Глаза его стали у самого круглые, как у большой рыбы, а рот
распахнулся. Как можно драться, если приходится отказываться от большой и
вкусной рыбы?
* Часть 2 *
Глава 20
На окраине села, согнав женщин к реке, привязывали к их ногам камни и
бросали с высокого обрыва в реку, проверяя, нет ли ведьм. Стоял плач,
слышались вопли, душераздирающие крики. Любопытный Таргитай остановился
посмотреть, как же выплывут с таким грузом, но голодный Мрак рыкнул так
свирепо, что дударь первым вбежал в село.
У крайнего дома собралась орущая толпа. Пожилую женщину выволокли на
волосы, били, топтали ногами. Кто-то примчался с вилами, злобно
замахнулся. Таргитай не видел за спинами, как вилы воткнулись, донесся
только крик боли, толпа орала, от соседних домов прибежали с факелами.
Сухая соломенная крыша вспыхнула, как высушенный на солнце камыш. В
толпе радостно и удивленно закричали, будто сомневались раньше, что крыша
загорится.
-- Дурни, -- сказал Мрак неодобрительно, -- ветер-то в сторону
села... Все погорят, адиеты.
Таргитай оглянулся, глаза были печальными:
-- В каждой веси, даже такой крохотной, обязательно по ведьме...
Откуда они берутся?
-- У Олега спроси, -- буркнул Мрак.
Олег отмахнулся:
-- Тарх, не ломай голову. Ты видел, как только что убили и сожгли дом
самого умного и знающего человека в этом селе. А ведьмаками становятся...
Тебе ведьмаком не стать, Тарх. Богом стать можешь, а ведьмаком -- нет.
Таргитай вздохнул с облегчением и перестал оглядываться:
-- Вот и хорошо. А то еще убьют! Умных везде убивают первыми. А я
страсть не люблю, когда меня убивают.
Мрак коротко хохотнул, бросил злорадный взгляд на слишком умного
волхва. Олег помрачнел и ускорил шаг.
Постоялый двор стоял на развилке дорог, ворота гостеприимно открыты,
но во дворе чувствовалось запустение, не ржали кони, не стучали молоты в
кузнице, даже не вился дымок в пристройке, где угадывалась печь.
Мрак к удивлению изгоев прошел мимо, только сожалеюще поцокал языком.
Олег засмотрелся на подоконник второй хаты, там стояла мисочка со свежим
сыром, но аист кружил совсем над другим домом, где и так во дворе было
тесно от детворы.
Худой мужик с затравленными глазами стоял возле калитки. Поймав
взгляд идущего впереди Мрака, сказал искательно и невпопад, вместо
"здравствуйте":
-- А с моего дома ушел аист... Не знаю... Не обижал, гнездо не
разорял. А что пьяный приходил, так ему что?..
Мрак равнодушно прошел мимо, а Олег, которому по-волховьи до всего
дело, наморщил лоб:
-- Уход аиста -- к пожару. Или молния ударит. Он и птенцов унес?
-- До единого!
-- К пожару, -- определил Олег. -- Лучше тебе, пока тепло, ночевать в
сарае. Безопаснее. А гости будут, пусть спят в хате. Гости теперь пошли
беспокойные, первыми выскочат. А нет, не жалко.
Мрак замедлил шаг, посматривал на крышу третьей хаты. Там на самом
верху сидел мальчишка в длинной рубашонке, одной рукой держался за трубу
-- настоящую, из крупных камней, скрепленных глиной, а другой, сцепив
зубы, старательно выламывал эти булыжники и, злобно перекосив и без того
жуткую харю, с наслаждением бросал вниз.
Олег сказал напряженно:
-- Мне в самом деле чудится, или...
-- Не чудится, -- бросил Мрак.
-- Ты тоже заметил его рожу?
-- Если уж ты да заметил!
Не останавливаясь, уже не глядя на другие хатки, пошли напрямик, даже
не по дороге, а прямо через перелазы, заборы и заборчики. Эта хатка
выглядела странновато: стены из новеньких бревен, одно к одному, на крыше
труба, хотя остальные хаты, кроме войтовой, вон она, вовсе без труб, везде
топят по-черному, сарай стоит с распахнутыми воротами, а во дворе бурьян,
да пасется рогатая коза с хитрыми глазами.
-- Попросимся заночевать, -- решил Мрак.
-- Чую недоброе, -- проговорил Олег.
-- Да не трясись, -- отмахнулся Мрак. -- Мы что ль, добрые?
За их спинами Таргитай вскрикнул возмущенно:
-- Добрые!.. Даже ты... где-то очень глубоко... в чем-то да добрый...
может быть... хоть на маковое зерно!..
Его не слушали, Мрак толкнул калитку. Дорожка, на которую чертополох
лез с обеих сторон, привела к крыльцу. Перила слегка обгорели, будто их
лизал огонь, но вовремя остановился. Дверь выглядела новенькой, с
настоящей бронзовой ручкой, совсем уж дивное диво в лесной деревушке.
Сверху по соломе зашуршало. Рука Мрака ухватила Таргитая и заволокла
на крыльцо, а в ступеньку бухнул увесистый булыжник размером с кулак
Мрака. Мрак постучал, затем пнул, дверь распахнулась, а вторая, что вела в
комнату, была распахнута настежь.
В просторной комнате огрядная баба, стоя к ним задом, возилась у
печи. В руках у нее явно был ухват, а когда развернулась, черные рога
ухвата цепко зажали чугунок. Из-под крышки булькало, выбивались запахи
пшенной каши с салом.
-- Доброго здоровья, -- поприветстовался Мрак. Подумал и добавил с
сомнением, -- добрым людям.
Баба, не отрывая от гостей взгляда, осторожно переставила горшок на
середину стола, лишь тогда улыбнулась:
-- И вам того же, странники.
Лицо у нее было доброе, некрасивое, но с теми черточками, что сразу
распознаешь человека бесхитростного, простого, готового свое отдать, но
никогда не брать чужого. Даже как стояла, рассматривала гостей, было видно
простую натуру, не привыкшую хитрить, грести к себе.
-- Доброго здоровья, -- повторил Мрак. -- А где ж хозяин?
Судя по виду избушки, здесь давно обходились без хозяина, но баба к
их удивлению ответила без смущения:
-- Хозяин отлучился. Недалеко здесь...
В ее голове прозвучала заминка, Мрак сразу спросил понимающе:
-- В корчму?
-- Да, -- вздохнула она. -- Он у нас тихий, безответный... Да вы
садитесь за стол! Как раз кашка поспела.
Олег покосился на Таргитая, тот вроде бы еще в корчму не просится,
хотя, может быть, просто не пришло в голову, что там место всем тихим и
безответным, а Мрак уже по-хозяйски перешагнул лавку, сел, положив локти
на стол, спросил понимающе:
-- Обижают?
-- Еще как, -- вздохнула она. Быстро сняла с мисника три тарелки,
поглядела на гостей оценивающе, без сожаления поставила их обратно и
вытащила большие миски. Да и то в ее глазах мелькнуло сожаление, что в
доме не найдется трех тазиков. -- Уж он и огород помогал соседям
вскопать... и забор им чинил, денег дал на свадьбу ихней дочери... надо
сказать, такую уродину никто бы не взял, если бы не доброе приданое... Так
нет же, все им не так!
Олег и Таргитай вежливо сели, с наслаждением вдыхали запах горячей
каши. Баба сняла крышку, ароматный пар вырвался душистым облаком, ударил в
ноздри. Олег засопел, а Таргитай шумно сглотнул слюну.
Дверь скрипнула. Олег застыл с ложкой во рту, Мрак хмыкнул, только
Таргитай во все глаза рассматривал странное существо. Оно возникло на
пороге неожиданно, хотя такому обрубку лежать бы под крыльцом: голова
почти квадратная, громадная, тельце худое, с огромным вздутым животом,
ножки кривые.
Хозяйка сказала торопливо:
-- Это наш сынок!
-- А, -- сказал Мрак, он продолжал мерно зачерпывать кашу, но глаза
не отрывались от уродливого дитяти. Тот перехватил взгляд чудного
человека, зло оскалился. У Олега по коже побежали мурашки: зубы у ребенка
были острые и совсем не человечьи, а как у большой хищной рыбы.
-- Это он трубу ломал, -- узнал Таргитай. -- Он!
-- Больно буйный, -- заметил Мрак равнодушно.
Баба посмотрела пугливо, затравлено, словно зверек из темного угла,
но голос незнакомца был ровный, без осуждения. Да и вид у него такой, что
скажи, будто сам в детстве был тихим, можно привязывать камень к ногам и
бросать в реку.
Она проговорила нерешительно:
-- Да, люди жалуются...
-- На такого малого? -- удивился Мрак.
-- Да им что, -- вздохнула она еще горестнее. -- Не понимают, дите
малое... Оно ж еще не понимает, что хорошо, а что делать нельзя. Да и
вообще он...
Она замялась, Мрак бухнул:
-- Что?
-- Немтырь он, -- вздохнула женщина. -- Не говорит, хотя уже пятый
годок пошел...
Судя по виду Мрака, он явно усомнился, что дите малое, если вон какие
булыжники летели с грохотом, сам видел, как малое дите швыряло даже за
забор, явно метило в чужих собак.
-- Люди злые, -- согласился он, -- только своих детей хвалят.
-- Это точно, -- согласилась она с живостью, -- чего только от них не
наслушаешься! И вежественные, и тихие, и старших чтут... А я вижу, какие
они вежественные, если вчера вон камнями нищего гнали от своего дома!
Щеки порозовели, она словно распрямилась, равнодушие гостя к ее
ребенку совсем не испугало и не огорчило, а совсем наоборот, она перевела
дух с облегчением, но Олег, в отличие от оборотня, смотрел с интересом,
всматривался в непомерно большую голову, широкий рот, толстый живот. Когда
ребенок сморщил ему устрашающую гримасу, зубы показались чересчур длинными
и острыми, а клики размером с волчьи.
-- Он тихий, -- сказала женщина и ему торопливо. -- Это он так...
улыбается.
-- Тихий, -- повторил Мрак с неодобрением. -- Что за мужчина из
тихого ребенка? Я в детстве, помню, чуть деревню не спалил... А раз тихий,
то либо в баклушечники, а то и во что-нибудь еще хуже... в волхвы, к
примеру.
-- Ну, он не всегда тихий, -- призналась она с усилием, -- он
застенчив... и, бывает, шалит... Но мы всем соседям сразу платим сколько
запросят, если он что у них испортит или сломает.
Мрак кивнул:
-- Дети -- есть дети. Мы на сеновале ляжем. Я заметил, там еще сенца
осталось малость. А вон по улице телега, полная сена, катит к вашему
двору... Для вас?
-- Нет, для козы, -- пояснила женщина. -- Мы сами, знаете ли,
хозяйством почти перестали заниматься. Ребенок не то, что слишком шалит,
но за ним нужен глаз да глаз, вот и запустили двор... Но как-то еще живем.
Мрак посмотрел на широкую ляду, что прикрывала лаз в погреб, прикинул
его размеры, кивнул, жить так все же можно. Запасов там явно на две-три
зимы, да и теперь, судя по столу, живут не совсем уж нищенски.
-- Эй, малыш, -- позвал он повелительно, -- а ну-ка иди сюда.
Мальчонка поглядел исподлобья. Злые волчьи глаза блеснули злобой.
Верхняя губа приподнялась, показывая острый клык. Мрак согнал улыбку с
лица, его губа справа приподнялась, показав клык в три раза длиннее, а из
горла едва слышно донеслось низкое рычание.
Женщина отшатнулась, а мальчишка застыл, глаза уставились в темное
лицо странного человека. Мрак поманил пальцем, мальчонка послушно подошел.
-- Ты что же это, мерзавец, -- сказал Мрак внятно, -- трубу
разломал?.. Твои отец и мать уже не маленькие, чтобы всякий раз на крышу
лазить!.. Сегодня же чтоб починил!.. Сам. И больше не ломай. Тебе что,
мало соседских труб? Да и те по ночам можно только, чтоб никто не видел.
Так даже интереснее... Но это я так, к слову. Ты мне другое скажи: есть
дорога отсюда к Верховному Упырю?
Мальчонка смотрел, вытаращив глаза. Это было страшно, когда из-под
массивных надбровных дуг, похожих на медвежьи, глаза блестели уже не из
глубоких щелей, а выпучились как у совы.
Женщина снова сказала жалко, но в голосе был уже упрек:
-- Я ж сказала, он не говорит. Немтырем уродился...
Мрак в упор смотрел на мальчонку:
-- Так ты и этого даже не знаешь?.. Да, в самом деле дурачок.
Мальчишка смотрел с ненавистью, лицо страшно побагровело. Синие губы
с трудом шевельнулись, слова вышли квакающие, почти нечеловеческие:
