словно буран бьет в стену кулаком. Помню, когда сидишь зимой в дупле, а
снаружи такое разыграется, что все трещит, стонет, гукает, а ты сидишь и
дрожишь, что ежели дерево переломится, то голым на снег... бр-р-р-р-р!..
Нехорошо.
В самом деле, толстенные бревенчатые стены вздрагивали с неровными
промежутками, на столе позвякивали монеты в мешке Таргитая.
-- Ветер, наверное, -- предположил он.
-- Да нет ветра...
-- Тогда индрики под землей свадьбу играют, -- сказал Таргитай в
темноте. -- Вот все, что сверху, дрожит...
Олег в сомнении покачал головой. Может и индрики, но он предпочел бы
объяснение попроще. Странно, судьба дала мощь чародея тому, кто ненавидит
все непонятное, чародейское, кто все старается понять, а тем самым
разрушить чары.
-- А где же Мрак?
-- Видать, опять побежал в волчьей шкуре, -- предположил Таргитай. --
Эх, мне бы волком... А еще лучше -- птицей! Хоть воробьем каким
общипанным, и то счастье. А если бы таким страшилищем, как ты, я бы вовсе
прямо в небе... помер... от вос...торга...
Голос его становился все тише, наконец на полуслове оборвался, Олег
услышал ровное сопение, мощное и беззаботное, словно человечество уже
спасли, пряники получили.
Стены дрогнули снова, с потолка посыпался мусор. На потолочной балке
мявкнул большой страшный кот, хищно блеснули желтые глаза в полутьме.
Снова грохнуло, в светильниках испуганно заметались языки огня.
Олег слез, нащупал в темноте плечо Таргитая, потряс:
-- Кого Мрак оставил бдить?
Таргитай спросонья отбивался, наконец понял, что волхв не отстанет,
раскрыл глаза, сел на лавке. В окошко заглядывал краешек луны, в бледном
свете лицо Таргитая казалось мертвенно бледным и вытянутым, как у
удавленника.
-- Какое бдить? -- спросил он сердито. -- Мы на постоялом или что?..
Или мы в лесу у костра?
-- Но что-то творится!
-- Змей сослепу налетел на крышу, -- сказал Таргитай недовольно. --
Ну и что?
-- Змеи так низко не летают, -- возразил Олег. -- К тому же не на
крышу, а на стену.
Грохнуло и тряхнуло сильнее, Таргитай сказал обрадовано:
-- Нет, на крышу!
-- Это сейчас на крышу, а тогда было на стену, -- возразил Олег. --
Что бы это значило?
Таргитай почесал голову, сказал виновато:
-- Я не волхв... Чего мне до всего допытываться?
-- Да и волхвы не до всего допытываются, -- буркнул Олег. -- Будь
этот Змей... черт, вот еще один!.. Что у них там, стая?.. И все головами о
стену?
Таргитай предположил:
-- Наверное, на огонь летят. Как бабочки на свет. Я слышал, что один
злодей зажигал ложный маяк на берегу, корабли плыли туда и разбивались о
подводные камни. А он подбирал их сокровища.
Олег усомнился:
-- Какие у Змеев сокровища?.. Разве что в гнездах, там мы находили,
верно. Но в лапах же не каждый несет! Пока насобираешь сокровищ, столько
мусора нападает... Да и головами стены расшибут, если вот так... ого!..
-- Вожак, наверное, -- предположил Таргитай. -- Вожаку положено быть
крупным. Вон как Мрак у нас.
Стены вздрагивали иной раз совсем слабо, словно о стену бились
головами Змеи-недомерки, подростки, но иногда чувствовались удары матерых
тварей, даже стол ходил ходуном, а мешок с монетами в конце-концов со
звоном съехал на пол.
Олег с отвращением отмахнулся:
-- Даже если стая, когда-то кончится?.. Ладно, будем спать. Завтра
утром Мрак поднимет ни свет, ни заря.
Он еще не договорил, а Таргитай уже ухитрился заснуть еще до того,
как опустил голову. Стены вздрагивали, но уже реже и не так мощно.
Успокоенный Олег лег на свою лавку, накрыл лицо своей волчовкой, чтобы не
засыпало мусором, долго лежал с открытыми глазами, наблюдая слабые пятна
света в местах, где кожа начала протираться.
Стены вздрагивали все реже, почти убаюкивающе, он наконец ушел в
беспокойный сон волхва, полный страхов и неуверенности.
Огромные черные волки гнались за ним по лесу, он убегал, ноги были
как деревянные колоды, еле двигались, а волки настигали, настигали, а
когда передний прыгнул, Олег вскрикнул и проснулся весь в холодном поту.
Сердце колотилось, он дышал часто, словно в самом деле бежал, в ушах
шумела кровь... но само тело в страхе сжалось, ибо отчетливо услышал тот
самый далекий волчий вой.
Он вскочил, ноги дрожали и подгибались. Едва не опрокинув во тьме
лавку с Таргитаем, бросился к окошку. Ночь беззвездная, тучки, но луна
светит в разрывы ярко, двор пуст, а вой, что повторился, доносится
издалека, со стороны леса. Правда, вой жуткий, волчий и не волчий, к тому
же он, Олег, как всякий невр, достаточно знает язык серого братства, чтобы
узнать призыв собраться в стаю для набега. И созывал не волк, даже не
волк-оборотень, а человек-волк, что гораздо страшнее и опаснее.
Таргитай спал, будто не только коней продал, но и все на свете,
разметался, рот приоткрылся так, что жаба или змея может забраться
вовнутрь, чтобы вывести жабят или змеят... Олег с отвращением
передернулся, хотя в мозгу тут же сказало трезво, что это просто брех
собачий, ни одна жаба или змея в животе человека жить не сможет,
задохнется, если сам желудок ее раньше не переварит, как переваривает до
неузнаваемости все, что к нему попадет, а желудок певца такой, что и
булыжники раздробит...
Вой повторился, на этот раз ближе, еще страшнее, ибо в нем было
нетерпение охотника, который добычу не только чует, но уже и видит.
-- Где же Мрак, -- пробормотал он озадаченно. -- Мы ж без него и по
нужде не выходим...
За окном время от времени вспыхивал красноватый свет, тут же
раздавался дикий вой, даже звериный вопль. Глаза привыкли, увидел
множество желтых огоньков, что двигались парами, а чуть погодя различил и
силуэты волков, чьи глаза светились отраженным лунным светом.
Во двор вбегали десятки, если не сотни страшных серых теней с
горящими желтыми глазами. Самые близкие тут же пытались забраться в окна
первого поверха, но ставни из толстых дубовых досок, а сверху еще набиты и
широкие железные полосы, не всякий кузнец отдерет. Часть волков, судя по
темным силуэтам, сгрудилась на крыльце...
Как раз в момент, когда Олег смотрел на эту шевелящуюся массу серых
спин, там коротко полыхнуло. Странное багровое пламя охватило сразу троих,
волки в страхе прыгнули в стороны, шерсть пылала, искры рассыпались по
двору. Олег сжался, видя, как искры посыпались на клочья сена, сухую
солому, но странный огонь держался только на волках.
Новые звери вбегали во двор, рыскали, огромные и страшные. В
раскрытых пастях блестели острые клыки. Присмотревшись, Олег заметил у
окошка, что рядом с крыльцом, свет. Сквозь широкую щель виднелся силуэт
человека. Когда он взмахивал рукой, из щели коротко выплескивался огонь, а
с крыльца раздавался волчий вой, полный ярости и обещания отомстить
страшно и быстро.
-- Старый волхв, -- сказал Олег в удивлении, -- как это он...? Явно
не Слово Огня, тот огонь сжег бы больше...
Верхний поверх был занят княгиней с ее челядью, но старый колдун либо
не входит в их число, что странно, либо сам спустился вниз, чтобы
сразиться с опасными зверями лицом к лицу. Или почти лицом к лицу.
Постепенно струи огня становились все короче, а волки уже не
вспыхивали на крыльце, а только один, даже два подпрыгивали, пораженные
огнем. В последний раз Олег видел, как волк с горящей спиной бросился с
крыльца, упал на спину, повозился на спине, дрыгая в воздухе всеми
четырьмя лапами, как пес на хорошую погоду, огонь исчез, и волк тут же
бегом вернулся на крыльцо. Дверь затрещала.
Слабеет, понял Олег. Выстоять всю ночь вот так и молодой заморится.
Таргитай так точно уже сказал бы, что пусть его лучше волки сожрут, чем
всю ночь, не спавши, отмахиваться...
Он выждал, а когда, по его мнению, старый волхв должен был сказать
свое заклинание, произнес слово Огня. Во дворе вспыхнуло, как в солнечный
день, затем в глазах стало темно, а во дворе... нет, далеко за двором
взвыл дурным голосом волк. Со двора однако не донеслось и звука.
Кляня себя за дурость, Олег поспешно промаргивался, ослепленные глаза
видели только темноту, не скоро в лунном света проступили очертания
коновязи... странно изменившейся, колодца... Во двор вбегали новые волки,
только теперь Олег ощутил сильный запах горелого мяса, паленой шерсти.
С лежанки донеслось смачное чмоканье. Таргитай плямкал губами, пальцы
беспокойно двигались, отыскивая кусок мяса побольше, обязательно с
корочкой, посыпанный лучком...
-- Куда в тебя столько влезает, -- сказал Олег с отвращением.
Таргитай сопел и плямкал, потом подвигал ногой и громко пустил ветер.
Олег отступил, спасаясь от вони, снова с отвращением и бессильной злостью
подумал о нелепейшей прихоти Рода -- распределить силы так, что этот дурак
стал богом... хотя Мрак на это сказал бы хладнокровно, что какой народ,
такие и боги.
Глава 30
Пятясь, он вышел из комнаты, почти ощупью добрался до сеней. Там с
факелом в руках стоял молодой отрок, в одной ночной рубахе, озябший от
ночной свежести, с лиловыми губами и большими испуганными глазами. Возле
окна сгорбился старый волхв, всматривался в узкую щель между ставнями.
Олег услышал заклинания, голос вздрагивал и колебался, как лист на ветру,
а когда Олег подошел ближе, увидел крупные капли пота на бледном
изможденном лице.
Старик как раз сделал движение пальцами, что-то выкрикнул, и Олег
снова добавил свое слово Огня. По ту сторону ставень коротко и страшно
вспыхнуло. На этот раз Олег плотно зажмурился и даже отвернулся, а когда
открыл глаза, по ту сторону ставень было снова темно, а с дальней стороны
двора раздавался уже не вой, а скулеж раненых и перепуганных насмерть
волков.
Старый волхв отшатнулся, несколько мгновений непонимающе смотрел во
двор. Плечи его поднялись, из груди вырвался вздох:
-- Снова... Что за сила изошла из меня?
Олег приблизился, спросил почтительно:
-- Что за волчья стая забралась так далеко?
Старик даже подпрыгнул, седые волосы взвились красивым снопом и
улеглись обратно. Его совсем не старческие глаза с явной неприязнью быстро
пробежали по молодому парню с головы до ног:
-- Ты кто?.. А, из проезжающих. Нет, это не волки.
-- А кто?
-- Оборотни, -- ответил старик коротко.
Отвернулся, разочарованный, что молодой парняга не упал без памяти,
не кинулся с воплем наутек и даже не начал торопливо хвататься за обереги.
За их спинами шумно переступал босыми ступнями отрок, смоляной факел
трещал и рассыпал искры, грозя поджечь весь постоялый двор.
-- Оборотни сами не ходят, -- заметил Олег. -- Их пригнал кто-то?
Старик огрызнулся, не поворачивая головы:
-- Это не твое дело.
-- Конечно, -- ответил Олег поспешно, -- я и не суюсь. Просто, если
они ворвутся в дом, они пожрут всех.
-- Вас предупреждали, -- буркнул старик. -- Княгиня распорядилась по
своей великой милости. Чтоб, значит, никакие дурни не пострадали зазря.
Воевода должен был сказать.
Олег подтвердил:
-- Сказал. Но наш старший, ты видел его, такой черный и лохматый, из
упрямства остался.
Старик не слушал, глаза были отсутствующими. Он всматривался во двор,
там всюду поднимались дымки над обугленными трупами. Столб коновязи
превратился в торчащее из земли полено. Запах горелого мяса стал настолько
сильным, что в горле скреблось, будто стая барсуков рыла норы.
-- Как это случилось, -- услышал Олег старческое бормотание. -- Я
