ясно, как и днем.
Один из домовых наконец прохрипел:
-- Я...
-- Давно пора, -- сказал Мрак.
Он ухватил чужого домовика, оторвал от постоялиного, шмякнул головой
об угол дома и, широко размахнувшись, швырнул через видневшийся вдали
забор.
Домовик тяжело отдышался, подобрал сено, буркнул:
-- Вообще-то он не оттуда... а совсем наоборот, но ладно, доберется.
Но если пойдет через мой двор, я ему припомню.
-- Нехорошо быть злопамятным, -- укорил Мрак. -- Все-таки ты спер
сено, а он только защищал.
-- У него этого сена на две зимы хватит, -- огрызнулся домовик. -- А
мой хозяин не успел, скотина! Что ж, бедным лошадкам голодать?.. Ладно,
говори быстро, чего просишь. Мне коней кормить пора.
Мрак удивился:
-- Да я ничего не хочу. Это я так просто. Люблю, когда дерутся.
Пришел посмотреть.
-- Так ты ж помог? -- спросил домовик с недоверием.
-- Так ты, вроде, свой, -- пояснил Мрак. -- Хоть и временно. Я ж тоже
на постоялом дворе.
Домовик прижал к груди вязанку сена, понес перед собой, ничего не
видя, натыкаясь то на колодец, то на брошенное корыто. Мрак шел рядом,
посмеивался. Домовик пробурчал недоверчиво:
-- Плохие времена пошли. Теперь всяк норовит за доброе дело плату
огрести.
Мрак развел руками, он из тех, других времен. Домовик юркнул в
раскрытые ворота конюшни, а Мрак пошел к крыльцу, пора и соснуть, за ночь
что-нибудь да придет в голову. Не ему, так Олегу. А то и Таргитаю.
На крыльце стоял в одиночестве высокий старик с длинной белой
бородищей. Волхв княгини, но если бы не сказали, что волхв, Мрак все равно
не поверил бы, что этот седой старик может быть кем-то еще. Вот и сейчас
задрал голову, смотрит на небо, там как раз летит длинная хвостатая
звезда, и не видит, что одна половица приподнялась, еще шаг -- грохнется с
крыльца, костей не соберет. Сразу видно, не просто волхв, а умелый,
знающий.
Мрак посмотрел на небо, проводил взглядом светящийся хвост падающей
звезды, с усмешкой покосился на волхва:
-- Старики и эти падающие звезды похожи. По крайней мере их уважают
за одно и то же.
Старый волхв явно был польщен:
-- За наш блеск?
-- Ну, не совсем...
-- За близость к небесам?
-- За длинные бороды, -- объяснил Мрак. -- И за то, что могут вроде
бы предсказывать войну, мор, урожай... или хотя бы погоду.
Старик обиделся:
-- Мы же в самом деле можем!
-- Да? -- удивился Мрак. -- Поверю, если хоть один колдун скажет, что
у меня в правом кулаке, а что в левом. А то берутся рассказывать про делы
в тридесятом царстве, а что за спиной делается...
Последние слова произнес угрожающе, перевел взгляд за спину колдуна.
Тот как ужаленный повернулся, длинное одеяние вихрем обкрутилось вокруг
его тощей фигуры. Мрак злорадно рассмеялся, прошел в сени, в лицо пахнуло
запахом свежих кож, хозяин явно балуется охотой всерьез, все стены увешаны
шкурами, прошел в комнату и лег на свободную лавку.
Таргитай, во сне услышав шаги, поднял голову и спросил чистым ясным
голосом:
-- Мясо с луком есть будете?
-- Будем, -- ответили в один голос Мрак и Олег, что то ли проснулся,
то ли отвечал во сне.
Таргитай сообщил обрадовано:
-- Вот и хорошо! Когда будете, меня разбудите.
Голова его упала с мощным деревянным стуком, но не проснулся,
похрапывал так же сильно, а румянец играл во всю щеку. Похоже, Олег тоже
не проснулся, разговаривал во сне.
Мрак посмотрел на обоих, не перевернуть ли вместе с лавками на пол,
но лица обоих озабоченные, исхудавшие, и он только отодвинул свою лавку к
окну, собрался лечь, как вдруг услышал скрип входной двери, затем шаги в
сенях.
Да, это были шаги сильного уверенного человека. Мрак сразу уловил не
только облик человека, уже знакомого, но стало ясно, что идет без утайки,
даже нарочито наступает на скрипучие половицы, предупреждает, будто идет к
глухой бабке, а не к оборотню с его чутким слухом...
Глава 29
Дверь распахнулась, на пороге возник высокий и широкий в плечах воин,
тонкий в поясе. Лицо его было в тени, только железо шлема и доспехов
блестело под светом факелов, но Мрак еще по шагам не только видел
княжеского сынка, но и чувствовал по запаху его злость, его жажду вбить
его, Мрака, в половицы, стереть с лица земли.
Некоторое время оба внимательно рассматривали друг друга, не
двигались. Потом рука сынка, то бишь, Святобоя Длиннорукого, двинулась к
рукояти меча. Мрак качнул головой:
-- Здесь?
Налитые бешенством глаза сынка обежали помещение. На лавках крепко
спали Олег и Таргитай. Таргитай посапывал, чесался, не просыпаясь, Олег
мерно шлепал губами, словно твердил колдовские слова, все учился,
сердешный. Из-за дощатой стенки несло кислым запахом дешевой бражки, за
ней кто-то возился, стонал, стенка выгнулась, будто с той стороны уперлись
спиной.
-- Там есть пристройка, -- ответил Святобой негромко сильным
мужественным голосом воина, привыкшего к звону мечей и стуку стрел по
щитам. -- Слева от входа.
-- Там хлев.
-- Хлев слева, -- сказал сынок с невыразимым высокомерием воина,
который все заметил и все учел, -- а справа пусто.
-- Сойдет, -- согласился Мрак. -- Лучше синицей по рукам, чем
журавлем по морде.
Сынок медленно повернулся, Мрак выждал, чтобы отошел на пару шагов,
да не подумает, что удар будет в спину, медленно двинулся следом. Спина у
сынка прямая, кольчуга плотно охватывает широкие плечи, но под
металлической чешуей двигаются не лопатки, а широкие бугры. А по тому, как
вздувают кольчугу, понятно, что это не жир, и даже мясом не назвать, ибо
что-то твердое, вроде толстых жил, но жил там нет, значит мышцы, что по
крепости мало чем уступают дереву...
По дороге встретили челядина, но тот спросонья даже не заметил, кто
прошел мимо, и сынок без помех отворил дверь, прошел на середину и там
остановился, повернувшись лицом ко входу.
Мрак переступил порог. Сынок стоял в пяти шагах, Мрак, не сводя с
него глаз, нащупал за спиной дверь, прикрыл и так же на ощупь отыскал
засов и с легким стуком задвинул железный язык в петли.
Оба смотрели друг на друга оценивающе. Святобой перевел взгляд на
секиру за плечами Мрака. Мрак понял, медленно вынул секиру из петли,
замахнулся, успел увидеть страх на лице княжеского сынка, и с силой вогнал
острием в бревенчатую стену. Все еще наблюдая за лицом Святобоя, он так же
неспешно расстегнул пояс с ножом, швырнул на ложе.
-- Ну, -- сказал он, -- что же ты, княжий сосунок?
Святобой бросился молча, быстрый и сильный, как горный лев. Кулак
Мрака встретил его на лету, глухо стукнуло, тут же скулу обожгло, он
отшатнулся к стене, тут же получил такой страшный удар ногой в грудь, что
пол и потолок трижды поменялись местами.
Он вскочил, увидел, как Святобой надвигается как сверкающая гора,
отпрыгнул в сторону, снова ударил, уже вкладывая в кулак всю свирепую
силу, показалось, что ударил в толстое бревно, но под сжатыми пальцами
хрустнуло как яичная скорлупа.
Княжеский сынок отлетел, с такой силой ударился о стену, что бревна
тряхнуло, из пазов посыпался пересохший мох. Но лишь тряхнул головой,
молча и быстро прыгнул навстречу. Мрак едва успел уклониться, снова
ударил, угодив кулаком прямо в зубы. Сынка отшвырнуло уже на другую стену.
Бухнуло, словно дикий бык налетел с разгону, бревна загудели. На этот раз
богатырь остановился чуть на дольше. Мрак даже успел подумать, что тряхнул
княжеского любимчика как следует, однако, когда тот отклеился и пошел на
него, пригнувшись и двигая огромными кулаками, Мрак дважды получил по
плечам, несколько раз по локтям и один раз от удара в скулу зазвенело в
ушах.
Приловчился, подумал он со злостью. Этот красавец в доспехах крепче,
чем можно сказать, глядя на его одежку. Тогда как он отнесется вот к
этому...
Отпрыгнул, еще отпрыгнул, а когда богатырь поспешно бросился добить,
Мрак обрушил град тяжелых быстрых ударов. Один раз кулак умело зацепил
губы, ощутил, как подалось мягкое, словно теплая глина, на пальцы
сладостно брызнуло теплым, а рот красавца стал широким и красным.
Он отступил, лапнул себя за харю, там кровь, побледнел. Мрак
надеялся, что княжеский красавец сомлеет, тот в самом деле качался, но
когда Мрак увидел его глаза, в душе шевельнулось недоброе. Лицо сынка
стало безумным, он бросился вперед все так же молча, но в лице была ярость
зверя, что жаждет убить, разорвать, уничтожить.
-- Ничо, -- прохрипел Мрак, -- мы только начали...
Дальше бились грудь в грудь, не сходя с места, ибо нельзя отступить
перед таким бешеным напором, забьет, а княжий сынок пер и пер, кулаки
мелькали, как крылья ветряной мельницы, сопел, как натрудившийся Змей,
глаза налились кровью, бровь разбита, кровь течет изо рта, залила грудь,
но бьется люто, Мрак чувствовал боль в руках, двигался все медленнее,
одним глазом видел вроде бы хуже, догадался, что заплывает.
Сколько они так дрались, он не помнил, знал наверняка, что бились
долго, наконец сынок попробовал нагнуться и сбить противника всем телом.
Мрак вовремя отпрыгнул, со всего маху ударил ногой, носком сапога угодив
княжескому сынку в лицо.
От чудовищного удара тот дважды перекувыркнулся через голову,
грянулся о стену, та предостерегающе загудела, с потолка посыпалась сажа.
Он лежал под стеной, ноги не держали, приходил в себя, а Мрак, вконец
обессиленный, тяжело дышал, вытирал кровь с разбитой губы.
Пытаясь подняться, Святобой оперся о ложе, и его пальцы нащупали
рукоять длинного ножа с его удивительно острым лезвием. Их глаза
встретились, несколько мгновений он смотрел в злое лицо противника, потом
встал, покачиваясь, нож остался на ложе.
В плечо грубо ткнулось, он скосил глаза, его назойливо тыкала, явно
просясь в руки, гигантская секира, которую этот лохматый вогнал в стену.
Снова их глаза встретились, ибо этот чужак далеко, достаточно шевельнуть
рукой, и смертоносная секира окажется в руках...
Несколько мгновений он смотрел в лицо врага, тот уже начал
презрительно раздвигать губы, и Святобой, оскорбленный, что о нем могли
такое подумать, выпрямился и сам усмехнулся, насколько позволяло разбитое
и распухшее лицо.
-- Не надейся, -- прохрипел он, закашлялся, изо рта вылетели
окровавленные зубы, выплюнул кровь, снова надменно улыбнулся щербатым
ртом, где вместо передних зубов зияли кровоточащие ямы с развороченными
краями. -- Не надейся!
Они снова сшиблись на середине комнаты.
Олег проснулся в полной темноте. За крохотным окошком в ночи обильно
падали звезды, предвещая не то войну, не то приход саранчи, не то большой
урожай. Глухая ночь, но что-то смутно тревожило, сердце колотится, он
застыл, прислушиваясь, а когда хотел опустить голову на лавку, стену из
толстых бревен тряхнуло. Донесся тяжелый удар, словно невидимый великан
бросал в стену камни из дальних гор.
-- Тарх, -- позвал он, -- Тарх, ты спишь?..
В ответ слышался только мерный сап. Олег растолкал певца, тот
пробурчал:
-- Да спу я, спу! Чего тебе?
-- Послушай. Что-то происходит.
Таргитай прислушался:
-- Да вроде бы, ничего.
-- А ты послушай.
Судя по скрипучим звукам, Таргитай шевелит кожей на лбу, двигает
бровями, добросовестно пялится в темноту. Стену тряхнуло, потом еще и еще.
В темноте за стеной тревожно завыла собака.
-- Ага! -- послышался сонный голос. -- Весь постоялый вздрагивает,
