была прелесть -- услышать по местной "Европе плюс" версию о
маньяках-рельсорвателях и шабашах сексуальных меньшинств на
крышах домов!
-- ...Слушай, а может, ампутируем ее? Тебе-то не все ли
равно?
Коля материализовался с другой стороны стола с шампанским
и напряженной думой в голове. Он только что, перед самым
торжеством, дочитал до конца книжку про психиатрию и стал
агитировать Игоря за самовнушение-ампутацию воображаемого
органа. Конечно, прокол с шаманом на него здорово подействовал,
но неколебимая вера в силу самовнушения осталась несмотря ни на
что.
-- Нет, Игорь, ты реально подумай. Для чего она тебе
нужна? Столько возни, а толку? Я понимаю, если бы глаза на
затылке, от них хоть реальная польза есть.
-- Это мне уж точно ни к чему. Я и так вижу, что Ванька у
меня за спиной объясняет Тане, что, мол, пора меня красть.
Вань, слышишь? Ты бы хоть мне сюрприз сделал, честное слово...
Игорь решил переиграть банальный аттракцион с кражей
невесты, решив, что от украденного жениха веселья получится
больше. Но веселье получалось так себе.
-- Чтобы сюрприз получился, надо находиться в неведении,
-- огрызнулся Ванька. -- А ты все наперед знаешь.
Коля отпил шампанское. Призвание психиатра-практика не
давало ему успокоиться.
-- Ну а все-таки. Насчет ампутации,
-- Коля, тебе разве не достаточно шамана? Который вылечил
половину твоих приятелей?
-- Так ему долечить не дали, эта бабка придурочная.
-- Ты по-прежнему думаешь, что, если бы не она, он
справился?
Коля кивнул, но почему-то без уверенности. По его словам,
он с утра пытался разыскать шамана и стребовать компенсацию --
тщетно. Старый исчез.
Игорь вгляделся в ночь за окном. В желтых световых шатрах
под фонарями разминалась метель; где-то там, совсем недалеко
отсюда, на улице Капитанской, мерзла его селезенка. Мальчик с
тепло-желтым деревом сидел на берегу канала в пустыне, ожидая,
когда на увернальской стороне откроются шлюзы и пойдет вода.
-- Зайчик, ты о чем задумался?
-- Да вот, Тань, думаю, что будет, если семьдесят тысяч
населения города в пустыне оставить без воды -- возьмутся ли
они за оружие?
-- Зайчик, ты ведь говорил, что еще в детстве бросил
фантастику писать. Решил возобновить?
-- Причем тут фантастика? Просто представь себе
гипотетический город в нусхетной пустыне, кругом ни капли воды
и один только канал... Ладно, потом обсудим, -- Игорь вдруг
почувствовал, что уже не странная мысль к нему откуда-то
пришла, а он сам ее нечаянно вспомнил. Снова и нестерпимо
захотелось позвонить Гампольскому.
-- ...Игорь, если не ампутировать, то у тебя опять будут
проблемы, -- Коля снова материализовался, на этот раз по эту
сторону стола и с селедкой. -- Я на улице курил, там какие-то
ребята из стройуправления на троих соображали, -- так они хотят
запороть твое первое брачное утро.
-- В чем еще дело?
-- По этой трамвайной ветке ездит какой-то бывший
партийный бугор-пенсионер. Он сегодня всю мэрию на уши
поставил, работы идут полным ходом, и утром должен пойти первый
трамвай.
Игорь просверлил взглядом в воздухе две больших
бесформенных дыры.
-- И ты молчал?
-- А что говорить -- ампутировать надо, -- Коля запил
селедку шампанским и причмокнул.
-- Слушай, за такое по морде бить мало. И ты не мог меня
предупредить!
-- Зайчик, что случилось? -- обернулась Татьяна.
-- Скоро поедут трамваи. Будет больно, -- склепным
голосом сообщил Игорь.
-- И ничего нельзя придумать?
Придумать можно было все. Точнее, не придумать, а сузить
диапазон уже придуманного, исключив из него поджоги депо и
прочий терроризм, и выбрать самый безвредный и действенный
вариант. Но Игорь чувствовал, что его утомленные мозги уже не
справляются. Для ускорения обработки идей нужно было бы
подключить еще один ресурс.
-- Игорь, что ты собираешься делать?
-- Что-что... Не видишь, придумываю. Коля, помогай.
То есть как в компьютерах второй процессор. Одна голова
хорошо, а две быстрее.
-- Чем помогать?
-- Ладно, проехали, я уже вроде придумал. Коля, ты сейчас
ведь еще не сильно подвыпил? За руль сядешь?
-- Прямо сейчас?
-- Прямо сейчас.
Решение проступало медленно, но четко и ровно, как резьба
по внутренней стороне черепной коробки.
-- Погоди, ты чего затеял? Куда?
-- К селезенке. Ампутировать, как ты только что
предлагал.
-- Игорь, расслабься, у тебя же свадьба! Может, завтра?
-- А что, тут и без меня уже неплохо справятся. Все,
Коля, заводи свою машинку, едем. Хотя... погоди. Пойдем со
мной, поможешь.
Игорь вскочил из-за стола. Вежливо растолкав скопление
гостей возле сцены, они вместе с Колькой прошли на кухню, в
кладовку, взяли там одну из коробок с водкой и вынесли его к
заднему выходу из кухни.
Тут их настиг Ванька.
-- Куда вы, эй! Молодые, в чем дело?!
-- Ваня, дорогой, это старый полинезийский обычай --
смыться в самый разгар свадьбы. Чтобы детишки не выследили
хижину.
-- Чего-чего? Хижину? Слушай, мы так не договаривались.
Какой еще полинезийский обычай? Мы сейчас тебя красть
собрались.
Из-под резца поднимался дымок и скапливался над мозгами.
-- Ваня, это печально, но вы опоздали. Займи гостей
чем-нибудь, стишки, анекдоты там, в общем, чтобы нас не сразу
хватились, -- Игорь положил коробку с водкой в багажник и
захлопнул дверцу.
-- Какие стишки?
Ваня на некоторое время потерял контроль над своей
челюстью, и та устремилась вниз.
-- А вам водки не многовато?
-- Это для стерильности, -- Игорь повернулся к Татьяне.
-- Солнце, тебя придется отвезти домой.
-- Нет уж, зайчик, я поеду с тобой. И не отговаривай.
-- Таня, мы едем на очень рискованное мероприятие, даже
незаконное...
-- Ах, Игорь, перестань.
-- Слышь, а гостей предупредить? -- Ваня не сдавался.
-- Пропадет эффект внезапности. И вообще, моя свадьба --
что хочу, то и делаю!
Игорь захлопнул дверцу. Коля потормошил двигатель педалью
газа:
-- Эй, молодожены, куда едем?
-- К Алексеичу. Только очень быстро.
Машина, хлопая прищемленным дверью кончиком шлейфа
свадебного платья, выстрелила в снежную мглу. Струи снега
бросились на лобовое стекло, прокувырнулись по крыше машины и
скрыли из виду силуэт Ваньки.
Мысли жгли череп -- нестерпимо, отчетливо.
-- Значит так, -- Игорь принялся с остервенением
завязывать ремень безопасности в морской узел, -- сначала мы
едем к Алексеичу и забираем у него на некоторое время самосвал.
Сегодня ведь суббота? Отлично, до понедельника он его не
увидит.
-- А потом?
-- Потом -- помнишь, как идти от селезенки к парку
отдыха, трубы кладут? Там надо будет взять экскаватор, пригнать
его к селезенке, выкопать ее, погрузить в самосвал и увезти.
-- Откуда ты знаешь, что он там стоит? Думаешь, раз с
трактором повезло, так и с экскаватором халява будет?
-- Мне Серега сказал, муж Танькиной тетки.
-- А ты представляешь себе, как это будет происходить
реально? Ночь, экскаватор, два кретина в костюмах,
развороченные рельсы?
-- Плевать. Еще сотня-другая таких приступов, и я совсем
рехнусь, вы это-то поймите. И вообще, после первой брачной ночи
я хочу проснуться по своей воле.
За стеклами проносилась метель -- размашистыми движениями
потрошила ночь, подпрыгивающую на каждом ухабе дороги и то и
дело срывающуюся в хоровод вокруг тепло-желтого тополя. Вокруг
оси, проткнувшей нусхетную пустыню. Вокруг селезенки.
Тут и там мелькали бурые глыбы взрывающегося вакуума,
лохмотья пространства носились из одной вселенной в другую, он
пытался поймать их, ловил, расправлял, выравнивал, иногда даже
различал какие-то тени -- крестообразие стрелы экскаватора,
пожеванный бетон и мерзлая глина, -- но они тотчас уносились
вверх, стекали, а в руках оказывались раскаленные перья птиц,
вытягивающие его же собственные ребра и звезды из синих
неструганных стропил.
-- Все, все, Коля, хватит, хватит, прекрати!!!
Шум немного ослаб, лоскутики замерли, он суетливо
схватился за них и попытался стянуть в одно целое.
-- Что, совсем никак? -- послышался Колькин голос.
Мир снова обрел цельность. Оказывается, Татьяна крепко
обнимала его за голову.
-- Игорь, ты как, слышишь? Эй, ку-ку! -- Ваня помахал
перед лицом Игоря чем-то оранжевым. Каской. Да, строительной
каской. -- Игорь, тебе надо еще обезболиться.
Игорь не ответил, затянул ватником дрожащее тело и,
перешагнув скомканный рельс, встал на краю ямы.
-- Ну как там, много осталось?
Игорь поторогал мерзлые комья. Да ведь это настоящий
анатомический театр! Все эти кровоточащие, раздираемые болью
куски глины, -- его плоть, его тело! Хирургия ковшом
экскаватора!
-- Ну, Игорь, ну как ТАМ? -- торопил Колька.
Игорь опустился на колени и прислушался -- присмотрелся?
-- к своим ощущениям. Орган, стонущий каждой своей молекулой,
затрепетал на кончиках его пальцев, ощупывающих рваную рану
посреди улицы. Сильно хотелось заплакать.
-- Еще где-то столько же, -- Игорь подумал, что еще чуток
алкоголя все же не помешает. -- Говоришь, в кузове места
хватит?
-- Если столько же, то да.
Игорь вернулся к кабине "КамАЗа". По голове неповторимо
завальсировали Танькины пальцы.
-- Давай Ваня. Только возьми левее -- там справа один
простой песок.
Ваня пожал плечами и кивнул -- чем бы больной не тешился,
лишь бы побыстрее выздоровел. Ковш встрепенулся, роняя на
развороченные плиты космы позапрошлогодней травы, неуклюже
бухнулся в грунт. Игоря тут же скрутило, он упал на землю,
схватился руками за селезенку, за глину, судорожно удерживая
разлетающиеся кубики бытия.
Коля передернул рычаги:
-- Игорь, ты хреново обезболился.
-- Но ведь по живому режешь, Коля! Вот если бы тебе
аппендикс плоскогубцами удалить без наркоза!
-- Так сделай наркоз, твою мать! Танька, дай ему водки,
работать мешает!
В глотке экскаватора заклокотало, и ковш лихо оттяпал
очередную треть кубометра глиняной плоти. Планета ужасов вновь
ожила, разъехавшись в стороны остроконечными медальками
мозаики.
-- А-а-а-а!!!
-- Танька, влей ему водки! -- пропечаталось сквозь
красный ураган.
В селезенке отстукивались удары невидимого сердца,
прокачивающего что-то похожее на кровь, но тоже невидимое.
Осталось чуть больше кубометра, потерпи, родная, сейчас мы тебя
вылечим, обрежем, забинтуем и уложим спать. Ампутируем. Только
бы не начала гнить. Гангрена, она ведь поднимется до мозгов, и
тогда конец. Кроме шуток. Соблюсти стерильность. Надо еще раз
облить яму водкой, спиртом, а лучше -- принести йод, Таня,
принеси йод, на кухне стоит йод в шкафчике йод...
Еще один ковш -- еще один взрыв, боже мой, когда же это
кончится, сил никаких не осталось багровые мультики перед
глазами рассматривать. Нет, надо лечиться, срочно, как только
выкопаем, так сразу. Терпи, казак, во главе сатдава станешь,
терпи, тер-пи, терр-рррпии-ии!!! А-а-а!!!
--...Так, это вы че здесь делаете?
Марево опилок цитоплазмы зацепляется за солнце и
конденсируется в два больших желтых костра. Истекающий
невидимой кровью ковш виснет в полуметре над раной.
