Бородач взревел от смертельной боли, ударом кулака расплющил голову
противника, пошатнулся и, прежде чем упасть, что-то мощно и страшно
крикнул на языке викингов, который Томас понимал лишь отчасти.
Схватка кипела по всему залу. Томас видел, как из-за столов
выпрыгнули еще несколько дюжих воинов, бросились в сечу, пробились вперед
и встали перед ним живым щитом. Их топоры быстро и хищно врубывались в
чужие тела, кровь брызгала теплыми струями, под ногами хлюпало как в
половодье.
Один оглянулся, Томас видел только безумные глаза и распахнутый рот с
остатками зубов:
-- Он правду сказал?
-- Что? -- не понял Томас.
-- Что ты... из мира живых?
-- Да,-- крикнул Томас,-- а кто вы, пришедшие на помощь?
-- Я... со стороны дяди Гаральда... А вот он... племянник...
Метко брошенный топор врубился дяде в переносицу, кровь брызнула
горячими струями. Викинг захрипел и осел на пол. В брешь пробовали
сунуться другие, но Томас прыгнул вперед, в остервенении бил и крушил, меч
постоянно врубался, распахивал, крушил, отрубленные руки и головы не
успевали рухнуть на пол, как его меч сносил головы и разрубывал от макушки
и до пояса других. Как сквозь туман услышал потрясенное:
-- Не прервался род Мальтонов!.. Эта наша кровь...
Его старались закрыть своими телами, в их обнаженные груди вонзались
ножи, мечи, топоры. Томас разрывался от ярости и сочувствия, но сзади
властно ухватила мощная рука. Лицо Олега было злым и сосредоточенным:
-- Быстро прочь!
-- Но...
-- Я сказал! Иначе уже не уйти.
Томас едва не упал, с такой силой Олег потащил к выходу. Трое
могучего сложения викингов, отступая, защищали их топорами, деревянными
щитами и своими телами. Двое рухнули, изрубленные до неузнаваемости, когда
миновали последний стол, а третий отступал за их спинами до самого выхода
и, падая от потери крови, ухватился обеими руками, длинными и могучими,
как ветки дуба, за края косяка. В его широкую спину вонзались швыряльные
ножи, дротики, но он стоял, улыбаясь мертвыми глазами. Из полуоткрытого
рта бежала кровь.
Кто-то яростным ударом обрубил ему руку, но и тогда мертвый викинг
все еще стоял, пока не сбили на бегу... но Олег уже вытащил Томаса за
пределы дворца. Томас вскрикнул с яростью и болью:
-- Как меня защищали... как защищали!
-- Родня,-- бросил Олег бессердечно.
-- А я... даже не успел... что меня... королем!
-- Узнают,-- утешил Олег.-- Неужто никого больше не зарубим?
Глава 5
Они вломились в россыпь скал, бежали, падая и оскальзываясь на мокрых
от морских брызг камнях. Томас скрипел зубами, ругался, перед глазами все
длился странный бой, как его отчаянно защищали, и как бросились в бой даже
дальние родственники, когда узнали, что он из мира живых!
-- Я не успел,-- прошептал он.
Олег бросил раздраженно:
-- Да не рви сердце! В полдень раны закроются. А кто погиб, тот
встанет как после сна... и сразу к столу, ты ж видел. О себе подумай. У
тебя отрубленная голова обратно к шее не прирастет! И никуда не прирастет.
Долго он слышал только хриплое дыхание Томаса. В груди рыцаря
свистело, словно воздух выходил из пробитого меха, Олег слышал сдавленные
стоны. Рыцарь молчал о своих ранах, но Олег видел погнутые и порубленные
доспехи. Рыцарю повезло, если отделался только ушибами и ссадинами. И все
же Олег чувствовал, что Томас чуть ожил. Железные сапоги звякали и
скрежетали по камням, так же скрипели могучие рыцарские мозги, наконец он
обронил глухо:
-- Это та дрань науськивает?
-- Ты же не прибил,-- обвинил Олег.
-- Ты помешал.
-- Неважному танцору доспехи мешают. Хотя не понимаю, как можно
танцевать в доспехах? Или я что-то перепутал... Томас, мы влезли на дерево
с осами. А гнездо, верь не верь, в христианском рае.
Томас всхрапнул, но к удивлению Олега смолчал.
Дорогу закрыла огромная толпа праведников, от белых одежд глазам
больно, будто в разгар зимнего солнечного дня выбрался из винного подвала.
Там же с десяток ангелов, величаво помавают дланями, объясняют что-то
божественное или же учат новичков петь. На тропку позади тоже забрела
кучка ангелов, расселись как сытые голуби среди лужайки, дремлют или
пребывают в раздумчивости, справа бродят какие-то животные, золотистые,
многоногие, с глазами по всему телу, лишь слева появился лишь один ангел,
но зато, мерзавец, прет в благородной задумчивости прямо в их сторону!
Олег покосился на Томаса, вытащил нож. Томас зашептал яростно:
-- Не смей поднимать кощунственную длань на ипостась Божью!
Олег вздохнул, спрятал нож. Ангел брел как баран, щиплющий молодую
траву, вздрогнул, наткнувшись на двух здоровяков, но прежде чем успел
раскрыть рот, Олег сказал радостно:
-- Как замечательно, что мы вас встретили!.. А то здесь впервые,
малость заблудились. Как пройти ближе к хехалоту?
Ангел спросил озадаченно:
-- К хехалоту?.. Но это же на седьмом небе!
-- Ах, черт возьми,-- сказал Олег раздосадовано,-- это же сколько
еще... Туда нет короткой дороги?
Ангел отшатнулся, как и от страшного ругательства, так и
святотатственной мысли, что кто-то из праведников или даже ангелов
способен подняться на седьмое небо, где в благостном сиянии славы и
могущества блистает небесный дворец Всевышнего, ибо выше седьмого неба
ничего нет, и даже его комната чуть ли не на крыше!
-- Да как вы... да кто вы... да что смеете...
-- Нам не сам хехалот нужен,-- объяснил Олег, рыцарь хватал ртом
воздух как рыба на берегу или ангел перед язычником на небе.-- У нас девку
увели! А куда ж еще, как не в хехалот? Если бы исламисты, то понятно, в
джанну к гуриям, но явился ваш, хоть и осмаленный как кабан к осенней
свадьбе...
Ангел менялся в лице, становясь из благостного бледнорозового сперва
багровым, потом синюшным, потом стал фиолетовым, наконец почернел так, что
испугался бы сам Сатана. Голос его прогремел как раскаты грома:
-- Ничтожество, как вас только взяли на небеса!.. Прочь! Или сейчас
пронесешься сквозь небесную твердь... и не остановишься на земле, а
окажешься в преисподней!
Томас умоляюще смотрел то на калику, то на ангела, рука привычно
щупала рукоять меча, тут же отпрыгивала как испуганный воробей. Олег
изучающе осмотрел ангела:
-- Пожалуй, пусть мне это скажет тот, кто имеет право. Не такой
гусенок.
Удар ангела был молниеносным, Томас успел увидеть только смазанное
движение, затем был хруст, вскрик, снова хруст, и Олег уже стоял над
крылатым, заломив ему руку, а тот искаженным от боли лицом упирался в
зеленую траву. Разбитые в кровь губы зашевелились, словно ел сочные
стебли:
-- Ты... я убью тебя.
-- В этой жизни меня били всем,-- сообщил Олег,-- кроме весла от
драккара. Так что, знаю что делать, когда на меня замахиваются.
-- Ты еще не знаешь...
-- Узнаю,-- хладнокровно сказал Олег.
Томас услышал треск, хрипы, вскрик. Ангел побелел, закусил губу, а
калика с застывшим лицом ломал ему кости сперва в руке, потом перебил
ключицу, косточки высунулись из окровавленной плоти, он пощелкал по
обломкам ногтем.
Ангел захрипел, пена пошла изо рта:
-- Ты... ты не можешь быть праведником...
-- Это начало,-- ответил Олег,-- ты сам поймешь, откуда я пришел.
-- Прекра...ти... Я ничего... не знаю!
-- Я вижу, что ты мелочь,-- согласился Олег,-- хоть и распускаешь
павлиний хвост... Томас, только не спрашивай, что такое павлин! Но кое-что
ты знаешь. Я заметил, что чересчур усердно порхаете здесь. И шляетесь
везде, как гуси, хотя должны бы сидеть вокруг престола и петь осанну...
Кто послал?
Ангел прохрипел:
-- Нас послал сам Престол!
Олег перестал бить по обломкам костей, переспросил:
-- Ты уверен?
-- Да...-- прошептал ангел. По бледному лицу катились крупные капли
пота.-- Он был в таком сиянии, что невыносимо для глаз простого ангела. Он
был гневен, рычал как лев, лик был ужасен и грозен... Он велел уничтожить
двух пробравшихся на небеса язычников... даже если один прикидывается
христианином... Я только теперь понял, что это и есть вы!
Томас гневно вскрикнул:
-- Это я прикидываюсь? Олег, ломай ему к чертовой матери все кости!
Видал я таких ангелов...
Олег тряхнул ангела, тот молчал, сцепив зубы. Олег наклонился, что-то
шепнул ему на ухо. Тот дернулся, побледнел, глаза полезли на лоб. Олег
нехорошо улыбнулся, снова что-то шепнул в розовое ухо. Ангел застонал,
щеки залила смертельная бледность:
-- Богохульник...
-- Еще? -- предложил Олег. Он покосился на непонимающего Томаса,
хотел снова наклониться к ангелу, тот прохрипел, глотая крупные прозрачные
слезы:
-- Я скажу... Что ты хочешь?
Олег приподнял его чуть над кустами:
-- Ну-ка, кто вон тот, в доспехах?
-- Архангел...
-- Это знаю,-- бросил Олег, он сдавил нежное горло, поиграл пальцами,
как на дудке, хотя Томас сомневался, чтобы калика на чем-то играл хоть раз
в его долгой жизни,-- как зовут, чем занимается? Быстро, пернатое!
Ангел, чье горло выдавало под пальцами калики дикую мелодию, похожую
на хрип задавленной собаки, выдавил:
-- Михаил... Он архистратиг...
-- Ого!
-- Он поведет войска супротив Антихриста...
-- Это против Джилана, что ли?
-- Ты даже знаешь его имя? -- прошептал ангел в ужасе.
-- А у вас все еще не знают? -- удивился Олег.-- Ну даете... Хорош
будет этот красавец с копьем и мечом! Кто второй?
-- Гавриил... Он с цветком лилии. А справа от него Рафаил, он
целитель...
-- Это мне знакомо,-- буркнул Олег с одобрением.-- Целитель, это не
какой-нибудь душитель. Это полезный человек! Сколько их здесь?
-- Се...меро... Всех архангелов семеро.
Томас, что беспокойно присматривался к ним, сказал с беспокойством:
-- Сэр калика, ты не удушишь его совсем? Он уже хрипит.
-- Хрипит,-- согласился Олег с удовлетворением.-- Ты хочешь
освободить Ярославу, или как?
-- "Или как" не хочу,-- ответил Томас через силу.
Олег хладнокровно сделал движение, словно откручивал головку
чертополоха. Легко хрустнуло, он небрежно зашвырнул обмякшее тельце в
кусты. Томас задохнулся от святотатства язычника, Олег же отмахнулся:
-- Он же не человек. Так, пар, мысль... Если их на острие игры
помещается больше, чем муравьев на дереве, то чего ты так?..
-- Не знаю,-- прошептал Томас,-- для меня это все равно, что
наступить на горло собственной песне.
-- Песни бывают разные,-- ответил Олег.-- Если я запою, ты меня сам
удавишь.
Пригибаясь, они пробежали вдоль кустов, дальше пошел роскошный сад,
ухоженный и царственный, только яблони показались Томасу дикими, а плоды
мелковатыми. Олег знаками показал, что Бог иначе не умеет, это и есть
райские яблоки, в народе именуемые "райки", а крупные да сладкие вытворил
уже сам человек.
Олег на ходу попробовал утешить Томаса, но тот раздраженно
отмахнулся:
-- Если на острие иглы их помещается по десять тысяч, то в самом деле
чего жалеть?
-- Сколько-сколько? -- переспросил Олег изумленно.
-- Десять тысяч,-- повторил Томас. Перехватив изумленный взгляд
калики, пояснил:-- Нам прелат рассказывал, а он знает!.. Ну, а сколько
поместится на острие моего меча... узнаем!
-- Хорошо сказано,-- одобрил Олег.-- Ты в самом деле прямой потомок
тех парней, что пируют в Вальхалле.
Томас тут же спохватился, язычник зря не похвалит, поправился:
-- Если, конечно, какой дурак вздумает помешать вызволить Ярославу.
