- О господи! - воскликнул кто-то рядом.
Это был Урбен из семантической лаборатории. На него давно никто не
обращал внимания - с тех самых пор, как Джорджи научился говорить
по-английски. Он ошарашенно повернулся к Доминику.
- Вы что, не знаете, - спросил он с недоверием, - что слово, которое
мы переводим как "старейшины", дословно означает "самые маленькие"?
Господи ты боже мой!
- Не понимаю... - начал было Доминик, но тут раздался громкий голос
коменданта.
- Тихо! Прошу тишины! - возгласил он. - Наши друзья с седьмой планеты
хотят сделать сообщение. - Он повернулся к горгонам. - Прошу вас,
говорите.
Ко всеобщему удивлению слово взял Джорджи. Он что-то прошепелявил на
свистящем языке горгонов. Никто из людей не понял ни слова, за исключением
Урбена, который побледнел под искусственным загаром и принялся что-то
взволнованно бормотать себе под нос.
Когда Джорджи закончил речь, заговорил один из новоприбывших
горгонов.
- Наистарейшая особь, вы знать ее под именем Джорджи, хочет вам
сказать благодарность. Вы к нему сделали много доброты, когда он был
несмышленым юнцом.
- "Несмышленым юнцом", о господи! - вполголоса простонал Урбен. - Это
ведь самое грубое из тех соответствий, которые я предлагал. Кто только
составлял словарь? Переводчики хреновы! Да разве можно так издеваться над
семантикой? Дословно - "нескладная особь", но по смыслу, по смыслу...
"Толстый мальчишка", вот как бы я это перевел. А на дворовом жаргоне так и
вовсе - "жиртрест". Господи боже святый и все его архангелы!..
- Теперь, когда он есть стал старейший, - говорил тем временем
горгон, - Джорджи будет премного счастлив ответить вам добром на добро в
доступной юридически обоснованной форме....
- Что все это значит? - обиженно спросил Альварес. - И почему он сам
не может нам это сказать?
- Теперь это ниже его достоинства, - приглушенной скороговоркой
ответил Несельрод. - Тс-с!
- ...если, - сказал горгон, - вы сумеете дать старейшей особи,
узнанной под именем Джорджи, надлежащее наказание, как говорилось прежде.
Люди окаменели от неожиданности. Только Карвер резким щелчком открыл
наручный коммуникатор.
- Сколько у нас осталось времени до истечения поставленного горгонами
срока? - требовательно спросил он.
В наступившем молчании все напрягали слух, чтобы услышать слабый
голос из коммуникатора.
- Меньше получаса, сэр.
- Призываю собрание к порядку! - сказал Карвер, молотя кулаком по
столу.
Джорджи и два других горгона сидели напротив коменданта. Между ними
на столе красовался букет из настурций и папоротника. Букет должен был
символизировать то, что встреча носит официальный характер. На стороне
Карвера сидели Доминик, Урбен, Уомрас, Альварес, Несельрод, Келли и
Ритнер.
- Излагаю ситуацию, - агрессивно начал Карвер. - Этот горгон вдруг
оказался членом их правящего совета. Черт его знает, почему. Я не знаю. Да
и неважно. Суть вопроса в том, что он к нам дружественно настроен. Так что
наша миссия, можно сказать, выполнена... если нам удастся его наказать
должным образом. Если же нет - мы влипли по самые уши. Какие будут
предложения?
Доминик наклонил бритую голову к Альваресу.
- Доктор, у меня возникла мысль, - прошептал он. - Скажите, есть ли в
строении тела горгонов какая-нибудь особенность, которая радикально
отличает их от нас?
- Да конечно же, - угрюмо отозвался Альварес. - Сколько угодно. Они,
можно сказать...
Бросив на них убийственный взгляд, Карвер кивнул Ритнеру:
- Да?
- Ну, я тут подумал... Дыба не подошла, но у древних было еще одно
орудие пыток, называлось "железная дева". В него вела такая дверца с
шипами...
- Я вот что имел в виду, - сказал Доминик. - Есть ли что-то,
ограничивающее их максимальный размер? Какая-то причина, по которой им
опасно или невыгодно расти большими?
Альварес нахмурился и посмотрел на Несельрода, который придвинул свой
стул к ним поближе.
- Давление?.. - предположил Несельрод.
Доктора одинаковым жестом потерли подбородки и взглянули друг на
друга с искоркой профессионального любопытства в глазах.
- Ну, ну! - загорелся Доминик. - Так что там с давлением?
Карвер как раз спрашивал Ритнера:
- Сколько времени вам понадобится, чтобы построить этот механизм?
- Часов десять - одиннадцать.
- Слишком долго. Предложение отклоняется. Следующий!
- Фактически, - задумчиво сказал Несельрод, - горгоны представляют
собой одну-единственную клетку, наполненную коллоидным раствором. Раствор
находится под значительным осмотическим давлением. Чем больше они
вырастают, тем - при той же форме - сильнее давление. Если горгон вырастет
слишком большим, мне кажется, он...
- Лопнет! - в ужасе воскликнул Альварес.
Карвер разъяренно повернулся к ним.
- Джентльмены! Если бы вы хоть немного помогли мне, вместо того,
чтобы мешать... Уомрас, прошу вас.
- Я размышлял, сэр... если бы мы позволили ему превратиться в рыбу -
ну, как тогда, в бассейне, - и тут же быстро вытащили из воды... Может
быть...
- Не может, - трезво сказал Келли. - Он тогда превратился обратно за
пару секунд.
На горгонов никто не обращал внимания. Один из больших горгонов,
который все это время неотрывно глядел на букет в центре стола, внезапно
вытянул конечность, схватил цветы и сунул в ротовое отверстие. Джорджи
что-то резко просвистел на горгонском языке и отобрал у него цветы.
Большой горгон выглядел сконфуженным, но довольной розовой окраски не
утратил.
Зато Джорджи неожиданно и явственно посинел.
"Рука", в которой он сжимал букет, неуверенно дрогнула. Медленно,
словно это стоило ему больших усилий, Джорджи вернул помятые цветы в вазу.
Два других горгона обвили его конечностями. Спустя минуту Джорджи
пришел в себя, но синий оттенок в его коже остался.
- Что такое? - встрепенулся Карвер. - Мы все-таки что-то сделали? -
Он щелкнул крышкой коммуникатора. - Осталось еще десять минут до окончания
срока, значит...
- Ты посинел потому, что мы тебя наказали, Джорджи? - спросил Уомрас.
- Нет, - вдруг пропищал Джорджи без переводчика. - Мне трудно быть
старейшим.
Он добавил несколько слов на родном языке, обращаясь к другим
горгонам, и они снова обняли его с двух сторон.
- Раньше они мне панга, - добавил Джорджи.
- Так вот почему он отнял торт у жены коменданта! - прошипел Доминик,
ударив себя по лбу.
- Ну да! Они...
Карвер живо обернулся к ним:
- Да? Что такое?
- Это объясняет всю историю с тортом, - сказал Доминик. - Джорджи,
видите ли, чувствовал себя по отношению к вашей жене покровительственно -
это и значит "панга". Горгоны не умеют контролировать свой аппетит,
поэтому они следят друг за другом. Когда они становятся старше и лучше
владеют собой, они делаются не больше размерами, а меньше! Джорджи не был
уверен, в каких отношениях "панга" он находится с нами. Однако по поводу
вашей жены у него сомнений не было. Он решил, что если миссис Карвер съест
еще один кусок, она лопнет...
Карвер побагровел.
- Чушь! - заорал он. - Доминик, вы... вы оскорбили мою жену, меня
и... и человечество!
Джорджи заинтересованно пошевелил фоторецепторами и просвистел что-то
на своем языке. Один из больших горгонов тотчас заговорил:
- Старейшая особь говорит, человек с гладкой головой очень умный. Он
еще говорит, большой человек, который много шумит, не прав.
У Карвера на скулах заиграли желваки. Он посмотрел на горгонов, потом
обвел глазами стол. Все молчали.
Карвер героически выпятил подбородок.
- Ну что ж, джентльмены, - сказал он. - Мы старались, мы сделали, что
могли, но...
- Погодите! - вскричал Альварес. У него в черепе ослепительной
вспышкой взорвалась догадка. - Джорджи, я тебе панга?
Джорджи напряженно повел слуховыми отростками.
- Да, доктор, - пропищал он. - Ты очень маленький человек.
- Отлично, - сказал Альварес, потирая тощие руки. - А тебя
по-прежнему следует наказать за ту ошибку, которую ты совершил на банкете?
Джорджи безрадостно посвистел в разговорную трубу.
- Да, - сказал он.
- Хорошо, - сказал Альварес.
Все взоры обратились на него. На лицах были написаны самые
разнообразные выражения - от легкой озадаченности до панического ужаса.
- Тогда я тебе приказываю, - раздельно и громко сказал Альварес. -
Ешь, что хочешь!
Урбен с шипением втянул в себя воздух. Большинство сидящих за столом
смотрели на Альвареса так, словно у него вместо волос на голове выросли
шевелящиеся змеи.
- Доктор, - сказал Карвер, - вы что, совсем...
Его голос потонул в хоре изумленных возгласов. Джорджи вскочил на
стол и пожирал цветы из вазы, меняя окраску с розовой на синюю и обратно,
как световая реклама. Покончив с цветами, он слопал вазу. Один из его
отростков упал на блокнот для записей, который Урбен на мгновение выпустил
из рук. Джорджи съел блокнот.
В следующий миг горгон спрыгнул со стола, едва не задев Ритнера. Тот
испуганно отшатнулся. По пути Джорджи выхватил из-за пояса Доминика
перчатки и проглотил их одним махом. Чудовищно чавкая, он принялся жевать
ковер. Джорджи ел истово и самозабвенно. Два других горгона бросились к
нему, что-то пронзительно вереща, но Джорджи их не замечал. Он стал
ярко-синим и увеличивался на глазах, но продолжал есть.
- Остановись! - крикнул Альварес. - Джорджи, стой!
Джорджи замер. Недожеванный кусок ковра свисал у него изо рта.
Постепенно его синяя окраска поблекла. Два горгона тревожно ощупывали его
и похлопывали. Джорджи выглядел вполне нормально, однако с первого взгляда
было видно, что он не поместится в ящик панга.
Он был такой же величины, как двое других. Даже чуточку больше.
- Альварес, - замогильным голосом произнес Карвер, - почему вы?..
- Он чуть не лопнул! - ответил Альварес, дрожа от возбуждения. - Вы
что, не видели? Еще кусок-другой...
Карвер пришел в себя. Он оправил комбинезон и выдвинул вперед
подбородок.
- Как бы то ни было, - сказал он, - на сей раз он действительно
посинел. Вы все были тому свидетелями. - Он обвел стол торжествующим
взглядом. - Хвала небесам, это случилось до окончания отпущенного нам
срока. Следовательно, если я не ошибаюсь...
Один из двух прибывших на станцию сегодня горгонов поднял вверх
фоторецепторы. Теперь было уже трудно разобрать, который из троих Джорджи.
Разве что окраска его была еще чуть лиловатой. Второй произнес две кратких
фразы на горгонском языке, и все трое направились к выходу.
- Что такое? Что он сказал? - возмутился Карвер.
Урбен откашлялся. Он побледнел еще сильнее, чем в прошлый раз.
- Он сказал, чтобы вы приготовили катер. Они отправляются домой.
- Катер их ждет, - сказал Карвер с видом оскорбленного раз и навсегда
достоинства. - Они могут улететь в любой момент. Но что он сказал по
поводу наказания?
Урбен снова кашлянул.
- Они сказали, что наказание было хорошим, - потрясенно произнес он.
- Более суровое наказание, чем все те, которые им удалось придумать за
двадцать тысяч лет. Они сказали, что теперь не станут наказывать Робинсона
и остальных, потому что мы все сделали, как надо.
- Ну? - раздраженно сказал Карвер. - Так почему у вас такой вид,
словно вы сейчас в обморок упадете? В чем подвох? Они что, отказываются
вступать в Союз после этой истории?
- Нет, - горько сказал Урбен. - Совсем наоборот. Они говорят, что
теперь мы все им панга. Они сделают так, как мы скажем. Они разрешат нам
