головы, куски мяса.
-- Рыцари не отступают! -- бросил он гордо.
-- Томас, не будь дураком!
-- Я... король,-- ответил он, на один удар отвечая тремя, после чего
сразу три черта превратились в шестерых, но не бросились в бой, а упали
под ноги другим.-- Дурака в короли не выберут...
-- Их сбежится сюда... а уйдем, не погонятся...
-- Ага, не погонятся,-- возразил он, но тут же понял, что стража не
смеет покинуть каменоломню, ибо тогда разбегутся и остальные.-- Ладно,
уговорил...
Черти переглядывались, Томас не успел предупредить калику, что
нечистые что-то замыслили, как вдруг они расступились, за их спинами
мелькнули вскинутые руки с дротиками. Томас в смертельном страхе понял,
что блестящие острия направлены в его незащищенную грудь, судорожно
вскинул меч, удар был таков, что меч едва не вырвало из рук, в груди
отозвалось острой болью, он заорал и прыгнул вперед с разящим мечом,
погибать надо в разгар схватки, рядом сухо трещали черепа под ударами
боевой дубины калики, то бишь чародейского посоха...
Когда чертей осталось всего трое, они переглянулись и отступили.
Томас пятился, пока не вступил в тень, там хищная рука калики ухватила как
лапа дракона. Томас взвыл от боли в раненом плече. Свободной рукой пощупал
грудь, ибо первый дротик отбил мечом, а второй должен был пронзить
незащищенную доспехами грудь...
Кончики пальцев нащупали теплый металл, с которым настолько сжился,
что не замечал. На блестящей поверхности креста не осталось даже царапины.
Из темноты раздался раздраженный голос:
-- Если еще раз скажешь о чудотворном кресте, сам прибью...
-- Но он спас,-- выдохнул Томас.
-- Это Яра тебя спасла. Иди сюда... еще сюда... А теперь, как говорил
один знакомый король, от него и до следующего дуба перебежками... Иаред,
ты где?
Томас тяжело дышал, в груди не только хрипело, но уже и лязгало,
грюкало, он чувствовал, как ошалелое сердце натыкается на ребра, что как
голодные челюсти бешено ходят вверх-вниз.
-- Я Томас,-- просипел он,-- если ты уже забыл, в своей
отшельнической рассеянности, как меня зовут.
-- Да не тебя,-- буркнул калика. Томас по дуновению воздуха ощутил,
что калика пренебрежительно отмахнулся,-- а твоего друга.
-- Друга? -- вскипел Томас.
-- Ну да. Которому ты коня подарил.
-- Я дарил пояс, а коня у меня бесчестно выиграли!
Кто-то пробежал поверху, потом вблизи о землю шлепнуло. Сквозь
неплотную тучу проникал слабый свет. Томас рассмотрел сгорбленную фигуру,
кончики рожек светились белыми точками. Чтобы не промахнуться, подумал он
мстительно. Прямо между этих двух светлячков...
-- Ты что ж бегаешь как крыса? -- сказал Олег брезгливо.-- У тебя ж
крылья!
Голос Иареда раздался испуганно сварливый:
-- Я ж говорил, боюсь высоты. Но иным сперва бы вымыть свой палец,
прежде чем указывать на мои пятна! А то я знаю таких, кто вовсе боится
летать...
Томас знал, что это уж никак не калика, тот всегда сидит на Змее на
самом загривке, даже не держится, разве что одними ногами, но Олег как-то
стушевался, что-то промямлил, словно поганый черт угодил в больное место,
а потом сказал поспешно:
-- За меч и посох спасибо. Доспех не проиграл?
-- Да кому он здесь нужен? -- удивился Иаред.-- Вот лежит, я так и не
придумал, как его использовать! Совершенно бесполезное железо.
Олег кивнул:
-- Согласен. Вот уж не думал, что буду в чем-то согласен с
христианином. Хоть и чертом.
Томас, обезумевший от счастья, спешно облачался в доспехи. Луна
высунулась наполовину, но привыкшие глаза ловили все отблески света. Томас
едва не целовал покореженное железо, любовно прилаживал на себе, становясь
похожим снова на прежнюю железную статую. Олег вперил задумчивый взор в
горбатого черта:
-- Давненько я в руки костей не брал...
Томас оглянулся непонимающе, но Иаред сразу переменился в лице:
-- Нет! Ни за что.
-- Всего пару раз,-- предложил Олег.
-- Нет!
-- Я дам фору,-- сказал Олег с надеждой.
-- Я... дал зарок уже не играть.
Олег вскинул брови:
-- Давно ли?
-- Э-э-э... только что. Мне бабушка всегда говорила, азартные игры до
добра не доведут.
-- Так ты ж вроде должен чинить зло,-- удивился Олег.
-- То другим,-- объяснил Иаред. Он начал пятиться, стараясь делать
это незаметно.-- Но не себе, родному, любимому... Нет-нет, играть не
стану.
Томас, уже одетый, переводил взор с одного на другого:
-- О чем вы?
-- Можешь даже пользоваться чарами,-- разрешил Олег.-- А я не буду.
На лице Иареда проступило колебание, но еще раз посмотрел на
рыжеволосого, поймал взгляд зеленых, как трава, глаз, сказал еще
поспешнее:
-- Нет!.. Но я помогу, если что хотите. На что хотели играть?
-- На коней,-- ответил Олег и добавил,-- для начала. Мне любого... из
рожденных в лаве, а Томасу милее тот, прежний. Как память, что бьют не
тех, кто играет, а кто проигрывает.
Иаред попятился, исчез в клубе дыма с воплем:
-- Достану!.. Но играть не буду!
Олег проводил его плотоядным взором, в котором было сожаление:
-- А жаль... Я бы под орех, голышом бы, он у меня не то, что коней...
самого бы поставил... гм... ладно, забудем.
Томас с наслаждением развел плечи, подвигал лопатками. Доспехи как
влитые, даже вмятины исчезли. Ремни поскрипывают, перевязь плотно
охватывает плечо и грудь, тяжелый меч надежно закреплен за спиной. Ноги
упрятаны в железо, теперь сколько угодно спотыкайся, пальцы в кровь не
собьет.
Глава 17
Луна выползла из-за туч, мертвенный свет залил острые, как зубы
волка, камни. Мир был гол и страшен, Томас смотрел исподлобья,
набычившись, рука дергалась к рукояти меча.
Два красных коня с большой высоты неслись в их сторону быстро, крылья
уже не хлопали, а только сдерживали напор встречного ветра, гасили
скорость. Оба коснулись земли в сотне шагов, дальше не скакали, а
тормозили всеми четырьмя, из-под копыт с шипением взвились целые снопы
оранжевых искр. Крылья трещали, но оба коня остановились прямо перед
Томасом и Олегом.
-- Быстро,-- сказал Олег напряженно.-- Своего коня ждешь?
Он к чему-то прислушивался, Томас поспешно полез на другого коня,
запутался в незнакомом стремени, едва не упал, а вдали уже возник тяжелый
гул, земля начала вздрагивать. Сильная рука ухватила Томаса за шлем, он
вскарабкался в седло, сарацинское по виду, над ухом свирепый голос Олега
гаркнул:
-- Иаред, ты здесь?
-- Здесь, господин,-- раздался смиренный голосок.
-- Заглядывай при случае. Я твой должник!.. Да и сыграем... надеюсь.
Он повернул коня, ударил пятками, тот завизжал от неслыханного
оскорбления, дико завращал глазами. Томас даже отшатнулся, когда рядом
крылья ударили с такой силой, что раздался хлопок, будто гигантским кнутом
распороли полотно. Тугая волна едва не сбила с седла, а конь с каликой
прямо с места прыгнул в воздух. Красные крылья били часто и мощно, но
уносился с такой скоростью, что Томас в страхе дернул поводья своего коня:
-- Ну, быстрее же!... Вон у тебя какие крылья!.. Ты ж короля все-таки
несешь, а не черта горбатого... Неужто допустишь, чтобы тебя обогнали?
Конь оскорблено фыркнул. Томас едва успел пригнуться и вцепиться
крепче, как мощным толчком вжало в седло, будто он спрыгнул на него с
огромной высоты, на голову и плечи обрушился плотный, как мешки с песком,
воздух.
Если бы не доспехи, успел подумать, встречный ветер растерзал бы на
клочья. А так только в щели врываются острые, как ножи, струи воздуха, в
голове под шлемом свист, что превратился в комариный писк. Потом снова
загудело как шмель, наконец Томас сумел открыть слезящиеся глаза.
Они неслись по длинной дуге вверх, а вниз уходила отвесная черная с
коричневым стена. Изредка вспыхивало, словно лунный свет отражался в
блестящих гранях драгоценных камней, слюды или угля. Слева несся, часто
хлопая по воздуху крыльями, яркокрасный конь с Олегом на спине.
Томас проследил за ним взглядом, понял, куда летят, осмелился
пришпорить коня. Тот захрипел, крылья застучали как у ветряной мельницы
под ураганом, седло заскрипело, сдвигаемое могучими мышцами, далекий уступ
начал приближаться.
Томас сжался, за дерзость можно поплатиться, но копыта с грохотом
опустились на выступ, рядом замелькала отвесная стена. Затошнило от
мелькания, он вцепился в седло и едва не зажмурился, а когда стук копыт
почти умолк, открыл глаза и, поспешно соскользнул с коня.
Сверху обдало ветром, конь калики обрушился рядом, пробежал, гася
распахнутыми крыльями встречный ветер. Томас крикнул:
-- Я обогнал!
-- Что? -- вскрикнул калика.
Глаза его были дикие. Он соскочил, стегнул обоих коней. Заржав от
обиды, сорвались с уступа и долго падали. Томас скорее угадал, чем увидел,
как в полной тьме расправили крылья.
-- Да быстрее же,-- крикнул Олег с досадой,-- черепаха ты железная!
Томас всхрапнул от оскорбления как конь, а калика юркнул в
малоприметную щель, послышался шорох, оттуда выкатились мелкие камешки.
Томас с разбегу едва не застрял, щель ведет круто вверх, пришлось
карабкаться на руках и коленях, сверху тоже часто срывались потревоженные
камешки, звонко били по железу шлема, начало звенеть в ушах, и он подумал
люто, что подобно закоренелому язычнику возненавидит благостные
колокольные перезвоны.
Калика что-то закричал впереди. Томас наддал, впереди в лунном свете
была широкая долина, поднимались черные дымы, пахло горящей плотью. Ветер
донес слабые крики истязаемых. Томас вскричал:
-- Я помню!.. Там выход!
-- Уже и ты узнаешь места,-- проворчал Олег.
Он шел быстро, почти не хромал, по-прежнему держался в тени. Когда на
миг выскочил на освещенное лунным светом пространство, вдали раздался
слабый крик. Томас насторожился, нащупал рукоять Зу-л-Факара. Калика
замедлил шаги, начал затравлено оглядываться, но было уже поздно...
Из щелей выбежали люди. В лохмотьях, обезображенные, двое в остатках
доспехов, обгорелых и помятых. Все бросились навстречу:
-- Спасители!
-- Наконец-то!
-- Мы вас дожидаемся...
Один рослый воин, весь обгорелый, пахнет паленым мясом, подбежал,
вскинул руку в приветствии. Голос был трубный, привыкший отдавать приказы
на поле брани:
-- Сэр Томас, я отыскал еще с десяток людей из своего отряда. Мы все
в вашем распоряжении!
Калика ошалело вертел головой, а Томас воскликнул:
-- А, это вы, доблестный рыцарь?.. И вы, я вам подал руку, чтобы из
котла... Но как вы знали... гм... что мы будем возвращаться здесь?
Он не добавил, что они вообще не должны были вернуться, просто
повезло, но калика понял, а остальные смотрели влюбленными глазами,
захлебывались от счастливых слез.
-- Это я сказала,-- послышался волнующий женский голос.
К ним подошла неспешно, почти царственно, миниатюрная женщина с
копной иссиня черных волос. Злая волшебница, вспомнил Томас, член Семи
Тайных, вечный враг сэра калики...
Олег молчал, явно растерян, Томас спросил быстро:
-- Откуда знала? Кто-то сказал?
Гульча сделала отметаюший жест:
-- Успокойся, засады или предательства нет. Просто я знаю этого
человека. Он должен пойти, сделать, выйти невредимым, а потом пройти
здесь... Разве я ошиблась?
Томас пробормотал:
-- В целом, верно... только насчет невредимости...
Гульча всмотрелась в избитое лицо калики, голос ее дрогнул от
