- Ну нет, конечно, кислоту... Кто же такое просчитает? Ну, что доктор
дура, мы знали, конечно, а вот о ее химических увлечениях - увы... Просто у
нас статистика была. Как начинаем вербовать интеллигентов - так обязательно
вены себе режут. Не все, но восемьдесят процентов. Ну мы и дали задание
своим научным кадрам - те разработали состав. В течение суток работает как
уникальный восстановитель кожного покрова. Эпидермиген, что ли
называется... Сутки держится, а дальше - хоть огнем гори - кто через сутки
в ванну полезет с бритвой? Никто... Привыкают через сутки.
Меня даже пошатнуло от мысли о том, что я мог, почти через двое суток,
примерить к себе ржавое лезвие. Не зря, значит, Сашенька волновалась, не
зря.
- И что, после него все могут мысли материализовывать?
- Три человека из десяти. Вам, можно сказать, повезло.
- Повезло? Это в чем же повезло? - я сел напротив генерала и повесил
полотенце на спинку стула.
- Всему свое время, Дмитрий Евгеньевич. Время придет - все узнаете.
Давайте лучше выпьем. Все-таки второе рождение. Папа ваш промахнулся,
как-никак, - генерал стал разливать водку в граненые стаканы, - Вот ведь
как получается - сам родил - сам убил. Смехота. Кстати, Ваша игрушка? - он
кивнул головой на край стола. Там, со вчерашнего вечера лежал, оставленный
Сашенькой пистолет-зажигалка.
- Это зажигалка, - я взял пистолет со стола, положил в карман.
- Правда? А похож на настоящий, очень похож. А Вы разве курите?
- Покуриваю... В эпохи великих потрясений. Ну когда там путч какой,
или война...
- По нашим временам так и вовсе искуритесь. Бросайте скорее, мой Вам
совет. У Вас сейчас, кстати, сигаретки не найдется?
- А я разве пачку на столе не оставлял? Вражеские, правда, Dunhill.
- Нет, на столе не было ничего.
- Странно... - я подумал, что где-то должна лежать сашенькина сумочка,
что сейчас в соседней комнате, где-то рядом с кроватью лежит вся ее одежда,
и мне захотелось побыстрее все это спрятать. Генерал держал на весу почти
полный стакан - ждал меня, - Вы извините, я сейчас, - я выбежал из кухни
как сумасшедший.
На стуле в углу комнаты, действительно, лежала сложенная одежда.
Нижнее белье, фиолетовый костюм, рядом - красные туфли на высоком каблуке.
На спинке стула висела сумочка.
- Вы надолго там? - закричал из кухни генерал, - А то мне водки очень
хочется. А она греется, зараза.
- Да Вы пейте, пейте, не ждите меня, - я открыл золотую пряжку на
сумочке и заглянул внутрь.
Я нашел там необычайные предметы. Кроме обычных косметических причуд,
в ней, стянутые одной резиновой лентой, лежали два авиабилета до Лондона
(только по одному из них можно было прилететь обратно), толстая пачка
пятидесятифунтовых банкнот (на первый взгляд, тысяч пять) и два
загранпаспорта - Сашенькин и мой. Визы в Британию проставлены, хоть завтра
можно улетать. Билеты, кстати, тоже на завтра. А визы на год.
Красота! Все собирался себе сделать загранпаспорт, не из желания
куда-нибудь уехать, просто, из утверждения возможности такой поездки, и не
мог собраться - какая удача! Деньги - тоже не плохо, хотя теперь с ними,
похоже, проблем и так быть не должно. Генерал - кормушка солидная,
испытанная. Но вот сумочку выкидывать нельзя. Не нужно это. Я посмотрел,
куда бы ее спрятать, и решил положить под кровать. Можно было бы туда же
запихать и одежду, но вдруг стало ясно, что это - улика. Я подошел к окну.
За окном был задний двор, голые деревья, мусорные баки вдалеке.
Окно открывалось тяжело - совсем заросло - грязь, пыль - центр,
Садовое кольцо недалеко. Открылось, наконец, с треском. Туфли долетели до
баков легко, но выкидывая тряпки я понял, что допустил ошибку: свернутый
узел распался на лету, и юбка от костюма запуталась в ветвях и медленно
зашевелилась на ветру.
Я закрыл окно, посмотрел на фиолетовое пятно, дергающееся в ветвях
вяза и мне стало весело.
Генерал уже налил себе вторую порцию, и достал из холодильника вторую
бутылку. Водка была шведская, в литровой бутылке слегка матового стекла.
Моя водка уже немного нагрелась, но я все-таки отхлебнул немного:
- За здоровье!
- За чье? - отреагировал генерал, и я заметил, что он не закусывал.
- За наше, конечно же, за чье же еще! Кстати, как ваше звание?
Генерал-майор или генерал-полковник?
- Понимаю. Приступы меланхолии у доктора? Вечно он со своими дурацкими
вопросами! Ну да ничего, Лубянка его исправит, я надеюсь. Это же не важно -
в каком ты звании, совсем не важно...
- Что же важно-то, по-вашему? Про деньги, что ли рассказывать станете,
генерал?
- Да уж какие там деньги. Важнее всего сан, - генерал произнес это,
отвернувшись, так, что я не услышал последнего слова.
- Что-что??? Как Вы сказали?
- Да сан же, сан!!! Что тут непонятного?!!
- Извините, генерал, Вы что, священник?
- Да не священник это называется. Жрец. Вы чего не пьете? Пейте!
- Я закусывать привык.
- Так и закусывайте! Но и пейте! А то мне неудобно как-то. Водка очень
вкусная.
- А Вы разве не православный, генерал? Вроде как - русский, а слова
какие-то не наши - жрец... - я пригубил еще. Напиваться не хотелось, я
чувствовал, что будет большой и интересный разговор.
- А это, Дмитрий Евгеньевич, все равно,- генерал уронил в себя
содержимое стакана, сделал паузу. Подумал, чем закусить, решил - колбасой,
продолжил мысль,- православный, лютеранин, католик... Все мы служим
фараону, а фараона эти мелочи касаться не должны.
- Фараону - в смысле »менту поганомуј? - мне не хотелось сбить
разговор, но я не нашел другого словосочетания, и теперь все то, что висело
на краешке, готовое упасть, весь разговор зависел от того, обидится генерал
или нет.
Генерал посмотрел на меня с выражением тоскливого укора, перевел глаза
на неоткрытую еще бутылку »Абсолютај, решил не обижаться.
- Нет, зря Вы так, Дмитрий Евгеньевич, зря... Фараону, с большой буквы
Фараону...
- Это Председатель Коалиционного Правительства, что ли?
- Председатель - это мелочь, это ничего не значит! Он, видите ли,
думает, что здесь все ему подвластно. Нет. Здесь только Фараон хозяин. А уж
сумеешь ты ему послужить, нет ли - второй вопрос. От расторопности зависит,
от случая...
- У него что, кличка такая - Фараон? Вор в законе? Авторитет? -
вспоминал я синонимы из дешевых полицейских детективов.
- Зачем кличка? Ну Фараон он, понимаете, Фараон! - генерала раздражала
моя непонятливость, и в глубине его уже захмелевших глаз тихо бился страх
за собственные слова, - Титул у него такой, титул! От древнеегипетского
»пер-ој, что означает »большой домј.
Я уже переставал верить в его полупьяные слова, но все-таки еще раз
поддел за живое, чтобы проверить:
- Главный Архитектор, что ли? Этот козел старый?
- Ну да, главный архитектор. Для всего главный архитектор. Для нас с
Вами, для всей страны... Может быть, мира... А вот как он выглядит - не
знаю. Не видел никогда... Наверное, старый... - в его голосе я вдруг
услышал какую-то усталость, от истины усталость, от простой, но непонятной
мне правды.
- Да ладно, Климент Степанович, ни к чему обижаться, правда? - я вылил
остатки водки ему в стакан, пригласил кивком выпить, убрал пустую бутылку
со стола - примета плохая.
Генерал обрадовался, схватил жадно стакан, выпил, начал запихивать в
рот закуску, прямо руками. С такой дозы я бы уже давно под столом лежал, а
ему - ничего. Крепкий.
- Ну, что же это такое - Фараон? Расскажите, коли начали.
- А что рассказывать, тут особо рассказывать нечего. Вот не пьете Вы
совсем - это мне не нравится.
- Пью я, пью, - я заставил себя залпом сглотнуть полстакана водки.
Закусывая, сквозь кашель, снова попросил, - Все-таки, расскажите...
- Это все давно, еще до революции началось. Чуть не в прошлом веке...
Сначала все аристократы в игрушечки играли, а потом в один прекрасный день
- глядь, а вся реальная власть уже не там, где официальная... Вам налить
еще? - генерал вскрыл непочатую бутылку и уже налил себе. Не дожидаясь
ответа, закрутил пробку, чтобы не выдохлась, - ну, а ритуал строго
соблюдали. Там целая иерархия невидимая получилась...
- А после Фараона кто? - задал я детский вопрос.
- Раньше был Верховный Жрец, теперь, после Войны - Канцлер. Нет, шведы
- молодцы, хорошую водку делают.
- А как к вам попасть, в Жрецы-то?
Генерал подумал немного, взвесил ценность запрашиваемой информации и
ее секретность, тяжело вздохнул, и опять налил себе водки.
- Тут, главное, угадать, куда пойти, что делать начать, в каждое время
- по-своему... Раньше военачальники очень в цене были. Потом ученые. Потом
пирамиды начали строить. Мавзолей был первой пирамидой. К сожалению, первый
Фараон при Советах умер, не оставив наследника. Но строить продолжали
вовсю, по инерции, что ли. Вокруг трона такая свалка была - не приведи
Господь! Все эти репрессии - никакой там политики не было. Ну, если и была,
то самая малость... Все конкурентов устраняли. Аккуратненько к началу войны
все устаканилось. Но что удивительно - строили и без Фараона. Придумывали.
Вот университет на Ленинских Горах - типичная пирамида. А придуман до
войны. Вообще в Москве полно всякого такого. Такой огромный город, такой
бардак, а люблю его больше жизни... Вот если кто руку поднимет на него,
так, кажется, и влеплю пулю в лоб... Помните вот это, стихотворение, что
ли, или песня: »Отступать некуда - позади Москвај
- Нет, Климент Степанович, я стихи только в школе учил, там такого
точно не было. И потом, я и сам архитектор... почти... еще год только
отучиться. Я думаю, в городе не архитектура важна, а люди.
- Да? А Вы читали вот это: "Человек состоит из тела, души, имени,
тени, и, наконец, из Ка, что переводится как "невидимый двойник". Я знаю,
что читали. Вот так. Это тебе не душа и тело. Что такое эти люди, там, на
улице? Тьфу! Биомасса, мусор. Я знаю, нехорошо так говорить, но они же не
посвящены. Что они знают? Дом - Работа - Дом... Товар - Деньги - Товар...
нет, это уже не оттуда. Они там все пустые...
Несвязные откровения оказались мне очень важны.
- Постойте, генерал, так мы же вроде про Фараона говорили.
- Да? Ах, ну конечно... Вот с самой войны все и идет потихоньку,
наследников выбирают, экзамены...
- А что же, генерал, неужто трон сыну своему передать нельзя?
- Нет, сын - это только Имя. Одного Имени недостаточно.
- Да почему же недостаточно?
- Потому что сказано: восходящий на трон должен пройти все пять
ступеней посвящения в Тайну.
- Кем сказано?
- Сказано и все! - генерал был уже совершенно пьян.
- Ну хорошо, сказано, так сказано... Тело - понимаю, Душа - понимаю,
Имя, Тень... А после Тени-то что? Что потом? Как это?
- Не знаю... Никто не знает. Потом... уже не возвращаются. Не важно
уже... Может быть, там яду дают выпить, может, убить врага нужно, я - не
знаю, не посвящен. Это вас, посвященных, волновать должно, а я пробовал -
не получается. В темноте начал видеть, ревматизм всего до корней съел. Все
признаки уже есть, а - не получается...- он начал заговариваться.
- Ну если убивать надо, так это у меня, значит, все в порядке. Я уже
закоренелый, - я усмехался, напоминая генералу свое признание в первый же
день нашего знакомства, потом, вспомнив наивное лицо лейтенанта, опять
погрустнел.
- Ерунда это все. Никого Вы не убивали. Не созрели Вы еще для этого.
- Да? А Сашенька? - я засомневался, задавая это вопрос, поймет ли меня
генерал.
- Сашенька? - Генерал мутно улыбнулся, - Вот в чем дело... Это не
убийство. Несчастный случай. Вы же не хотели. Непредумышленно...
- Непредумышленное, но - убийство.
- Что Вы знаете про убийства? Теория... Только теория... А вот своими
руками... Пулю в затылок... А потом оказывается - не тот, опять не тот...
