сказочные дворцы, крылатые кони. Изгои молчали. Наконец Мрак сказал
задумчиво:
-- Настоящая жизнь! Не молод, но обрек себя на вечные скитания, дабы
указывать нам, темным, ту из дорог, что единственно достойна...
-- Благороднейшая жизнь,-- согласился Олег.-- Нас родители учат жить
так, их тоже учили, но всякий раз хитрим, выбираем дороги полегче. Так и
живем до самой смерти вполсилы... Да где там вполсилы! Дай бог, в десятую
часть. Верно, Тарх?
Таргитай раскрыл рот, мысли теснились сумбурно, горячо, но слова не
шли. Он беззвучно подвигал губами, натужился... Нет, все сказал великий
певец, а все, что промямлил бы он, Таргитай,-- слабые затертые тени,
кривое эхо. Словами не выразить, таких слов еще не придумали. Призраки,
созданные песнями, уже растворились в холодной враждебной ночи, но стоило
опустить веки -- мгновенно оживают богатыри, драконы, волхвы, чародеи...
Они реальнее, живее, чем сидящие напротив Мрак и Олег!
Он чувствовал, что исполинские образы, сотканные Путником из слов и
звуков струн, останутся с ним надолго. Очень надолго.
Глава 11
Ночью теснились странные, никогда не виданные образы, окликали,
звали. Сердце стучало, словно при бешеном беге, пот покрывал лицо, хотя
ночь упала холодная, а роса на травинках превращалась в иней.
Сквозь сон прорвались тяжелые удары. Таргитай с трудом вернулся в
этот мир, увидел сопящего рядом Олега. Мрак сидел возле костра, рубил
крупные поленья и швырял в огонь. Костер трещал весело, в котле кипела
вода, поднимался пар, пахло вареным мясом и травами.
Таргитай сел, потер кулаками глаза. Видения поблекли, но еще
двигались их призрачные формы, он чувствовал ветер от невидимых крыл, и,
как далекое удаляющееся эхо, слышался женский смех.
-- Лучше пасть в славном бою,-- проговорил Таргитай сонным голосом.
Он понял, что повторяет услышанное во сне.-- Лучше холодная вода из
родника странствий, чем дорогое вино в темнице довольства... Олег, что
такое вино?
Олег задвигался, не открывая глаз, подгреб колени к подбородку,
засопел громче. Мрак бросил хмуро:
-- Много знакомого в песнях Путника, но смысл не поймал... Иначе бы
не терзало всю ночь. Олега и сейчас корчит!
Таргитай перестал тереть глаза, распахнул во всю ширь. Мрак удивленно
покачал головой: у Таргитая глаза такие же синие-синие, как у Путника,--
даже ярче.
-- Мрак... Как же велик мир? Узнали, что Лес -- не весь мир, есть
поляне, киммеры... Но где-то есть громадные дома из огромных камней,
зовутся дворцами, есть скопища дворцов -- это крепости, кремли... А что за
люди там? Что за жизнь?..
Мрак бросил поленья в огонь, подул на похлебку, отхлебнул, обжигаясь.
Таргитай напряженно ждал ответа, но Мрак молча бросал в кипящую воду
пахучие травы. За спиной Таргитая Олег ответил сиплым голосом:
-- Враки все... Кощюны! Понимать надо. Вымысел, дабы подвигать на
свершения.
-- Какие?
-- Разные,-- ответил Олег. Он сел, начал отчаянно чесаться.-- Кто
хоть раз обойдет вокруг хаты, уже умнее того, кто сидит на печи. Это,
пожалуй, про тебя... Словом, иносказание. Не понял? Эх, дурак... Ты вон
всякий раз рвешь душу пополам в песне, всегда любишь раз и навеки... а
потом скачешь в постель к другой девке. Так и его песни.
Таргитай хотел оскорбиться, но песни Путника еще звучали в голове. Он
прошептал:
-- А сейчас мы... снова на печь? Возвращаемся в тихий безопасный Лес?
-- Не такой уж тихий.
-- А Путник спрашивал: для чего еще рождаются герои, как не для битв
и славной гибели?
Олег зачесался яростнее, кожа летела клочьями из-под крепких ногтей.
Под старой шкурой уже проступила новая -- загорелая, обветренная,
блестящая. Мрак снял котелок с огня.
-- Эй, герои или как вас там! Идите жрать.
Хлебали молча, погруженные в свои думы. Таргитай украдкой посматривал
на друзей. Даже Мраку не прошла встреча с Путником легко: на лбу суровые
складки, хмыкает своим мыслям, хмурится.
-- Великанами Севера назвал,-- вспомнил Олег.-- Полубогами, прямой
ветвью богов и героев!
Мрак выловил мясо, не утерпел, разрезал на мелкие кусочки --
удивительный нож из железа! Сам режет, только не поленись чиркнуть.
Таргитай вяло взял ломтик.
-- Я все понимаю, хоть и дурак... Здесь идет не наша война. Бьется
Поле со Степью, а мы -- Лес, наше дело сторона. Но здесь погибла моя
невеста, погибли друзья. Путник сказал, месть -- святое дело. Любви
следуют даже звери и птицы, а месть знает только человек. Путник сказал,
что стыдно прожить жизнь, так и не узнав, на что способен душой и
мускулами! Но так прожил мой отец, дед Тарас, прадед Всеслав, пращур
Гоймир... Неужто так проживу и я?
Мрак хмуро посоветовал:
-- Жри, остыло.
Таргитай в недоумении посмотрел на мясо в руке: впервые в жизни забыл
о еде! Олег жевал вяло, смотрел в сторону. Таргитай сказал отчаянным
голосом:
-- Он говорил про смысл жизни!.. Мы о нем думали? У человека должна
быть цель. Мы ушли из деревни, спасая шкуры, но это не может быть целью
жизни!
Мрак удивленно поднял брови:
-- А чем ты занимался всю жизнь?
-- Мрак... Это еще не вся жизнь, мы ее начинаем заново. Но снова
будем удирать, спасая шкуры? Прятаться?.. Да лучше пойдем через Степь на
восток, проникнем в Экзампей, убьем кагана, который послал сюда дикие
орды!
Мрак кивнул с удовлетворением. Теперь бы еще песню о героических
деяниях! Встреча с Путником даром не прошла.
Олег облизал ложку и сунул за голенище. Глаза его были беспокойные.
-- Мрак, не смейся,-- сказал он.-- Тарх, конечно, дурак. Кто спорит?
Но дурак лишь потому, что его душа говорит тогда, когда обязана говорить
голова. А наши души, признайся, уже ворвались в Экзампей, разнесли там все
по камушкам, а кагана размазали по стенам его дворца. А все благодарные
племена поют и кидают нам цветы... Верно?
-- Гм, Боромир тебя кое-чему научил.
-- Пустяки. Это так просто, что любой дурак увидит. Даже Таргитай,
если поднатужится. Я сердцем тоже с Таргитаем, но головой -- против. Мрак,
мы не думаем над законами пращуров, исполняем слепо, но сами пращуры
обозвали бы нас дураками. В законах противоречие, меня за то и выгнали,
что докапывался. Одни законы велят защищать сирых, бедных, увечных, вдов,
просто слабых, а другие велят слабых изгонять из племени, дабы породу не
портить! Мне кажется, первый закон главнее, а второй придумали в тяжкие
годы неведомого теперь нам голода, когда нужно было спасти племя... Боги
тоже ошибаются, а законы, придуманные зимой, не всегда годятся летом. Но
временный закон стал постоянным, слабых детей топили, хотя добычи уже
вдоволь, и вот так образовались мы, невры, могучий народ, что не знает
хворей, не ведает болезней... Даже я, никчемнейший из невров, легко одолел
двух степняков, настоящих воинов! А такие, как ты, Мрак,-- настоящие
полубоги. Но эта исполинская сила пропадает в темных лесах!
Волхв горячился, его бледные щеки покрылись горячечным румянцем.
Таргитай слушал его, раскрыв рот.
-- Погоди,-- прервал Мрак.-- Слов много, а сути нет. Что предлагаешь?
-- Мрак, в существовании киммеров таится загадка. Царство, основанное
на грабеже, не может существовать по воле богов. Боги либо спят без задних
ног, либо посылают нам испытание. Мрак, у тебя чутье! Народ не охотится,
как мы, не пашет землю и не растит хлеб, как поляне, не живет ловлей рыбы,
как дряговичи... Это недосмотр богов!
Мрак засмеялся, запрокидывая голову. Его зубы блеснули как угроза
небу:
-- Берешься исправлять?
Олег ответил очень серьезно:
-- Боги ничего не делают сами. Только руками людей. А мы не люди?
Внезапно подул ветер. С востока неслись тяжелые тучи. Края грозно
загибались, словно тучи выставили крутые лбы. В темных недрах пока еще
слабо поблескивали молнии. Олег беспокойно огляделся, но степь была голая,
а кустарник мелковат, заяц не схоронится под такими ветками.
Мрак сказал с отвращением:
-- Перестань ежиться! С каганом собрался воевать, а дождя боишься.
Хоть Род сотворил нас из земли, но не размокаем же!
Гроза налетела внезапно. Вдали в Степи встала исполинская серая стена
от земли до небес, перегородив мир, эта стена быстро двинулась к неврам.
Ковыль почти лег в страхе, а сверху обрушилась ледяная вода.
Мрак сидел на куче хвороста. Ливень бил в землю с такой силой, что
фонтанчики грязи подскакивали и шлепались ему на грудь, плечи, неистовые
струи тут же все смывали. Угли зашипели, поднялся пар, черные головешки
раскатило ветром.
-- Затаптывать не надо,-- проговорил Мрак.-- Таргитай, крылатый конь,
вернись на землю. Когда герои кощун шли побивать Змея, им помогали толпы
волхвов, посильнее нашего Олега. В баклажках плескалась живая и мертвая
вода, на случай промашки... Без нее наши головы не прирастут. Герои шли не
зазря! У одного Змей бабу унес, у другого царский трон отобрал, для
третьего приманкой сокровища Змея.
Олег не утерпел, вскочил. Под ним растекалась лужа, Мрак нахально и
намекающе ухмылялся. Таргитай тоже ерзал, втягивал голову в плечи: ледяная
вода сбегала по волосам.
-- Мы не герои,-- ответил он сердито.-- Мы изгои. Теперь у нас нет
своего племени! Значит, все люди -- наше племя. А во всем племени мы
должны помогать слабым, а лютого -- по башке! Разве не так?
Над головой с треском раскалывалась небесная твердь, вода хлестала
через все щели. Молнии вспыхивали ослепляющие. Ветвистые столбы белого
огня на короткие мгновения соединяли небо с землей.
Мрак присмотрелся, внезапно гаркнул:
-- На землю!
Он сам повалился ничком, раскинув руки. Таргитай не понял, но лег
рядом, стараясь забросить на хворост хотя бы ноги. Другая половина тела
сразу же оказалась в воде. Крупные капли били в землю с прежней мощью,
грязь брызгала выше головы. Донесся искаженный шумом дождя голос Олега:
-- Не поднимайтесь! Боги не любят, когда кто-то из людей стоит гордо,
не выказывает почтения...
Мрак пробурчал негромко, но Таргитай лежал вплотную, услышал:
-- Боги с дури бесятся... В Лесу по деревьям лупят, по высоким -- в
особенности. В Степи видел в прошлую грозу, как молнией дикого коня убило.
Конь чем виноват? Звери свободны от греха.
Рядом грохнуло страшно, зашипело. Оглушенный Таргитай увидел перед
собой столб пара, ударила волна опаляющего жара. Он откатился, ослепленный
и оглушенный. Пахло горелым мясом. Тяжелые струи лупили по затылку, спине,
но вода, в которой очутился, была почти горячей.
Снова полыхнуло, потом страшный треск, рев и грохот начали удаляться.
Таргитай пугливо приподнял голову. В трех шагах еще поднимался пар, в
земле чернела оплавленная дыра, из нее несло гарью. В глубине мелькнуло
красное, словно там прятались раскаленные угли. Вдруг стена падающей воды
истончилась, сквозь нее уже виднелась Степь, дрожащая трава, что припала к
мокрой земле, стойкие кусты с их растопыренными ветвями.
Мрак уже сидел, задумчиво глядя вслед удаляющейся туче. Волчья шерсть
прилипла, и оборотень с его крупными, блестящими под дождем плечами
казался гладко обкатанным водой валуном.
-- Не попало,-- проговорил он удовлетворенно.-- Знай, лося бьют
осенью, а дурней -- всегда. Но не поцелили! Значит, и боги промахиваются.
Невр, бывает, попадает в небо, а боги, выходит, попали... ха-ха!.. в
землю. Сам видел, как огненная стрела в землю ушла.
Дождь быстро редел, потом оборвался внезапно, и стена дождя пошла
дальше, очищая Степь от пыли, комаров, прибивая к земле слепней. Олег
