боготворили мою красоту... Я, я был властителем... нет, послушайте
меня, меня!"
Все они содрогнулись. Лорна сказала:
- А почему мы идем в эту сторону?
Впереди, на городской площади, рядом со старым железным обелиском
лежала перевернутая машина. Капот ее был смят, ветровое стекло
выдавлено и разбито, из кабины свешивалось тело.
- Я видел ее с башни, - хмуро заметил Мюррей.
- Давайте не будем подходить ближе.
- Но мы должны, как же ты не понимаешь? Ночь почти кончилась.
По всей улице гасли пурпурные колдовские огни. На востоке все
ярче разгорался рассвет.
- Кто-то из нас? - прошептал Кен.
Они потеснее сгрудились, ежась на холодной заре.
- Но кто?
Они переглянулись. Лорна заметила, что Кен как-то затуманивается,
становится полупрозрачным; утренняя звезда просвечивала сквозь его
грудь. Заметив пристальный взгляд Лорны, он сгорбился и яростно
выговорил:
- Я реален... это я, я реален! - И он ударил себя в грудь
кулаком, но не издал ни звука.
- Все вы мне снитесь, - неуверенно проговорила Лорна. - Я точно
знаю. Это наверняка я... Это моя машина, я пыталась скрыться, пересекла
пустыню и разбилась здесь. - Но голос ее был тонок, и утренний свет
сиял сквозь нее, будто сквозь бумагу.
- Все мертвы? Мертвы? - послышался жалобный голос Мюррея. Как и
остальные, он был дымно-серым. Они плыли, их несло к обелиску.
Они слились, окутав тело, распростертое на месте аварии.
- Я был величайшим в мире ученым, - произнес, пропадая, голос
Мюррея.
- Я был величайшим боксером, - тоже пропадая, отозвался Кен.
- Я была самой дорогой проституткой... - Слабый голос, затихающий
на ветру.
- Я была величайшей певицей... - Шепот, прошелестевший прочь - в
безмолвие.
Пропали все четверо. Осталось одно лишь распростертое тело -
изящный мертвый юноша - пиджак залит кровью, тонкое лицо обращено к
звездам. Последняя пропадающая мысль: ["А я: я был никем"].
ДЭЙМОН НАЙТ
ПРИБРЕЖНЫЙ БРОДЯГА
Пер. с англ. М.К. Кондратьев
Максвелл и девушка с изумительным бюстом начали свой уик-энд в
четверг, с Венеции. В пятницу они отправились в Париж, суббота была
отдана Ницце, а в воскресенье они пресытились. За завтраком девушка,
которую звали Алиса, дулась на Максвелла.
- Вернон, давай махнем куда-нибудь еще, - ныла Алиса.
- Непременно, - не слишком любезно отозвался Максвелл.
- А как насчет того, чтобы отведать букашкиных яиц?
- Ф-фу, - фыркнула Алиса, отталкивая тарелку. - Если когда-то я их
и ела, то теперь не желаю. Какой ты несносный по утрам!
Ей действительно были поданы яйца насекомых, правда, в меню они
значились как oeufs Procyon Thibault, и три небольших коричневых шарика
размером с фасолину стоили примерно в тысячу раз больше таившейся в них
питательной ценности. Министерство Информации Североамериканского Союза
неплохо платило Максвеллу за сценарии - он заправлял целой бандой
комиков из шести человек в телешоу "Космический коктейль", - но все же и
он постепенно начинал звереть, задумываясь о том, во что обойдутся эти
пять дней для его бюджета.
С виду Максвелл был невысоким крепышом, довольно симпатичным, если
не считать слегка выпученных глаз. Когда он поднимал брови - а в
разговоре такое случалось постоянно, - его загорелый лоб бороздили
похожие на гармошку морщинки. Некоторые девушки находили это
привлекательным; остальных же обычно впечатляли изящные складки его
туники ручной отделки и пояс в сорок кредиток. Правда, у Максвелла было
подозрение, что Алиса, чья наиболее выдающаяся особенность была
упомянута выше, принадлежала к последним.
- И куда бы ты хотела отправиться? - вяло поинтересовался Максвелл.
Их дымящийся и ароматный кофе уже приблизился по конвейерной ленте, и
теперь он угрюмо потягивал его. - Хочешь, сгоняем в Алжир? Или в
какой-нибудь Стокгольм?
- Нет. - Алиса помотала головой. Она подняла длинную белую руку,
убирая со лба медового цвета прядь. - Ты не понял, о чем я говорю. Я
имела в виду - давай махнем куда-нибудь на другую планету.
Максвелл слегка поперхнулся и расплескал кофе по столу.
- В Европе, конечно, ничего, - с пренебрежением протянула Алиса, -
только все тут становится... ну прямо как в Чикаго. Давай хоть раз
махнем в какое-нибудь особенное местечко.
- И вернемся к завтрашнему утру? - вопросил Максвелл. - Даже до
Проксимы лететь десять часов - нам хватит времени только на то, чтобы
сгонять на лайнере туда и обратно.
Алиса опустила свои длинные ресницы, решив на этот раз быть и
соблазнительной и сердитой одновременно. "Если учесть, что сейчас десять
утра, - подумал Максвелл, - то у нее здорово получается".
- Ты что, не можешь послать подальше этот понедельник? -
осведомилась она.
Команда Максвелла работала, на две недели опережая план; правда, по
возвращении ему придется слегка засучить рукава. Что за черт - почему бы
в самом деле не сказаться больным до вторника или среды?
Ресницы Алисы снова приподнялись - достаточно медленно для одного
быстрого, уверенного взгляда в глаза Максвеллу. Затем в уголках ее глаз
появились едва заметные лучики морщинок, и она одарила его своей улыбкой
№ 1.
- Вот за это. Верни, я тебя и люблю, - удовлетворенно заметила она.
На межзвездном лайнере они добрались до четвертой планеты Гаммы
Рака, центрального космопорта системы, а затем пересели на корабль,
отправлявшийся на третью планету. Она была почти неосвоенной, не считая
сотни городов у экватора и нескольких рудников и плантаций в умеренных
зонах. Все остальное представляло собой самую настоящую девственную
природу. Максвелл слышал об этом в министерстве; ему также рекомендовали
отправляться туда в пределах ближайшего года, если он вообще соберется,
а потом туристов на ней будет не меньше, чем на второй планете системы
Проксимы.
Природа и в самом деле оправдывала столь дальнее путешествие.
Удобно рассевшись во взятых напрокат аэроскутерах с солнцезащитными
экранами, умерившими жгучий жар Гаммы Рака, раздевшись до футболок и
шорт. Максвелл с девушкой могли крутить головами куда угодно - и повсюду
натыкаться лишь на тысячи квадратных миль роскошной сине-зеленой листвы.
В двух сотнях футов под ними раскачивались на ветру макушки
гигантских древовидных папоротников. Аэроскутеры следовали вдоль цепи
невысоких гор, разрезавших континент на две части; невысокие деревья
устилали подножие горного хребта, изредка обнажая участки
красно-коричневого подлеска, и дальше взгляд тонул в сплошном
сине-зеленом море, становившемся синее и мглистее у горизонта. Неведомое
существо неторопливо двигалось в ясном, украшенном редкими пятнышками
кучевых облаков небе - возможно, всего в полумиле от них. Максвелл навел
на него бинокль: похоже, какое-то насекомое - нелепый ромб с шестью
парами крыльев; толком он так и не смог разобрать. Внизу, где-то
неподалеку, он услышал хриплый рев - и немедленно бросил взгляд туда,
рассчитывая увидеть одного из хищных зверей; но волнистое море листвы
тянулось непрерывно.
Заметив, что Алиса задышала полной грудью. Максвелл усмехнулся.
Лицо ее блестело от пота, а глаза - от удовольствия.
- Куда теперь? - спросил он. Девушка вглядывалась вправо - в
серебристый отсверк у самого горизонта.
- А там что, море? - спросила она. - Давай слетаем туда и подыщем
чудненький пляжик для ленча.
Никаких чудненьких пляжиков там не оказалось - все побережье вместо
песка было завалено крупной галькой; но Алиса без конца настаивала
поискать еще. После каждого неудачного снижения они поднимались до двух
тысяч футов, окидывая взглядом береговую линию. Наконец во время
очередного подъема Алиса указала пальчиком вперед и прощебетала:
- Вон, чудесное местечко. Ой! Там кто-то есть. Максвелл взглянул
туда и заметил двигавшуюся вдоль берега крошечную фигурку.
- Может, кто-то из знакомых, - предположил он и навел бинокль. Он
увидел широкую голую спину, темную на фоне серебристого моря. Человек то
и дело наклонялся, выискивая что-то на берегу. Фигура выпрямилась, и
Максвелл разглядел блестящую гриву светлых волос, а затем, когда мужчина
повернулся, величественный нос и подбородок.
- О-ля-ля, - произнес Максвелл, опуская бинокль. Алиса долго не
могла оторваться от своего бинокля.
- Разве он не прелесть? - выдохнула она. - Ты его знаешь?
- Да, - ответил Максвелл. - Это Бродяга. Я пару раз с ним
беседовал. Лучше его не беспокоить.
Алиса так и прилипла к биноклю.
- Честное слово, - пробормотала она, - никогда не видела такого...
Смотри, Верни, он нам машет.
Максвелл снова взглянул. Лицо Бродяги было обращено к ним. Пока
Максвелл смотрел, губы мужчины двигались, вне сомнения произнося его
имя.
Максвелл сократил расстояние и увидел, что Бродяга действительно
машет рукой. Он также разглядел то, чего поначалу не заметил: мужчина
был совершенно гол.
- Он узнал меня, - сокрушенно произнес Максвелл. - Теперь нам
придется сесть.
Наконец Алиса оторвалась от бинокля.
- Глупости, - возразила она. - Как он мог разглядеть нас на таком
расстоянии?
Максвелл помахал рукой и пробормотал:
- Сейчас-сейчас. Хоть бы штаны надел, черт тебя дери. - Затем
ответил Алисе: - Он еще и не такое может. Говорю тебе - это Бродяга.
Они стали спускаться по пологой наклонной, а маленькая фигурка
внизу тем временем двигалась в сторону джунглей.
- Кто-кто? - переспросила Алиса, снова прилипнув к биноклю.
- Смотри, куда рулишь, - заметил Максвелл тоном несколько излишне
резким.
- Извини. Так кто он, дорогой?
- Прибрежный Бродяга. Человек из будущего. Ты что, за пять лет ни
разу не удосужилась посмотреть последние известия?
- Я ловлю только спорт и моду, - рассеянно ответила Алиса. Затем ее
ротик вдруг округлился. - Боже мой! Тот самый, который...
- Именно, - подтвердил Максвелл. - Тот самый, кто дал нам
безынерционный ход, поле антитрения, математический аппарат для решения
задачи о трех телах и около тысячи разных других штучек. Парень из
трехмиллионного года в будущем. И он же, вероятно, самый одинокий
человек во всем мироздании. Теперь я начинаю думать, что пять лет назад
он появился именно на этой планете. И вероятно, большую часть времени
проводит здесь.
- Но почему? - спросила Алиса. Она все еще смотрела в сторону
крохотного пляжа, который был теперь пуст. В лице ее ясно читалось, что
Бродяга мог бы найти себе лучшее применение.
Максвелл фыркнул.
- А читала ты когда-нибудь... - Тут он вспомнил, что Алиса скорее
всего никогда ничего не читала, и поправился: - Ты смотрела когда-нибудь
старке фильмы о Южных морях? Слышала о цивилизованных людях,
"вернувшихся к природе" или ставших прибрежными бродягами?
- Да, - несколько неуверенно подтвердила Алиса.
- Прекрасно, тогда представь себе человека, заброшенного во
вселенную, полную дикарей - быть может, симпатичных и безвредных
дикарей, но все же людей, отстоящих на три миллиона лет от его культуры.
Что он в таком случае будет делать?
- Возвратится к природе, - отозвалась Алиса, - или начнет
прочесывать берега.
- То-то и оно, - сказал ей Максвелл. - Две его единственные
альтернативы. Причем, с его точки зрения, одна немногим лучше другой.
Подчиниться законам природы, обустроиться, жениться, лишиться всего, что
