разумеется, ничего не поняла, но матрос этого не знал. - Придется его
убирать! - жестко заключил Клим.
Он кивнул Нике, и ее шпага коснувшись щеки матроса, вонзилась в
переборку. Он даже не закричал, а заверещал по-заячьи, со страха глядя на
кончик шпаги, который уже покачивался возле самых его глаз. Отмахнуться
рукой он уже не решался.
- Я скажу!.. Я все скажу...
- Говори. Только чтобы без вранья.
- У капитана Кихоса письмо... Сеньор Оливарес приказал. Я не нашел
письмо... капитан говорил с вами, я подумал...
- Что ты подумал?
Матросик замолчал и заплакал.
- Ладно, - сказал Клим. - Ты убери шпагу, Ника, а то как бы наш
молодец не того... Что будем делать? Не отправлять же его за борт. А,
может, ты доберешься до "Аркебузы" вплавь? Нет, не сможешь. Не умеешь
плавать? Видишь, что получается. Так ты будь здесь поосторожнее, а то
можешь свалиться за борт!
Матросик, посапывая носом, протиснулся мимо Клима на палубу.
Ника бросила шпагу на лежанку.
- Письмо-то хоть на месте? - спросил Клим.
- На месте. Он не успел. Значит, Оливарес что-то уже знает.
- Выходит, знает.
- Словом, влезли мы с тобой в тайны мадридского двора. Вот черт!
Нарочно не придумаешь.
Пришел кок с медным подносом, на котором стояли вполне приличные
фаянсовые плошки и тонкие фарфоровые разрисованные чашки - как они могли
уцелеть на таком судне, Клим представить себе не мог.
В каюте вкусно пахло какими-то восточными специями. Кок - вопреки
обычному виду всех морских поваров - был маленький и тощий, одет
сравнительно чисто, даже в относительно белом передничке, который надел,
вероятно, специально для гостей. Когда он расставлял чашки на столе, Ника
с сомнением пригляделась к его засаленным рукам, но промолчала. Клим на
такие мелочи вообще не обратил внимания.
Запивали макароны вином.
Вино было сухое, слабое, приятное на вкус и, как видно, заменяло
здесь, на корабле, и чай, и воду. Ника тоже выпила за обедом пару
стаканчиков.
Клим подумал, что ей вообще не следовало бы пить вина, но здешний
мир, в котором они находились, так отличался от их прежнего мира, что
прежние мерки не везде подходили. Клим и по себе ощущал, как в чем-то он
стал чуть другой, что-то изменилось в его восприятии привычных вещей, но
как и насколько - у него уже не было возможности уточнить. Да и желания,
признаться, не было по-пустому ломать голову: еще день-два, и их здешнему
пребыванию должен прийти конец.
Клим рассчитывал, что или он сам сумеет добраться до кресла, или даже
там, в двадцатом веке, кто-либо наткнется на ящик, и их вытащат из поля
действия генератора, - если, конечно, все так, как он предполагает, - и
тогда их сновидения оборвутся.
От него и Ники требовалось одно - дожить до этого момента целыми и
невредимыми. Именно - невредимыми.
Клим ощупал ссадину на виске, оставшуюся после того удара доской, и
подумал, что шрамик он так и принесет с собой в двадцатый век.
Хорошо, если только шрамик!
После обеда они вышил на палубу. Клим, как всегда, сразу же посмотрел
в сторону "Аркебузы". Новости он ожидал только с нее.
- Смотри! - сказал он. - Сеньор Оливарес собирается к нам в гости.
Было видно, как в большой шестивесельный баркас усаживались плотно
матросы. Торчали черные стволы мушкетов, посверкивали на солнце абордажные
сабли.
Весла опустились на воду, и баркас направился к "Санте".
- Клим! - встревожилась Ника. - Оливарес забрал с собой свое войско.
Что ты собираешься делать?
- Пока ничего. Подождем.
- Чего подождем, черт побори? Они же с мушкетами!
- Вижу, что не с цветами.
- Клим!
- Ну, ладно, ладно. Не волнуйся. Потерпи немного, сейчас услышишь.
- Чего услышу?
- Ответ услышишь.
Он подошел к люку на батарейную палубу.
- Дубок! Как там у тебя?
Дубок был вымазан орудийным маслом и порохом. Его команда тоже.
- Все в порядке, господин адмирал! - лихо вытянулся он.
- Ладно тебе, юморист нашелся средневековый. Шлюпку видишь, что с
"Аркебузы" отчалила?
Дубок выглянул в орудийный люк.
- Баркас? Вижу. Стрелять по нему?
- Пусть поближе подойдет, успеем. Только ты не по нему бей.
- Чего?
- Народ там, матросики, они-то ни при чем. Чего им гибнуть ни за что.
Да и нужны они, кто же тогда "Аркебузу" поведет? Ты рядышком с баркасом
ядро положи. Сможешь? Одно слева, а другое - справа. А там поглядим.
- Рядом - это можно. Сейчас попытаюсь.
- Ты сколько пушек зарядил?
- Три пока...
- Хватит, думаю. И с двух раз поймут.
- А как не поймут?
- Ну, тогда... Да поймут, наверное. Не совсем уж дураки. Оливарес с
ними, начальник ихний. Сообразит, поди... Словом, действуй. Больше у меня
распоряжений не будет.
Винценто стоял на носу и тоже смотрел на идущий к "Санте" баркас.
Разговора с Дубком он не слышал, однако особого беспокойства не проявил,
только взглянул вопросительно на Клима, но тот промолчал, и Винценто ни о
чем не спросил. Он не спеша выбил трубку, заправил новой горстью табаку,
прямо из кармана. Раскурил трубку от обрывка пенькового конца, тлевшего
тут же в ведерке с песком, пыхнул дымком, облокотился на фальшборт и
сплюнул в воду. Клим подошел, молча стал рядом и тоже плюнул за борт.
Весь наличный состав их команды - два десятка матросов - собрался
кучкой поодаль. Им люди Оливареса никаких неприятностей не несли, но они
присутствовали при его визите и сейчас с любопытством ожидали, чем это все
закончится.
Молоденький матросик с узким личиком тоже был здесь и с некоторым
торжеством поглядывал в сторону Клима, как бы желая сказать: "Вот, теперь
посмотрим!" Клим показал на него Винценто.
- Хуанито - слуга при жене Оливареса, - пояснил тот.
Ника тоже вышла на палубу, конечно, со шпагой - последнее время она с
ней не расставалась. Она тоже заметила Хуанито и, точно определив причину
его веселости, на ходу звонко шлепнула шпагой по заду. Он подскочил и
спрятался за кормовую надстройку, провожаемый усмешками товарищей.
Баркас уже прошел половину расстояния, и можно было различить лица
матросов, перышко на шляпе Оливареса, который время от времени посматривал
в сторону "Санты". И тут над водой прокатился грохот орудийного выстрела,
следом за свистом ядер взвился клубок дыма, и справа от баркаса метнулся
вверх высокий столбик воды.
Гребцы на баркасе замешкались, два весла зацепились одно за другое.
Оливарес повернулся, пристально разглядывая "Санту" Весла еще раз
опустились в воду.
Второе ядро Дубок положил удачнее, чуть слева впереди носа баркаса,
бурунчик воды хлестнул прямо на гребцов.
Оливарес вытер лицо ладонью, поправил шапочку. Трусом он не был, и до
"Санта" оставалось с десяток хороших гребков, но он понимал, что третье
ядро ударит по людям и прежде всего снесет его, Оливареса. Он что-то
сказал гребцам, те дружно затабанили, быстренько развернулись, и баркас
пошел обратно к "Аркебузе".
- Вот и все, - облегченно заметил Клим. - Молодец, Дубок!
- Молодец, - не мог не согласиться Винценто. - Я и не знал, что у нас
в трюме плывет такой ловкий канонир.
- А я и сам не знал. Правда, Оливарес может повторить такой поход
ночью. А в то же время, чего ему напрашиваться на неприятности сейчас,
если у него остается надежда получить место капитана в Порт-Ройяле и без
всякого риска.
- Видимо, считал более надежным прибыть в Порт-Ройял уже командиром
"Санта". А может, кто его знает, направился бы на Тортугу.
- Вот этого я и побаивался, - заметил Клим. - А у меня дела в
Порт-Ройяле.
В это время полотнище грота чуть шевельнулось над их головами. Реи
скрипнули. По воде пробежала полоска ряби. Винценто взглянул в сторону
садившегося солнца, прищурился.
- Идет ветер, - сказал он. - Вы не дадите мне свою батарейную
команду? У меня мало матросов, нужно поднять все паруса. Если все будет
ладно, утром придем в Порт-Ройял.
Винценто перекрестился, затем посвистел и постучал по деревянному
планширу костяшками пальцев, призвав сразу на помощь и христианских, и
языческих богов, не обходя вниманием и существующие приметы.
Клим тоже посвистел и тоже постучал по планширу.
- Это зачем? - спросила Ника.
- Просьба к Нептуну, чтобы послал ветерок.
- И нашим, и вашим. И тебе не совестно?
- А чего же делать? Приходится! Кто-нибудь да поможет, пресвятая дева
или Нептун.
- Послушали бы тебя твои благочестивые предки. Уж про святую
инквизицию я и не говорю, за такое непотребное богохульство на костер бы
попал, это уж обязательно.
Клим согласился, что святая инквизиция - организация серьезная и
таких шуточек не прощает.
Ника пригляделась к "Аркебузе". Слабое течение несло и разворачивало
корабли, и "Аркебуза" порядочно удалилась от "Санты". Но зрение у Ники
было острое, она первая заметила шлюпку и красное пятнышко на ней.
- Клим, встречай гостью. К тебе едет Долорес.
- Почему ко мне? Наверное, к тебе - спросить что-нибудь по женской
части.
- Ты соображаешь, что говоришь?
- Конечно. Допустим, она интересуется, где это ты достала такую
материю, что на твоей рубашке?
- Скажу, купила в ГУМе за пятнадцать рублей, готовую. Это сколько на
здешние пиастры? Одной гинеи хватит?
- Хватит. Еще останется.
- Только ей такой капрон здесь придется поискать.
- Да, придется поискать. Лет триста.
- Зачем ей капрон? Да на ней ее шаль...
- Мантилья.
- Вот - мантилья, еще ручной вязки. У нас такую мантилью ни за какие
пиастры не купишь. А едет Долорес, как я думаю, за своими вещичками. Она
же с собой ничего не взяла, не рассчитывала на "Аркебузе" задерживаться.
Принимать ее здесь будешь ты, я с ней и встречаться не хочу. Только
смотри, не очень развешивай уши, а то как бы она письмо не прихватила по
пути. Разведешь амуры.
- Какие амуры? Да у нее, поди, синяк вот такой на локте после того,
как я ее за руку схватил.
- А может, она пожелала бы получить такой же синяк от тебя и на
другую руку?. Ох, Клим! В политике твои предки-церковники разбирались, не
спорю. Но что касается женщин... Да они их просто боялись. Даже святая
инквизиция, такая могучая организация, а женщину побаивается.
- Из чего это видно?
- А как же. Как чуть что - ведьма! И на костер... Ладно, ты встречай
гостью, а я у капитана в каюте отсижусь.
Как принимал Клим испанку. Ника не видела. Пробыла Долорес на
"Санте", наверное, с полчаса. Ника слышала их беседу, но понять, о чем они
говорят, естественно, не могла. Наконец в шлюпку поставили кожаный баул,
Долорес спустилась по трапу - Ника наблюдала за ней в окошко каюты. И по
тому, как та усаживалась, как расправляла платье, опираясь на борт лодки,
и приветливо махала Климу на прощанье, Ника не могла не отметить
определенное изящество в движениях, грациозность даже.
"И где их учат такому политесу?" - невольно подумала она.
Шлюпка отплыла.
Клима Ника нашла в каюте.
Он склонился над столом, осторожно расправлял на нем большой помятый
бумажный лист и так внимательно занимался этим делом, что не заметил, как
вошла Ника.
- Проводил?
- Проводил... - рассеянно ответил Клим, что-то разглядывая на листе и
бормоча себе под нос.
Ника подошла поближе.
- Что это? Похоже на афишу.
- Похоже, - согласился Клим. - Приглашение Королевского Театра на
постановку пьесы Кальдерона де ла Барка, королевского драматурга, личного
капеллана Филиппа Четвертого, кавалера ордена Сант-Яго...
- Ух ты!
