надавил на поршень.
Доминик вздохнул.
- Ну что ж, можем продолжать. Джорджи, запрыгивай сюда. Пусть Ритнер
пристегнет тебя ремнями.
Джорджи охотно взобрался на столик. Ритнер пристегнул ремнями четыре
из его конечностей, и стал крутить лебедку.
- Только не сильно! - встревоженно сказал Джорджи.
- Я аккуратно, - уверил его Ритнер. Он продолжал вращать рукоятку. -
Как ты себя чувствуешь?
Конечности горгона были уже вдвое длиннее, чем обычно, и продолжали
растягиваться.
- Щекотно, - пожаловался Джорджи.
Ритнер крутил лебедку. Уомрас нервно закашлялся. На него зашикали.
Конечности Джорджи все удлинялись и удлинялись. Потом начало становиться
заметно продолговатым его тело.
- С тобой все в порядке, Джорджи? - спросил Доминик.
- В порядке.
Ритнер отчаянно крутнул рукоять в последний раз. Вытянувшееся тело
горгона удобно разлеглось от одного конца дыбы до другого. Больше
растягивать его было некуда.
- Хорошо, - сказал Джорджи. - Сделай еще так.
Он переливался радостными перламутрово-розовыми оттенками. Ритнер
чуть не расплакался и с ненавистью пнул свою машину. Альварес фыркнул и
убрался восвояси. В коридоре, где его никто не мог увидеть, он подпрыгнул
в воздух и стукнул пятками друг о друга. Он просто чудесно проводил время!
Как жаль, что сегодня еще не среда. Хотя, если вдуматься, зачем ждать до
завтра?
Комендант Чарлз Уотсон Карвер, начальник станции 3107A, был обучен
принимать быстрые и смелые решения. Если начальник чувствует малейшее
сомнение в собственной правоте, он начинает колебаться и менять планы на
ходу, становится жертвой суеверий и беспокойства, и в конце концов вообще
теряет способность принимать решения.
Беда в том, что никто не может быть все время прав. Можешь
пунктуально следовать букве инструкции, можешь блистательно
импровизировать - в любом случае рано или поздно ты ошибешься. Искусство
быть начальником заключается в том, чтобы переступить через ошибки и
продолжать дальше, как ни в чем не бывало.
Карвер напряг подбородок, выпрямил спину и посмотрел вниз, на
больного горгона. Да, горгон был болен, и сомневаться в этом не
приходилось. Его отростки поникли и вяло колыхались, кожа была сухой и
горячей.
- И давно он так? - требовательно спросил Карвер, лишь слегка
запнувшись перед местоимением. Мысленно он всегда называл чужаков "оно",
но его подчиненным вовсе ни к чему это знать.
- Минут двадцать. Что-то около того, - ответил доктор Несельрод. - Я
сам пришел сюда... - он подавил зевок, - минут десять назад.
- А что вы вообще здесь делаете? - спросил Карвер. - Сейчас смена
Альвареса.
Несельрод смутился.
- Знаю. Альварес в госпитале. Как пациент. Он набросился на помощника
повара Сэмюэлса. Вылил ему кастрюлю супа за шиворот. И кричал что-то в том
смысле, что хочет раз и навсегда простерилизовать ему фурункул. Пришлось
накачать Альвареса успокоительными. Мы его втроем едва скрутили.
Карвер сжал губы и выпятил подбородок.
- Несельрод, что вообще творится на станции? Сначала это... существо
атаковало мою жену. Теперь Альварес... - Он сердито уставился на Джорджи.
- Вы можете его от этого вылечить, что бы это ни было?
Несельрод удивился.
- Разве можно такое требовать? Мы понятия не имеем о лекарствах
горгонов. Я думал, что вы свяжетесь с базой и спросите у них.
Разумеется, он рассуждал здраво. Вот только, как всегда, оставался
открытым вопрос интерпретации. Как подать то, что произошло? Была ли это
трагическая случайность, которая постигла уважаемого посла чужаков из-за
вопиющей небрежности людей? Или это было необходимое и соответствующее
наказание преступнику, которое они так долго искали? Карвер посмотрел на
часы-перстень. Оставалось ровно три часа до окончания срока, в течение
которого старейшины аборигенов планеты обязали их наказать Джорджи.
- Какого он, по-вашему, цвета? - спросил комендант у Несельрода. - Уж
никак не розовый.
- Не-ет. Но и не синий. Я бы назвал этот цвет оттенком фиолетового.
- Хм. Да. Ну, во всяком случае, он стал меньше, чем был. Верно?
Подозрительно меньше.
Несельрод согласился.
Карвер принял решение.
- Сделайте все, что можете, - велел он Несельроду, затем поднес к
губам наручный коммуникатор: - Есть сейчас связь с начальником планетной
базы?
- Да, сэр, - ответил оператор.
- Хорошо. Дайте мне Робинсона.
Прошло несколько секунд.
- Начальник базы слушает.
- Робинсон, это Карвер. Скажите старейшинам, что у нас здесь очень
несчастный горгон. Мы не уверены, что именно на него так повлияло - мы
перепробовали кучу вещей - но он изрядно потерял вес, и кожа его... -
Карвер едва уловимо заколебался. - ...кожа синеватая. Определенно
синеватая. Принял?
- Да, шеф! Слава богу! Я тотчас же передам сообщение, и свяжусь с
вами.
- Хорошо.
Карвер с резким щелчком захлопнул крышку наручного коммуникатора. Он
бросил еще один взгляд на горгона. Тот выглядел совершенно больным, но как
раз это коменданта не особо тревожило. То, как себя чувствовал горгон,
было личным делом горгона. Комендант Карвер выполнял свой долг.
3
Альварес проснулся с чудовищной головной болью и смутным сознанием
вины. Он находился не у себя в каюте, а на одной из госпитальных коек,
одетый в предписанную для пациентов инструкцией больничную пижаму (к
которой можно было пристегнуть шлем и перчатки, мгновенно превратив пижаму
в скафандр). Он с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на часы, висящие
на дальней стене. Было двадцать три часа. Его смена уже почти закончилась.
Альварес со стоном выбрался из кровати и посмотрел на карточку с описанием
болезни, прикрепленную к ее спинке. "Мания. Навязчивые идеи, бред. Лечение
- успокоительные средства. Врач - Несельрод".
Навязчивые идеи. Бред. Да, так оно и есть. Вот и сейчас ему казалось,
будто он вспоминает, как ворвался на кухню и вылил на обалдевшего Сэмюэлса
большую кастрюлю супа из телячьей головы. Поток обжигающей жидкости,
аромат специй... Господи боже! Если это было на самом деле... Сэмюэлс! И
горгон!!!
Стеная и пошатываясь, Альварес нетвердой трусцой выбежал из палаты.
Он миновал санитара Манча, который сидел с текстовым экраном на коленях и
не успел вскочить.
- Доктор Альварес, стойте! Доктор Несельрод сказал...
- К черту Несельрода! - рявкнул Альварес, распахивая дверцу
холодильника. Он отлично помнил, что культуры микробов хранились именно
здесь. А теперь их здесь не было.
- ...не выпускать вас, пока вы не станете вести себя нормально. Ээ...
как вы себя чувствуете, доктор?
- Отлично! Превосходно! Какая разница? А вот как себя чувствует он?
Манч понимающе закивал.
- Сэмюэлс? Ничего страшного. Поверхностные ожоги. Мы уложили его в
его собственной каюте, потому что...
- Да не Сэмюэлс! - прошипел Альварес, хватая санитара за грудки. -
Горгон!
- А, ну да, он тоже болен. Откуда вы знаете, доктор? Вы же спали,
когда это случилось. Послушайте, отпустите меня, а? А то я нервничаю.
- Где? - кратко вопросил Альварес, сурово глядя санитару в лицо.
- Что? А, вы имеете в виду горгона? Наверху, в маленькой гостиной.
Последний раз я...
Альварес не дослушал. Он промчался по коридору, как щуплая бородатая
шаровая молния. Вокруг Джорджи он обнаружил толпу встревоженных людей. Там
были комендант и миссис Карвер, Доминик и все его сотрудники, Урбен и два
ассистента из семантической лаборатории, санитары, подсобные рабочие и
доктор Несельрод. У Несельрода запали щеки и неестественно сверкали глаза,
как у человека, который слишком долго не спал, глотая тонизирующие
таблетки. При виде Альвареса он дернулся.
- Что стряслось? - спросил Альварес, хватая его за локоть. - Где
горгон? Какая...
- Тише, - сказал Несельрод. - Джорджи - вон в том углу, позади
Карвера. Мы ждем делегацию с планеты. Робинсон сказал, что их трое, и они
везут с собой какой-то ящик...
Внезапно из динамика на стене раздалось:
- Катер подходит. Стыковка... Есть стыковка. Открываю шлюз.
Готовьтесь, они уже идут.
Альварес ничего не видел из-за спины Карвера. Он хотел отойти, но
Несельрод задержал его.
- Я хочу видеть! - сердито сказал Альварес.
- Послушай, - сказал Несельрод, - я знаю, что ты сделал. Я проверил
наличие "руки вверх!" и вирусных культур. Горгон, похоже, выздоравливает -
но твоей заслуги в этом нет. Теперь скажи, выветрилась уже из тебя эта
дрянь? Потому что если нет...
По толпе собравшихся прошел шорох. Альварес и Несельрод повернулись
как раз вовремя, чтобы увидеть, как отворяется дверь. Два больших и
сильных горгона вперевалку вошли в комнату. Они несли покрытый эмалью
ящик. Один из них свистнул в разговорную трубу - надо полагать, для
проверки, - и спросил:
- Где есть горгон Джорджи?
- Я в норме, - пробурчал Альварес. - Если бы я не был в норме, я бы
уже давно сделал с тобой что-нибудь нецивилизованное. Согласен?
- Да, ты прав, - сказал Несельрод.
Их притиснули друг к другу, когда люди подались в стороны, пропуская
двух горгонов к Джорджи. Поднявшись на цыпочки, Альварес увидел, как
Джорджи поднялся и неуверенно встал рядом с двумя прибывшими.
- Он ужасно выглядит. Эти двое куда больше его, верно?
- Не такие большие, каким был Джорджи, когда попал к нам, -
пробормотал Несельрод. - Послушай, Уолт, если окажется, что ты все
испортил, я сам приму дозу "руки вверх!", и тогда...
- Тихо! - рявкнул на него Альварес.
Один из горгонов что-то объяснял.
- Это есть ящик панга. Что вы сказал? Вы знать панга?
- Ну... ээ... и да, и нет, - промямлил Доминик. - А что насчет
наказания? Мы так поняли...
- Наказание потом. Горгон Джорджи, иди в ящик.
Джорджи послушно подошел к ящику и нерешительно наклонился над ним.
Он топтался перед ящиком, подрагивая отростками, и выглядел точь-в-точь
как тучная женщина, которая решает, как ей уместиться в спортивном
коптере. По рядам прошел нервный смешок, который быстро затих.
Джорджи перегнулся через край ящика и втянул все верхние отростки.
Его круглое тело стало медленно принимать квадратную форму, постепенно
перетекая в ящик.
Два других горгона наблюдали за ним с растущим напряжением, вытянув в
сторону ящика все фоторецепторы. Наступила тишина. Люди интуитивно
почувствовали, что происходит нечто важное.
Джорджи, извиваясь всем телом, протиснулся еще дальше в ящик. И тут
он застрял. Его кожа мгновенно посинела, затем порозовела. "Ноги" Джорджи,
уже почти втянувшиеся в тело, жалобно скребли по стенке ящика. Наконец он
влез туда целиком.
Один из горгонов торжественно закрыл за ним крышку и защелкнул ее на
замок, чтобы удостовериться, что она прилегает плотно. Потом он снова ее
открыл, и помог Джорджи выбраться из ящика. Все три горгона стали ритмично
покачивать "руками" и прочими конечностями. Альваресу показалось, что у
Джорджи стал очень самодовольный вид. У доктора появились дурные
предчувствия. Что он наделал?
- Что это все значит? - громко спросил Несельрод. - Они что, снимали
с него мерку для гроба? Или...
Доминик повернулся и сказал:
- Не думаю. Послушайте, вот что интересно. Помните, они назвали это
ящиком панга? Боюсь, что у них может существовать стандарт размера.
Понимаете, о чем я? Они меряют Джорджи, чтобы выяснить, не вышел ли он за
нижний предел стандартов... ээ... отношений панга.
