бросают все это в одно место. На площади вырос холм. Кто-то поднес к нему
факел. Вспыхнул костер. Одни бросались в его пламя. Другие обнимали жен,
брали на руки детей, осыпали их последними поцелуями, перед тем как убить.
Третьи раздирали свои одежды и сами подставляли грудь под меч. Алорк
закрыл лицо руками. Ужас наполнил все его существо.
Карфагеняне, не дождавшись возвращения Алорка, приготовились к бою.
Но город, казалось, вымер. Не видя никого из врагов, не встретив
сопротивления, они не могли понять, что произошло. То там, то здесь
поднимались столбы дыма. На улицах лежали окровавленные тела мужчин и
женщин. Сагунтийцы предпочли смерть рабству.
ДУКАРИОН
После взятия Сагунта Ганнибал удалился в Новый Карфаген. Здесь он
разделил добычу между воинами и ожидал возвращения посланцев из галльских
земель.
С восторгом отзывались посланцы о достоинствах земли италийских
галлов, о невероятном изобилии ее плодов. По их словам, медимн [мера
сыпучих и жидких тел: около 50 литров] ячменя стоил там два обола [обол -
мелкая монета], а медимн пшеницы - четыре обола. На полях, не знающих
недостатка влаги, гречиха и просо давали невиданный урожай. В дубовый
лесах паслись огромные стада свиней, а на сочных горных лугах бродило
бесчисленное множество коз, овец и лошадей. Холмистые и низменные
местности были густо населены галльским племенами - бойями, инсубрами. Это
рослые и красивые люди. Сердца их переполнены ненавистью к Риму, и они
готовы оказать карфагенской армии помощь людьми и припасами.
Послы привели с собой проводника, инсубра Дукариона, в прошлом
римского раба. Это был человек лет двадцати пяти, почти ровесник
Ганнибала, голубоглазый, со светлыми волосами, с правильными чертами лица.
Дукарион питал фанатическую ненависть к Риму, и это создавало какую-то
особую близость между ним и Ганнибалом. К тому же Дукарион немало повидал
на своем веку и мог рассказать о Риме и подвластных ему народах.
- Расскажи, как ты стал рабом, - спросил Ганнибал.
Инсубр нахмурился:
- Когда римляне разбили наше войско у Адды, они ворвались в нашу
деревню [битва у реки Адды, где были разбиты инсубры, произошла в 223 году
до н.э.]. Они сожгли хижины. Мать с сестрою погибли в огне. Нас, юношей,
они привязали к деревьям и били прутьями. А Гай Фламиний смеялся, видя
наши мучения.
- Сам Фламиний? - воскликнул Ганнибал. Он кое-что слышал об этом
человеке, который был первым управителем захваченной у Карфагена Сицилии.
- Да, это он возглавлял римский легион, занявший наше селение.
- Расскажи, какой он, Фламиний.
Инсубр пожал плечами, удивившись, почему могущественного полководца
заинтересовал римлянин, бывший теперь частным лицом.
- Он выше тебя ростом и старше, бреет бороду, как все римляне, ходит
быстро, глаза у него серые, смеется, широко открыв рот.
- Боюсь, что по твоему описанию я не узнаю Фламиния, даже если
встречусь с ним лицом к лицу. У большинства римлян серые глаза, и мало ли
кто смеется с широко открытым ртом. А ты не знаешь, знатного ли он рода?
- Я слышал, что власть ему принесла не слава предков, а любовь
римской толпы. Он разделил наши земли между плебеями. Дорога к морю по их
настоянию названа его именем [Фламиниева дорога, сооруженная в 220 году до
н.э., соединяла два моря, Тирренское и Адриатическое, и частично проходила
по землям инсубров]. А потом он построил в Риме новый цирк, также
получивший его имя.
Ганнибал молча кивал головой. Галерея римлян, созданная в его
воображении, пополнилась новым портретом. Гай Фламиний занял место рядом с
Квинтом Фабием, потому что их родовые имена начинались с одной буквы. Но
как они не похожи, эти двое, на "фэ". Фабий - осторожный и медлительный,
Фламиний - быстрый, горячий, с острым умом. Баловень судьбы. Успех
вскружил ему голову.
- Извини, что я прервал твой рассказ, - молвил Ганнибал, отвлекшись
от своих мыслей. - Что стало с тобой потом?
- В цепях нас привезли в Рим. С тех пор я не видел больше никого из
моих друзей. Римляне боятся держать вместе людей одного племени, и нас
купили разные господа. Я попал на мельницу. К жернову вместе со мной
приковали сирийца, фракийца, скифа и грека. Хозяин был уверен, что мы не
поймем друг друга. Слово "свобода" произносится по-разному, но одинаково
дорого сердцу каждого. Во время римского праздника Сатурналий [Сатурналии
- римский праздник, во время которого рабы как бы менялись положением с
господами], этих мучительных и коротких дней ложной свободы, мы бежали.
Римляне послали за нами в погоню собак, обученных охоте за людьми. Но мы
обманули псов и их хозяев, спрятавшись на островке на Тибре. Вода смыла
наши следы. Римляне называли этот островок именем бога-целителя Эскулапия
и посылали туда умирать старых и безнадежно больных рабов. Днем и ночью с
острова слышатся стоны и вопли умирающих. Мимо острова проходят лодки и
корабли, но никому не придет в голову причалить к острову и бросить
умирающим кусок заплесневевшего хлеба.
Может быть, эта бесчеловечность и спасла нас. Три дня мы прятались в
зарослях, обращаясь с мольбой каждый на своем языке, каждый к своим богам.
Но просили мы об одном, и боги вняли нашим молитвам. Ночью мы незаметно
проникли на корабль с зерном, не зная, куда он плывет. Мы пробрались в
трюм и лежали тихо, как мыши. Теперь нас уже мучил не голод, а жажда. На
четвертые сутки плавания мы готовы были выдать себя за глоток воды. Но
жажда свободы была сильнее. Не знаю, сколько еще прошло дней. Сквозь
забытье я услышал, как заскребла якорная цепь и плеснул якорь. Выгружали
зерно. Это было спасение. От рабов-грузчиков я узнал, что нахожусь в
Массалии. Рабы принесли мен воды. Моим товарищам по бегству вода была не
нужна. Они были слабее меня. Их убила жажда. Из Массалии я направился к
Альпам. Через неделю я был среди своих. Я рассказал о том, как со мной
обращались римляне, показал им рубцы на своей спине. Сердца моих родичей
зажглись гневом. Они мне обещали, что будут мстить римлянам. Когда к нам
прибыли твои послы, родичи сказали мне: "Иди с этими чужеземцами и приведи
в наши земли их войско. Самим с римлянами нам не справиться".
Ганнибал с интересом слушал Дукариона. Он видел в нем первого
подданного великой западной державы, столицей которой он сделает Рим. Нет,
он не вернется в Карфаген, где его будут стеснять на каждом шагу. Он
станет повелителем всех этих обиженных и недовольных Римом людей. И его
держава будет такой же разноплеменной, как войско.
ГАДЕС
Распустив воинов-иберов по домам, чтобы с наступлением весны они
снова собрались в Новом Карфагене, полководец отправился в Гадес принести
обет Господину Мелькарту. В Гадесе Ганнибал должен был встретиться и с
Магоном.
Огромные волны подкатывались к скале, составлявшей подножие храма
Мелькарта, и с грохотом разбивалась. Снова и снова катились валы, как
разъяренные упорством врага, обезумевшие воины, брошенные на приступ
невидимым полководцем. Его непреклонная воля обрекала их на смерть и
забвение, превращала в водяную пыль, но на их место становились все новые
и новые бойцы с изогнутыми щитами и острыми копьями. Снова и снова
катились волны.
Это прекрасное, неповторимое зрелище рождало необычные мысли. "Война,
всюду война! - шептал Ганнибал. Он ощутил привкус соли, словно прижался к
лицу матери и ее слезы высохли у него на губах. - Океан воюет с берегом,
берег - с ветром, племя идет на племя, а кто я в этой войне? Всесильный
полководец или игрушка в руках могущественных сил? Властен ли я над
войной, которая началась до моего рождения и будет после меня? Пусть мне
захочется бросить войско и бежать в степи к Масиниссе, жить в мапалии и
охотиться на диких коз. Прекратится ли война, виновником которой считают
меня, Ганнибала? Распустят ли римляне свои легионы и потопят флот,
откажутся ли рабби от иберийских рудников, приносящих им баснословные
доходы? Нет! Тысячу раз нет! На мое место станет другой, мой брат
Газдрубал или Ганнон. И все равно будет война. Снова и снова будут
катиться волны и рассыпаться в водяную пыль. И, если я бессилен перед
потоком событий так же, как эта волна не может остановиться или повернуть
вспять, значит, есть что-то, что сталкивает волны с камнями и племена с
племенами. И это что-то мы называем Мелькартом, воздвигаем ему храмы и
алтари, приносим жертвы".
Ганнибал выхватил из ножен кинжал и бросил в море.
Уже почти тысячу лет на этой скале верующие приносили морю жертвы,
финикийские и карфагенские купцы кидали в волны слитки серебра и монеты,
янтарь, перстни с драгоценными камнями. Они просили у Мелькарта доброго
ветра и богатой добычи. А этот человек на скале бросил в океан свое оружие
и просил взамен ярость.
Ганнибал шагал к дому старейшины, где остановился Магон.
Полководец внимательно выслушал рассказ брата о заседании Большого
Совета, на котором Ганнон и его сторонники потерпели позорное поражение.
Когда вновь прибывший посол сказа: "Здесь я приношу вам, карфагеняне,
войну и мир, выбирайте!" - никто из рабби не заколебался. "Выбирай сам!" -
раздался единодушный крик, и римлянин выбрал войну.
Магон рассказал также о новом отряде боевых слонов, который
подготовлен в "Маленькой Индии" и сейчас находится на пути в Иберию вместе
с самим Рихадом.
- А как Гайя? - спросил Ганнибал. - Выполнит ли он мою просьбу?
- Гайя обещал прислать тебе полторы тысячи всадников. Но сына
Масиниссу пока прислать он не может, так как тот исчез.
- Исчез? - удивился Ганнибал.
- Да, он скрылся после того, как отец наотрез отказался помочь ему
жениться на Софонибе. Но я думаю, что Гайя хитрит. Нумидиец спросил, зачем
тебе Масинисса, если ты взял Сагунт.
- Как сказать, - ответил Ганнибал тихо. - Может быть, Гайя понял то,
о чем не догадываешься ты. Сагунт только начало. Из Сагунта дорога ведет в
Рим.
- В Рим! - воскликнул Магон. - Но ты забываешь о дальности пути, о
множестве диких племен, с которыми нам придется встретиться!
- Нет, я все это знаю.
- А чем ты будешь кормить воинов во вражеских землях? Чем?
- Я все равно пойду на Рим, даже если мне самому придется жевать кожу
сапог и есть человечину.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРЫЖОК
НА ПУТИ К РОДАНУ
Шагают слоны Ганнибала. Корзины на их спинах покачиваются, как лодки
в море. Наемники стоят по обочинам дороги, пропуская вперед слонов. Лишь
немногим из этих тысяч иберов и кельтов, сардов и балеарцев довелось
видеть слонов. С суеверным ужасом они взирают на животных, не похожих ни
на одного зверя их гор и лесов. С восхищением они разглядывают их толстые,
как вековые дубы, ноги, в которых ощущается невиданная мощь. И эта мощь
послушна их повелителю - Ганнибалу. Он, кажется, не только понимает языки
всех племен, но, подобно волшебнику, может управлять этими сказочными
животными. Стоит ему подать знак, и они ринутся и растопчут каждого, кто
осмелится перечить карфагенянам.
Шагают слоны Ганнибала. Гудит и стонет под их ногами земля. В тяжелой
поступи слонов - непреклонность воли полководца и неотвратимость
возмездия. Рим должен быть уничтожен. Рим будет раздавлен карфагенскими
слонами. Десятки дней отделяют войско Ганнибала от Италии. А какие
препятствия его ожидают? Реки, обрывы, снежные горы, воинственные и дикие
