шагами пошел наискось к Волку. Теперь в глазах покорность судьбе сменилась
яростью. Он был унижен на глазах людей, пусть чужих, на глазах женщин,
пусть никогда не коснется их, но унижен как мужчина, а мужчина -- это
прежде всего боец, и теперь Волку Ущелий победа не достанется так просто и
красиво...
Набросился он с яростью, но успевал следить за руками Волка, который
теперь отражал удары с двух сторон. Волка спасали длинные руки и звериная
скорость, он все время двигался, ускользал из-под ударов, его щит и меч
непрерывно звенели. На лавках рев стал еще восторженнее, и Мрак не сразу
понял, что Волк все еще избегает наносить решающие удары, все еще играет,
только отражая два блистающих лезвия, что жаждут его крови.
Наконец он отпрыгнул, на миг вскинул руки:
-- Маржель!!!
Страшный крик потряс ток, будто мощный порыв ветра пронесся над
собравшимися. Мрак ощутил, что Волк перестал играть, сейчас явит кровь. Но
для него уже было неважно, кто кого убьет. Он в третий раз услышал это
имя. Значит, он уже на месте. Именно здесь принесли в жертву этому богу ту
золотоволосую девушку!
Двое, уже усталые, снова бросились с двух сторон. На этот раз Волк
неожиданно бросился вперед, проскользнул так стремительно, что оба едва не
ударились лбами. В рядах обидно захохотали, заорали славу Волку. Тот,
хищно оскалившись, покачивал в руке меч, держа его острием вперед.
Снова двое пошли разом, Волк отбил удар, другому подставил щит,
быстро провел перед собой кончиком лезвия. Так показалось Мраку, ему
заслоняла спина второго воина. В рядах заорали, а воин вдруг остановился,
выронил меч, обеими руками ухватился за распоротый живот. Из широкой раны
хлынула кровь, следом с шипением полезли сизые внутренности, раздувались
на воздухе. Несчастный закричал, начал запихивать кишки обратно в
распоротый живот.
В рядах творилось невообразимое. Вскрикивали, орали, прыгали. визжали
до хрипоты. Волк, улыбаясь от уха до уха, отступил на два шага, вскинул
окровавленный меч. Красные капли, падали на обнаженную руку. Одна упала на
лицо, Волк слизнул ее, язык был красный и влажный как у зверя.
Несчастный, потеряв мужество при виде ужасной раны, побежал через
весь ток к чернеющему входу. Кишки при беге выпали, волочились за ним.
Наконец он наступил, поскользнулся, упал вниз лицом, вызвав новый взрыв
ликования, смеха, восторженных воплей.
Второй побелел, но, даже оставшись один, не отступил, бросился на
Волка. Он отшвырнул щит, мечом размахивал как безумный, уже не заботясь о
защите.
Впервые Волк вынужден был отступить под градом ударов. Ликующие вопли
стали затихать, в рядах наступило затишье. Волк ощутил, что теряет
симпатии, выругался, остановился, приняв ряд ударов на щит, затем коротко
и страшно ударил наискось.
По рядам пронесся вздох, что перешел в вопль. Вопль восторга и
отвращения разом. Меч Волка срубил левое ухо и половину лица противника.
Она отвалилась, обнажив неимоверно длинные зубы, ибо десны тоже были
срезаны лезвием, но не упала, а повисла на нижней челюсти, колыхаясь и
разбрызгивая кровь.
Оглушенный ударом и болью, воин выронил меч, слепо сделал два шага.
Волк, хохоча, взмахнул мечом и под крики срубил второе ухо, а лезвие точно
так же срезало щеку, что повисла кровоточащим ломтем шириной с ладонь
взрослого мужчины. Белые зубы сразу залило кровью, что алыми струями
заливали шею, грудь, стекали по ногам и забрызгивали золотой песок.
Волк вскинул руки, взревел:
-- Маржель!!!.. Прими от меня.
Ему опустили лестницу, он неспешно поднялся и сел рядом с белесым
человеком, в котором Мрак узнал хозяина лодки, Кажана. Лестницу убрали,
народ шалел на рядах, вскакивал, орал, ибо на току ползали двое: за одним
волочились сизые внутренности, а другой казался уродливым до смешного --
щеки висели по бокам как два ярко-красные языка, а из-за обнажившихся
зубов казалось, что несчастный смеется. Это доводило толпу до неистовства:
орали, падали от смеха под скамьи, сучили ногами, хватались за животы, от
хохота не могли выговорить слова.
Рядом с Мраком кто-то ругнулся:
-- Все мы -- твари, но эта тварь... подлая!
Мрак покосился на смуглого невысокого мужчину, тот неотрывно следил
через решетку. Кулаки сжимались и разжимались. Не такие огромные как у
Мрака, но без капли жира, сухие и с белыми костяшками.
-- Почему? -- буркнул Мрак.
-- Не дал им легкой смерти.
Мрак кивнул. Да, одно дело убить, на этом мир держится, все едят друг
друга, но изгаляться -- не по-мужски. Сильные так не поступают. А мужчина
обязан всегда быть сильным.
-- Насыпь ему на хвост соли,-- посоветовал он.
-- На хвост? -- переспросил тот, не поняв.
-- Ну да. Что у тебя, хвоста нет?
Тот коротко усмехнулся, отвел взгляд от залитого кровью тока. Там уже
появились слуги с крючьями. Глаза куява были синие, холодные. Он скользнул
взглядом по недоброму лицу Мрака:
-- Кто-нибудь насыпет. Непобедимых нет. Тебя как зовут?
-- Мрак.
-- Мрак? Таких имен нет. Говорят, ты из Леса?
-- Пусть говорят.
-- Но ты в самом деле слав?
-- Я -- гиперборей.
Мужик улыбнулся:
-- Я -- куяв. Ладно, Мрак, увидимся...
-- Это уж точно,-- согласился Мрак невесело.
Куяв снова смерил оценивающим взглядом его могучую фигуру:
-- Может быть ты и попробуешь насыпать ему своей соли...
-- Я? -- спросил Мрак, чувствуя в словах куява недоговоренность.
-- Если победишь.
-- А что тогда?
-- Ты не знаешь?
-- Я не здешний.
В глазах куява блеснула насмешка:
-- Волк выйдет на ток еще раз. В конце. Он всегда дерется с
победителем. Он говорит, что оказывает тому честь погибнуть от руки
свободного человека.
Мрак повернулся к решетке, стараясь разглядеть Волка. Даже с такого
расстояния он выглядел устрашающе. Сидя высился над всеми, словно стоял,
плечи занимают на лавке места двоих, голова отсюда кажется размером с
пивной котел. Когда смеялся, громовой хохот заглушал крики толпы и ржание
коней.
-- Присмотрись, присмотрись,-- подсказал насмешливо куяв.-- Вдруг
тебе схлестнуться? Если, конечно, знаешь за какой конец топора браться. А
то я видел и покрупней тебя увальней.
Подошел Зализняк. Мрак заметил ощупывающий взгляд. Желтоглазый все
присматривается к нему, словно что-то пытается вспомнить.
-- А ты как сюда попал? -- полюбопытствовал он словно невзначай.
Мрак огрызнулся:
-- Самому бы понять.
В самом деле, с того дня, как увидел ее на жертвенном камне, всеми
жилками волчьей души стремился к ней. Не зная, что скажет и что будет
делать. Вон у Таргитая все получалось само, у Олега и то складывалось,
даже против его воли, а тут всем сердцем и каждой каплей крови рвется к
ней!
-- Ладно,-- сказал он вслух,-- я ее нашел... Остался шажок.
Зализняк подбросил высоко меч, тот звякнул о потолок. Когда падал
обратно, Зализняк ловко поймал за рукоять:
-- Я не знаю, о каком шажке речь. Но слыхивал, что последний намного
длиннее первого.
-- У меня длинные ноги,-- возразил Мрак.
Зализняк оглядел мрачные стены, угрюмые лица обреченных на бой до
смерти:
-- Имея длинные ноги, можно шагать по вершинам гор. Но здесь не
помогут даже мои длинные руки.
Внезапный шум и ликующие крики прервали его на полуслове. Вверху все
вставали с лавок, орали, поднимали руки, а потом часто и низко кланялись.
По широкому проходу к переднему ряду лавок под руки вели высокого
грузного человека. За ним двигалась свита, но Мрак видел только этого
человека. В нем была властность, мощь, лицо было подобно рыкающему льву,
грозное и величественное, а двигался так, словно весь мир принадлежал ему.
-- Додон,-- шепнул над ухом Зализняк.-- Царь...
На передней лавке поспешно положили расшитую золотом подушечку, а под
ноги раболепно бросили широкий ковер, край свесился по камню. Сесть Додону
помогли с величайшим почтением. Вряд ли немощен, уважение выказывают не
только царям, но теперь Мрак рассмотрел, что пухлое лицо Додона в самом
деле выглядит нездоровым, словно бы жрет в три пуза дни и ночи, упивается
винами, гребет всех девок, спит только на нежнейших перинах, убивающих в
человеке всякую крепость и мужество.
Ему тут же поднесли широкую чару, драгоценные каменья заблистали
разноцветными искорками. Справа и слева толпились бояре. Все заглядывали
искательно в лицо царя. Додон отхлебнул из чары, поморщился, затем
величественно кивнул.
Глава 3
Мраку сунули в руки палицу, толкнули в спину. Щурясь, он вышел на
яркий свет. За спиной с металлическим звоном упала бронзовая решетка. На
току уже стояло четверо. Все немытые, лохматые, с кудрявыми бородами,
волосы у каждого на лбу перехвачены бечевкой. У кого меч, у кого топор,
один сжимал в руках окованную бронзой палицу и круглый щит.
Они находились на правой стороне тока, а напротив в стене поднялась
решетка. Вышло пятеро мускулистых мужчин, голых до пояса. Мрак засмотрелся
на бритые головы троих, где свисали длинные чубы. У каждого в левом ухе
блистало по серьге. Подбородки выбриты, и Мрак подумал, что по голым лицам
их легко отличить от бородатых и длинноволосых куявов. Правда, другие двое
с длинными волосами. Видать, артанцев не хватило. Пятым был Зализняк. Его
тоже раздели, грудь его была широка, как и сам он был невероятно широк в
плечах. Теперь Мрак видел всю мощь его удивительных рук. Рук, от которых
лучше держаться подальше, если в них оружие.
Артаны тоже щурились, но оружие в их руках не блистало. Все пятеро
были с топорами. Ну да, артанцев так и называли народом Боевых Топоров. Их
кузнецы изготавливают свое оружие из какой-то особенной черной бронзы, что
вроде бы прочнее любого металла. Даже железа, что падает с неба. Сейчас
они вооружены привычным оружием. Понятно, после боя отберут... Или соберут
у павших.
Народу наверху прибавилось. Даже на лавках для знатных не осталось
свободных мест, а простой люд так вовсе лез друг другу на головы, чтобы не
пропустить зрелища. На последний бой приберегают самое кровавое, а значит,
самое интересное!
К Додону наклонялись то справа, то слева, шептали что-то. Вряд ли по
делу, скорее же, просто показывали всем, что к царю близки, тот их
слушает, а значит они в силе и многое могут. Как навредить, так и
поспособствовать тем, кто не скупится на дары...
Мрак придирчиво покосился на тех, с кем придется драться плечо к
плечу. Подобрались крепкие мужики, одного Мрак помнил как куява,
советовавшего насыпать на хвост соли, но в его отвагу не верил, слишком
ясно отчаяние в глазах. Двое оставшихся просто разбойники со звероватыми
лицами. Они выглядят так дико, что того и гляди пырнут соседа, не
дожидаясь боя с артанами.
Царь милостиво кивнул, тут же услужливо прозвучал боевой рог. Артане
медленно двинулись вперед. Топоры держали наготове, у каждого на левой
руке висел круглый деревянный щит. В середине шел Зализняк. Тоже с
топором, что в непомерно длинных руках выглядел игрушечным.
Мрак сказал зычно:
-- Простите, братья... Но тут такое дело: или вы -- или мы.
Он крепче сжал рукоять палицы, ноги сделали первый шаг. Он вышел из
тени, и солнце злорадно обрушилось на исхлестанные плетью плечи. На
скамьях заорали, подбадривая обе стороны.
Справа и слева от Мрака взревели, завыли, пугая противника, ринулись,
сшиблись, послышались тяжелые удары по дереву, звон, первые яростные
крики, а затем вопли боли и страха.
Дурость, подумал Мрак свирепо. Остались считанные дни! Не так, так
