минералка, апельсиновый сок, молоко. Вессон поднес к запекшимся губам
стаканчик минералки. Холодная вода больно студила горло. Теперь сок. Его
Вессон лишь отхлебнул, а потом маленькими глотками выпил молоко. Тетя
Джейн одобрительно загудела.
Организм совсем обезвожен, подумал Вессон. Когда он последний раз
ел или пил? Потом он взглянул на свои руки - иссохшие палочки, стянутые
веревками вен, с твердыми желтыми клешнями на концах. Под прозрачной
кожей ясно виднелись кости, а от сердцебиения вздрагивала вся грудь.
Руки и бедра покрылись светлыми волосами. Светлыми - или совсем белыми?
Размытое отражение в зеркальной стене столовой тоже ничего
определенного не поведало - лишь какие-то бледно-серые пятна. Вессон
чувствовал легкое головокружение и страшную слабость - будто он
только-только перенес приступ лихорадки. Ощупав плечи и грудь, он
окончательно убедился, что чудовищно исхудал.
Еще несколько минут Вессон сидел перед автоповаром, но никакой пищи
так и не появилось. Наверное, тетя Джейн сочла, что есть ему еще
рановато, и скорее всего не ошиблась. "Им еще хуже, чем нам, -
потрясенно думал Вессон. - Вот почему станция расположена так далеко.
Вот зачем радиомолчание и только один человек на борту. Иначе бы им
просто не выдержать..." Потом вдруг накатил сон - и ни о чем другом он
уже думать не мог. Провалиться в бездонный колодец, закутаться в мягкий
стелющийся бархат умиротворяющего мрака... На трясущихся ногах Вессон
доплелся до спальни и рухнул замертво. Упругая кушетка, казалось,
растворяется под его тщедушным телом. Кости словно таяли...
Вессон проснулся в той же немощи, но с ясной головой. Мелькнула
трезвая и отчетливая мысль: "Когда две чуждые цивилизации сталкиваются,
сильная должна одолеть слабую любовью или ненавистью".
- Закон Вессона, - пробормотал он. Машинально стал искать карандаш
и бумагу, но, естественно, не нашел. Тогда стало ясно, что надо
всего-навсего сказать тете Джейн, чтобы запомнила.
- Не понимаю, - заметила машина.
- И не надо. Главное - запомните. Хотя бы это вы можете?
- Да, Поль.
- Вот и хорошо... пожалуй, я бы позавтракал.
Вессон подумал о тете Джейн. Почти человекоподобная по разуму
женщина - сидит в своей металлической тюрьме и ведет одного человека за
другим по бесконечным кругам адских страданий... Сестра-сиделка,
защитница, мучительница... Наверняка в Бюро догадываются, что какой-то
подвох тут найдется... Но альфа-сети еще слишком новы, никто в них
толком не разбирается. И все же наверняка думали, что абсолютный запрет
тетя Джейн ни за что не нарушит.
"...Сильный должен одолеть слабого любовью или ненавистью..."
"Я сильный, - сказал себе Вессон. - Так оно будет и впредь". Он
опять остановился у пульта управления, но экран был пуст.
- Тетя Джейн! - сердито буркнул он.
Экран тут же как-то виновато засветился.
Чужак снова корчился от боли. Теперь огромные глаза напряженно
смотрели прямо в камеру. Извивающиеся конечности отчаянно колотили по
полу. В пристальных глазах - мольба и страдание.
- Нет! - выкрикнул Вессон, ощущая, как обруч еще сильнее стягивает
горящую голову. - Нет! - И ударил кулаком по кнопке. Экран погас.
Истекая потом, Вессон поднял взгляд и увидел цветочный орнамент.
Толстые стебли напоминали антенны, листья - грудную клетку. Бутоны
же походили на слепые глаза гигантского насекомого. Вся картинка
медленно и безостановочно ползла по стене, увлекая за собой и взгляд.
Не замечая струящегося по лицу холодного пота, Вессон что было силы
вцепился в холодный металл пульта и не сводил глаз с картинки, пока
орнамент снова не превратился в обычное, ничего не значащее переплетение
линий. Потом на трясущихся ногах прошел в столовую.
Отдышавшись немного, Вессон спросил:
- Тетя Джейн, скажите, будет еще хуже?
- Нет. Начиная с этого времени обычно становится лучше.
- Сколько еще? - еле слышно спросил он.
- Один месяц.
Один месяц, улучшение... Вот, значит, как это всегда бывает. Когда
дежурный окончательно засосан в это болото и его личность полностью
подавлена. Вессон подумал о всех своих предшественниках. Да, повышение
до седьмого разряда, неограниченный досуг и вид на жительство по первому
классу. Ясно где. В сумасшедшем доме.
Зубы сами оскалились, а кулаки изо всей силы сжались. "Нет! -
мысленно крикнул Вессон. - Только не я!"
Потом приложил ладони к холодному металлу, чтобы унять дрожь, и
спросил:
- А до какого времени они обычно могли разговаривать?
- Вы уже разговариваете дольше любого из них...
Дальше - провал. Вессон смутно, какими-то урывками сознавал, как
мимо движутся гладкие стены коридора, изредка замечал пульт управления и
грозовую тучу мыслей, что отчаянно били крыльями над его головой. Чужаки
- чего они добиваются? Что происходит с дежурным на станции "Чужак"?
Потом туман немного рассеялся - и Вессон снова пришел в себя в
столовой, отсутствующим взглядом упираясь в стол. Тут же пришла мысль:
[что-то не так].
Вессон съел несколько ложек любезно предложенной автоповаром
овсянки - и оттолкнул тарелку. Какой-то неприятный привкус. Машина
обеспокоенно загудела и вытолкнула на лоток очищенное вареное яйцо, но
Вессон встал из-за стола.
На станции царила мертвая тишина. Затихло даже умиротворяющее
гудение сервосистем, что тихонько пульсировали в стенах. Залитая
голубоватым светом гостиная распростерлась перед ним подобно пустой
театральной сцене, и Вессон уставился на нее так, будто видел впервые.
Потом нетвердыми шагами доплелся до пульта управления и стал
разглядывать чужака. Тяжелый, неимоверно тяжелый, корчащийся от боли в
кромешной тьме. Стрелки золотых индикаторов поднялись чуть ли не до
упора - баки почти заполнены. "Ему уже совсем кисло", - с угрюмым
злорадством подумал Вессон. Последовавшее за болью облегчение все еще
потрясало землянина. Слишком долгой и страшной была боль!
Потом он снова взглянул на картинку над пультом управления. Тяжелые
клешни омара живописно покачиваются в голубом море...
Вессон ожесточенно затряс головой: "Нет! Не допущу! Не сдамся!"
Потом тыльной стороной поднес к самым глазам собственную ладонь. А там -
десятки крохотных морщинок под костяшками, пробивающиеся повсюду бледные
волоски, розовая блестящая кожа свежих шрамов. "Я еще человек", -
подумал Вессон. Но стоило руке опуститься на пульт управления, как
костистые пальцы сомкнулись, будто клешня омара.
Истекая потом, Вессон уставился на экран. Чужак уставился на него в
ответ - и они словно заговорили друг с другом. Непосредственно от мозга
к мозгу передавалось некое сообщение, для которого не требовалось слов.
И было в этом какое-то пронзительное наслаждение. Вот она, поглощающая с
головой и растворяющая в себе радость изменения, перехода в то, что уже
не почувствует боли... Зов. Импульс.
Вессон медленно и осторожно выпрямился, будто в голове у него
находилось что-то хрупкое. Осторожно! Не кантовать! Потом прохрипел:
- Тетя Джейн!
Машина что-то прогудела.
Вессон продолжил:
- Тетя Джейн! Я нашел ответ! Ответ окончательный! Сейчас. Вот,
слушайте. - Он помедлил, собираясь с мыслями. - "Когда две чуждые
цивилизации сталкиваются, сильная должна одолеть слабую любовью или
ненавистью". Помните? Вы еще сказали, что не понимаете. Так я скажу вам,
что это значит. - Когда эти... эти чудища столкнулись с Паджоном на
Титане, они сразу поняли, что столкнуться нам придется еще не раз. Они
развиваются вширь, осваивают новые миры - так же как и мы. Пока еще мы
не овладели межзвездными полетами, но дать нам какую-нибудь сотню лет -
и мы их освоим. А тогда мы доберемся до этих тварей. И они нас не смогут
остановить. И знаете, тетя Джейн, почему? Потому что они не убийцы. Это
в них просто не заложено. Они тоньше нас. Понимаете, они как бы
сказочные богачи, а мы - что-то вроде дикарей с островов Океании. Они не
убивают своих врагов. Нет, Боже упаси!
Тетя Джейн все пыталась что-то сказать, вмешаться, но Вессон не
обращал на нее внимания.
- Слушайте же! Сыворотка долголетия - просто счастливое совпадение.
Но они с успехом его использовали. Вкрадчивые и обходительные, они
прилетают и запросто одаривают нас драгоценным эликсиром, ничего не
требуя взамен. А знаете почему? Слушайте же!
Чужак прибывает сюда, и потрясение от контакта с человеком
заставляет его источать столь нужную нам золотистую бурду. Но на
последнем месяце боль неизменно утихает. Почему? А потому, что два
разума - человеческий и инопланетный - прекращают свою неистовую
схватку. Что-то лопается, выходит наружу - и происходит смещение. Вот
где начинаются потери человека от всей этой операции! Тот, кто выходит
отсюда, на человеческом языке уже разговаривать не способен. Думаю,
впрочем, что все мои предшественники по-своему счастливы. По крайней
мере, счастливей меня. Ведь у себя внутри они обрели что-то огромное и
важное. Что-то такое, чего нам с вами даже не представить. И если теперь
их снова поместить сюда, к чужаку, они легко смогут ужиться. [Они
адаптированы друг к другу.] Вот на что рассчитывают эти твари!
Вессон треснул кулаком по пульту управления.
- Вот куда они метят! Не сейчас. А лет через сто - двести. Когда мы
доберемся до звезд и начнем завоевание, вдруг выяснится, что мы сами уже
завоеваны! Без всякого оружия! Без ненависти, тетя Джейн! Любовью!
Да-да, любовью! Грязной и подлой, смрадной и вкрадчивой любовью!
Тетя Джейн что-то встревоженно пищала.
- Что? - не разобрав ни слова, переспросил Вессон.
Тетя Джейн умолкла.
- Ну что там у тебя, что? - заорал Вессон, молотя кулаком по пульту
управления. - Дошло до твоей паскудной оловянной башки или нет? В чем
дело?
Тетя Джейн, уже без выражения, произнесла что-то еще. Вессон опять
не разобрал ни единого слова.
И вдруг он словно окаменел. Горючие слезы потекли по щекам.
- Тетя Джейн... - захлебываясь, начал Вессон. И тут же вспомнил:
"Вы уже разговариваете дольше любого из них". Поздно! Слишком поздно!
Выскочив из кресла, он бросился к шкафу со старомодными бумажными
книгами. Судорожно выхватил первую попавшуюся.
Все страницы оказались заполнены совершенно незнакомыми ему черными
каракулями, похожими на корчащиеся фигурки.
Слезы хлынули ручьем - слезы усталости, слезы разочарования, слезы
ненависти. Вессон ничего не мог поделать.
- Тетя Джейн! - проревел он.
Тщетно. Пучина безмолвия скрыла его с головой. Вот он и сделался
представителем обновленного человечества - одним из тех, что смогут
ладить со своими собратьями-чужаками. Там, среди чужих звезд.
Пульт управления не работал. Отныне для Вессона здесь ничего не
работало. Голый, он скорчился в душевой с металлической супницей в
руках. На теле поблескивали капельки влаги. Бледные волоски сохли и
поднимались.
На серебристом боку супницы видно было какое-то смутное очертание.
Своего лица Вессон разглядеть не смог.
Тогда он бросил супницу и пошел через гостиную в круговой коридор,
вороша ногами кучи бумаги. Когда взгляду его случалось задержаться на
испещрявших бумагу черных линиях, они напоминали ему червей.
Бессмысленные ползучие твари. Остекленевшие глаза смотрели вперед. А
голова то и дело дергалась - бесполезное движение, прежде позволявшее
чуть умерить боль.
Однажды на пути у Вессона встал Говер.
- Ты придурок, - злобно прошипел шеф Бюро. - От тебя требовалось
