учиться в другие края.
-- Еще как послали, -- подтвердил Мрак с непонятной улыбкой. -- Всей
деревней. За околицу провожали.
-- Пользуетесь магией, не зная, что это магия?
Мрак перебил Олега:
-- Разве это магия, когда умеют все? Вот верблюды -- магия! Или еще
видел у кагана говорящую птаху. Попугаем кличут, хотя никто не сказал,
пошто ее пугать. Я сперва не верил, спросил прямо в лоб, как вот тебя:
верно, дурень в перьях, что умеешь говорить? А он мне: я-то умею, дурень в
шерсти, а вот ты умеешь летать?
Гольш нервно бегал взад-вперед по комнате. Из-под подошв вылетали
длинные, шипящие как змеи искры. Старый маг воздевал глаза к небу,
бормотал:
-- Когда чудо обыденно, уже не выглядит чудом... хотя все еще чудо.
Разве сама жизнь не чудо? Разве мы сами не магические существа? Разве наша
обыденная жизнь не является для существ другого мира адом... а для других
-- раем?
Мрака снова била дрожь, он кутался в длинное цветное одеяло, поджимал
ноги.
