-- Подойди здесь. Ближе. Стой. Дай руку. Слушаю духов.
Шаман закрыл глаза. Судя по его лицу, злые духи
отмалчивались.
-- Теперь раздевайся.
-- Как, совсем?
-- До тела раздевайся. Голый.
-- Сейчас зима, -- резонно заметил Игорь.
На лице шамана промелькнуло презрение. Он внушительно
откашлялся и замер, давая понять, что не пошевелится, пока
Игорь не разденется. Судя по всему, начиналось самое оно.
-- Игорь, не стой, -- зашептал Колька сзади. -- А то он
обидится и уедет.
-- Слушай, Коль, ты ему уже заплатил?
-- Половину. А что?
-- Так, ничего.
Однако просто так стоять смысла действительно не имело.
Игорь быстро разделся, оставшись в одних трусах, туфлях и
носках, но дед уточнил еще раз -- "Голый", -- и пришлось
скинуть последнее.
-- Держи сэтхэ, -- шаман протянул ему тлеющую деревянную
палочку. -- Думай о духах.
-- Это значит, о своей селезенке думай, -- подсказал
Коля.
-- Да уж догадаюсь.
Шаман напрягся, поднял бубен над головой и негромко в
него ударил -- три раза, после чего ожесточенно забормотал
что-то похожее на заклинания.
-- Теперь бежать. Бок бежать. Быстро, махать сэтхэ.
Игорь вдруг явственно представил себя со стороны --
голого, пляшущего на заснеженной крыше девятиэтажки и
размахивающего дымящейся палочкой. Но видение быстро пропало, и
остался только один холод, пробивший его от кончиков пальцев
ног до ресниц. Да, и еще какие-то подбадривания со стороны
Кольки.
-- Стой, -- скомандовал шаман. -- Пей. Бежать снова.
Стоять. Кричи духам уйти.
Терапия пошла полным ходом.
-- Стой. Лечь вниз. Бежать. Закрывай глаза и очень громко
кричи духам уйти. Кричи!
-- Духи, идите к хрену! Коля, если я подхвачу воспаление
легких, лечить меня будешь ты.
-- Не отвлекайся...
-- Бежать! Кричи духам! -- старый пробил в бубен еще три
раза. Замерзающие духи отразили эхом дикое желание мгновенно
очутиться в пустыне, под испепеляющим солнцем, где жара, где
очень-очень жарко, где увернальцы прорыли канал, зачем им канал
в такой холод, ледяная вода, лед...
-- Кричи духам! Беги! Стой.
Старик опять углубился в бормотание заклинаний. Игоря
стал бить легкий озноб.
-- Дед, а можно я не буду стоять, а то х-холодно...
Дед сделал строгий останавливающий жест рукой. Из
сгущающихся и индевеющих мозгов выдавилось искреннее изумление
достижениями нетрадиционной психиатрии.
-- Вы что это тут устроили, извращенцы? Совсем обнаглели,
педерасты несчастные!
Шаман впал в столбняк. Игорь через силу повернул
закоченевшую шею: в форточку в окне соседнего дома, с
двенадцатого этажа, выглядывала незнакомая гневная бабкушка.
-- Ну, полегче, мать!
-- Сейчас милицию позову, извращенцы, а ну-ка быстро с
крыши!
Коля встрепенулся.
-- Вайдаш Мустафаевич, а можно быстро закончить?
Шаман не шевелился.
-- Эй, мать, погодите, мы быстро. Игорь, накинь на себя
что-нибудь, сейчас все образуется...
-- Я вам дам быстро, выкормыши блядские! Вась, зови
милицию, здесь пидары шабаш устроили! Ва-а-ась!
-- Кто такой Вася? -- Коля начинал сильно нервничать.
-- Откуда я знаю? Что с дедом случилось? Он будет меня
долечивать или нет?
-- Игорь, пять сек перерыв, небольшой форс-мажорчик.
Вайдаш Мустафаевич, очнитесь, сейчас надо спуститься вниз...
Вайдаш Мустафаевич, твою мать, ты что, в трансе?
Шаман медленно и крайне нешироко раскрыл глаза и принялся
что-то шептать. Через несколько секунд ожили и его руки: он
лихорадочно и громко забил в бубен.
-- Вайдаш Мустафаевич, надо уходить.
-- Вась! Ва-а-а-ася-а-а!!! -- неслось над замерзшей
нусхетной пустыней.
-- Чего тебе? -- голос был прокуренный и злой.
-- Вась, зови милицию, здесь гомики на крыше!!!
-- Игорь, одевайся, надо сваливать, -- торопил Коля.
Космос камней, взрыв унтелюпа. По леденеющей пустыне
заворочались увернальцы, острое-острое солнце замерзло и
отклеилось от неба. Игорь почувствовал, что лежит голой грудью
на снегу, подтягивая закоченевшие ноги и разгребая сыпучий
мороз. Предпоследний на сегодня трамвай.
-- Злые духи ходят. Ходят. Шептать молитвы, парень, злые
духи не уйдут, -- дед стал пританцовывать и бить в бубен все
громче. Игорь пытался просунуть негнущуюся руку в рукав
свитера.
-- Игорь, быстрее, быстрее, потом шнурки завяжешь. Дед,
пойдемте, забирайте свои феньки...
Дед внезапно сделал бросок вперед, к центру крыши, и
пустился в дикую пляску с бубном, оглашая округу истерическими
выкриками на непонятном языке. Бабка в окне неистово затопала
ногами.
-- Вась, зови милицию, у них бубен, бубен, они сейчас
ребеночка резать будут! Милиция!!!
Шаман подбежал к Игорю, пронзил его недобрым взглядом, с
диким воплем шарахнулся обратно, к центру крыши:
-- Духи, тебе злые духи! Духи прокляли тебя!
-- Игорь, не обращай внимания, потом долечишься. Идем,
они уже ментов вызвали! Дед, надо сматываться! Идем!
Дед несколько раз подпрыгнул, изо всех сил ударяя в
бубен, потом упал не колени и вскинул руки к небу. Коля и Игорь
уже спускались по шаткой чердачной лестнице, громыхая подошвами
и будоража блаженное тепло подъезда.
-- Коля... слушай, Коля, -- Игорь с остервенением
отшвырнул тлеющий сэтхэ, -- чтобы я еще раз послушал твоих
советов по лечению -- да ни в жизнь!
-- Что ты кипятишься! Мы его еще выцепим, он тебя
долечит...
-- Долечит? Вот уж не угадал, Коля. Никакого больше
лечения, понял!!! Никакого! Реально!
Трактор, неумело спрятавшийся в тени забора, был обречен
на соучастие.
-- Завели, выдернули -- уехали. Как можно более мигом, --
лаконично распорядился Игорь. -- И без всяких там бубнов.
-- Хм, если по уму, то надо вон тот сарай взорвать и
свалить на тот угол, -- Колька, видимо, входил во вкус. --
Тогда и опора упадет, и провода с нею, и пути завалит. Больше
чем на три дня, точно.
-- Много шума. Весь район перебудим.
-- Главное -- уверенность в своих силах.
-- Обойдутся твои силы. Делом займись.
Игорь поправил игрушечную каску, перекрашенную в
оранжевый цвет, и посмоторел в колышущуюся темноту, туда, где в
ста-ста пятидесяти метрах отсюда лежала его селезенка. Кажется,
у него уже поднималась температура.
-- Давай только по-быстрому.
Они подошли к трактору, похожему на череп обиженного
гигансткого ящера, Игорь еще разок осмотрелся -- не стоит ли
где на карауле коварная бабуля -- а Колька уверенно засунул
отвертку в растрепанную дырку в двери кабины и открыл ее.
-- Игорь, осмотрись, есть где-нибудь трос?
Трос здесь действительно был: прикрученный к фаркопфу и
схваченный тупорылым висячим замком.
-- Доставай клещи, -- прохрипел Игорь. -- Здесь замок.
После того как они отковырнули две плиты по обе стороны
рельса и схватили его тросом, трактор громко и матерно облаял
ночную тишину, загадил небо густым дымом, и через пять минут
все было кончено. Выгнувшийся в посмертной конвульсии рельс
остался лежать на зверски вспоротом им самим же полотне.
Игорь разглядывал несчастное железо и думал, что, в
принципе, ничто не мешало его селезенке поселиться внутри
самого рельса или вообще в стенке доменой печи. С другой
стороны, если бы она была зарыта где-нибудь в лесу, то он
вообще никогда не узнал бы о ее существовании. То есть,
вариантов может быть много. И наверное, возможен такой, что у
него где-нибудь в окрестных подвалах найдется еще парочка
селезеночек, вот ведь сюрприз будет... От такой мысли Игорь
снова стал мерзнуть.
До регистрации оставалось десять часов. Напиться чаю с
малиной и панадолом, упасть в сон, проснуться -- от ласкового
прикосновения волшебных Танькиных губ, не от приступа, --
умыться, побриться, начистить ботинки и жениться. Может быть,
после этого он излечится от дурацкого нехорошего страха
потерять Татьяну. Возможно, его перестанут волновать проблемы
ирригации в Увернале, и формула вычисления траекторий метеорных
потоков наконец-то перестанет делиться на ноль. Может быть,
Гампольский все-таки найдется и расскажет ему, что такое нусхет
и чем он отличается от песка. И вообще, может быть, отрезав за
собой новый кусок прошлого и полностью переплыв в новую жизнь,
он заслужит благосклоности богов недоразумения, подаривших ему
эту непонятную селезенку?!!
На звездное пузо натягивалось серое непроницаемое
лохматое одеяло. Кажется, по радио обещали метель и даже буран.
Неплохой аккомпанемент для песни про светлое будущее.
- 3 -
Злые чучмеки в киргизских шапках ни за что ни про что
съели коня. А потом пришли дети-гринписовцы и тому, что
осталось от вороного бедолаги, устроили пышные похороны. И вот
они хоронят коня, хоронят себе, хоронят... На этом сюжет
песенки исчерпывался, а вместе с ним заканчивался и пресловутый
первый танец молодых, на протяжении песни эволюционировавший от
вальса до "яблочко". Затем папик Татьяны, окончательно убитый
поведением зятька, отобрал у Ваньки-тамады микрофон и отчаянно
заорал:
-- ...А сейчас мы будем беситься! Всем беситься!!!
После того как Игорь на регистрации чуть не устроил
Танькиной бабке инфаркт, две минуты обдумывая вопрос насчет
осознанности предстоящего шага, а на предложение поздравить
невесту сказал "Поздравляю, Таня" и пожал ей руки, отец
новобрачной махнул на все рукой и принялся методично
напиваться. Дабы заглушить обиду за загубленное будущее
собственной дочери.
-- Санек! Ты чего так опоздал?
-- Извини, Игорь, не смог. У врача был. А там еще и
трамваи не ходят. Вы, смотрю, уже все, каюк, поженились?
-- Ты догадлив, именно каюк. Что с твоей ногой случилось?
-- Понимаешь, такое ощущение, будто в ней что-то
постороннее. То ли гвоздь, то ли кость в сторону растет... Да,
чего я пришел-то: поздравляю вас с законным браком, желаю
здоровья, значит, счастья разного...
Танька расхохоталась.
-- Ничего смешного, -- посуровел Игорь. -- Ты, Санек,
проходи, присаживайся за любое место, ешь-пей, будут проблемы
-- зови меня. Я тут весь вечер тусоваться буду. А нога -- это
проходящее. Как у меня зажило -- так и у тебя заживет.
-- Сплюнь! -- и Татьяна трижды дунула через левое плечо.
Вообще, свадьба вроде бы складывалась неплохо, однако
Игорь чувствовал, что именно ему кайфа явно недостает.
Тепленькие гости уже вовсю следовали призыву тестя и приступали
к буйству, а настроение по-прежнему болталось где-то на уровне
легкой неудовлетворенности. Может, правду говорят, что все
самое веселое -- это спонтанное, неожиданное? А может, это все
тревога от странных мыслей? Столько готовились, понимаешь, и
никакого оттяга для себя. Черт те что. Никакого расслабона. И
родитель этот Танькин, без намека на чувство юмора. Всю
композицию перепортил.
Одно утешает -- хоть поесть можно по-человечески. Много,
разно и вкусно. За предыдущие дни Игорь так соскучился по
положительным эмоциям, что никак не мог остановиться и
приканчивал уже четвертую тарелку.
Селезенка практически не давала о себе знать. Ее уютно
припорошило снегом, и шаги перманентных прохожих-алкоголиков
отдавались только легким покалыванием. По расчетам, боль не
должна появляться как минимум трое суток: выдернуть рельс --
это вам не провод оборвать, это действует долго. А какая это
