Помимо особенностей натуры Александры Федоровны, существовали и другие
обстоятельства, осложнявшие ее положение. Между помолвкой принцессы
Дагмары с будущим русским царем и его коронованием протекло семнадцать
лет. С Александрой Федоровной это произошло спустя всего лишь месяц.
"Молодая императрица, - писал впоследствии "Сандро", - с трудом говорила
по-русски. Еще далекая от сложных взаимоотношений придворной жизни,
императрица делала ошибки, незначительные сами по себе, но равносильные
страшным преступлениям в глазах петербургского высшего света. Это запугало
ее и создавало известную натянутость в ее обращении с окружающими".
Александре Федоровне, как императрице, трудно было найти себе подруг; дамы
не могли запросто навестить ее или пригласить к себе на чашку чая. Сестра
царицы, великая княгиня Елизавета Федоровна, которая могла бы перекинуть
своего рода мостки между государыней и высшим светом, переехала в Москву.
Планы Александры Федоровны устраивать званные обеды нарушались частыми
беременностями и длительными пред- и послеродовыми периодами. Роды у нее
были трудными, поэтому задолго до них императрица отменяла все приглашения
и соблюдала постельный режим. Детей она кормила сама и не любила удаляться
от детской.
"Отношения между двором и обществом приняли натянутый характер".
Александра Федоровна объясняла себе тем, что общество - это вовсе не
русский народ. Ни развратные аристократы, ни бастующие рабочие, ни
революционные студенты или заносчивые министры не имели ничего общего с
истинно русскими людьми. Теми, кого она встречала тогда летом в Ильинском.
Скромными простыми людьми - а их миллионы - шедшими березовой рощей, чтобы
трудиться в поле. Те, кто на коленях молился за царя, вот кто поистине
олицетворял Россию. Для них она была не просто императрица, а
царица-матушка.
7. ДВА РЕВОЛЮЦИОНЕРА
Представление императрицы о провинциальной жизни, хотя и значительно
упрощенное, было в общем недалеко от истины. Еще в начале нынешнего
столетия отличительной способностью русского сельского пейзажа были
разбросанные там и сям помещичьи усадьбы, окруженные деревнями, где жили
крестьяне, отцы которых были крепостными и которые сохранили прежний уклад
жизни. Общество любого провинциального городка было похоже одно на другое:
верхний его слой, сливки общества составляла местная знать и дворянство,
следующую ступень занимали бюрократы и интеллигенция - судьи, присяжные
поверенные, врачи и учителя; после них шли священники, чиновники,
лавочники, ремесленники, мастеровые, прислуга. Подчас монотонную жизнь
таких городков нарушали какие-то волнения, появлялся душок либерализма,
однако преобладали консервативные взгляды и настроения. По иронии судьбы,
именно таков был Симбирск, город на Средней Волге, где прошло детство двух
человек, которым суждено будет сыграть важную роль в свержении Николая II
и Александры Федоровны. Одним из них был Александр Федорович Керенский.
Другим - Владимир Ильич Ульянов, он же Ленин, который был на одиннадцать
лет старше Керенского.
В 80-х-90-х годах прошлого столетия Симбирск представлял собой
заброшенный приволжский городок. Железной дороги не было, и, хотя в период
летней навигации у городской пристани останавливались колесные пароходы,
основной дорогой, связывавшей город с остальной страной, был санный путь
по льду реки. На холме, взметнувшимся над Волгой, и поймой, тянувшейся к
востоку, расположились собор, губернаторский особняк, гимназия и
библиотека. "От вершины холма к берегу простирались великолепные яблоневые
и вишневые сады, - вспоминал А.Ф.Керенский. - Весной весь склон холма
покрывался белыми ароматными лепестками, ночью соловьи пели так, что дух
захватывало. С вершины холма летом повсюду, куда ни кинь взор, на другом
берегу реки видны луга. Когда таял снег, начинался паводок. Пойму
затапливало, и она превращалась в безбрежное море. А жарким летом на лугах
слышались песни крестьян и горожан, косивших густую, душистую траву.
В этом живописном уголке два года спустя после рождения Николая II, в
1870 году, появился на свет Владимир Ульянов. Его отец, Илья Николаевич
Ульянов, сын получившего свободу крепостного, окончив курс в Казанском
университете, стал учителем математики. Он быстро поднимался по ступеням
служебной лестницы и в 1863 году женился на Марии Александровне Бланк,
отец которой, крещеный еврей, врач по профессии, был владельцем крупного
поместья. Владимир, названный в честь князя Владимира, крестившего Русь,
был третьим из шести детей Марии Александровны.
За год до рождения сына Владимира Илья Николаевич стал инспектором, а
пять лет спустя директором народных училищ Симбирской губернии. Он целиком
отдавался работе, готовя учителей и открывая новые школы, и надолго уезжал
из дому. За двенадцать лет количество народных училищ увеличилось с 20 до
434. В знак признания его заслуг Илья Николаевич получил чин
действительного статского советника, согласно табели о рангах
соответсвующий чину генерал-майора. Узнав об убийстве Александра II,
опечаленный Илья Николаевич Ульянов "застегнулся на все пуговицы
вицмундира и отправился в Симбирский собор, чтобы присутствовать на
панихиде по Царю-Освободителю".
Владимир, которого в семье звал Володей, был пухлым, рыжеволосым
подростком с большой головой, коренастой фигурой и короткими ногами. Летом
вместе с братьями и сестрами он купался в Волге, собирал в березовой роще
грибы; зимой ходил на каток, катался на салазках с гор. В отличии от
старшего брата Александра, импульсивного, идеалистичного по натуре,
Владимир был лаконичным и насмешливым. Играя в шахматы с братьями и
сестрами он придерживался правила: "Ни при каких обстоятельствах не
отступать. Тронул фигуру - ходи". В гимназии он учился превосходно, и
когда остальные Ульяновы, вернувшись домой добросовестно докладывали
родителям, какие отметки по каким предметам они получили, Володя,
распахнув дверь, взвивался вверх по лестнице, громко восклицая "Из всех
предметов пять".
За какие-то шестнадцать месяцев, с 1886 по 1887 год, произошли
события, нарушившие размеренную, уютную жизнь семьи. Отвечая в 1922 году
на вопросы анкеты, Ленин писал: "Атеист с 16 лет". Когда он находился в
этом возрасте, в январе 1887 года у него на глазах скончался от
апоплексического удара отец. Весной того же года в С.-Петербурге вместе с
четырьмя другими студентами университета был арестован его брат Александр.
Их обвинили в покушении на царя Александра III. У них нашли примитивную
бомбу, спрятанную внутри медицинского справочника. Александр не отрицал
вины. Матери, мигом примчавшейся к сыну, Александр сказал: "Я хотел убить
царя. Попытка не удалась, вот и все". В мае 1887 года Александр Ульянов
был повешен. Прощаясь с сыном, Мария Александровна твердила: "Мужайся,
мужайся".
О том, какое впечатление произвела казнь брата на Владимира, единого
мнения не существует. [(Лишь недавно стало известно, что Володя Ульянов
произнес: "Мы пойдем другим путем, путем Нечаева", то есть, созданием
повязанной кровью организации.)] Казнь такого брата, как Александр
Ульянов, несомненно, должна была произвести убийственный эффект на психику
всякого нормального человека", - писал Александр Керенский. Однако
Владимир, разумеется, был, отнюдь не нормальным человеком. Кроме того,
есть основания полагать, что между обоими братьями происходили стычки,
особенно после смерти отца. "Несомненно, это очень одаренная личность, но
мы с ним не ладим", - писал тогда о брате Александр. Особенно раздражала
его во Владимире заносчивость, дерзость и постоянные насмешки над матерью.
Однажды, когда сыновья играли в шахматы, Мария Александровна напомнила
Володе, чтобы тот выполнил поручение, которая она ему давала. Тот ответил
грубо и не сдвинулся с места. Мать стала настаивать, Володя ответил новой
грубостью. Александр спокойно сказал: "Или ты пойдешь и выполнишь мамину
просьбу, или я с тобой больше не буду играть".
Александра казнили весной, когда у брата шли выпускные экзамены в
Симбирской гимназии. Внешне хладнокровный, облачась в синий гимназический
мундирчик, Володя сдал экзамены лучше всех в классе. После этого директор
гимназии (сильно рискуя, поскольку над семьей Ульяновых собирались
грозовые тучи), дал Владимиру Ульянову блестящую рекомендацию:
"Очень способный, всегда аккуратный и прилежный, Ульянов был первым
по всем предметам и окончил гимназию с золотой медалью, как наиболее
достойный по своим успехам в учебе, и примерного поведения. Ни в стенах
учебного заведения, ни вне его ни разу не подавал повода для
неудовольствия со стороны гимназического начальства... Основой этого
воспитания были религия и дисциплина... что и проявилось в поведении
Ульянова. После тщательного изучения характера и личной жизни Ульянова я
заметил в нем несколько повышенную склонность к замкнутости и скрытности,
склонность избегать контактов со знакомыми и даже с лучшими учениками за
стенами гимназии".
Документ этот подписал Федор Керенский, друг и почитатель покойного
Ильи Николаевича Ульянова. Благодаря этой дружбе суд и поручил Федору
Керенскому опекать младшего Ульянова.
В качестве вдовы потомственного дворянина, Мария Александровна
продолжала получать пенсию, однако, чтобы избежать скандала, из Симбирска
пришлось уехать. Владимир поступил в Казанский Университет, но вскоре был
исключен за участие в студенческой демонстрации. После этого, в попытке
уберечь второго сына от гибельного пути, по которому пошел старший его
брат, Мария Александровна приобрела имение площадью в 225 акров и
назначила Владимира управляющим. Должность эта оказалась не по душе ему.
"Мать хотела, чтобы я занялся сельским хозяйством, - вспоминал он
впоследствии. - Я начал было хозяйничать, но очень скоро бросил это дело.
Я не мог продолжать возиться с землей, потому что отношения с
соседями-крестьянами начали портиться и перестали быть нормальными". Хутор
был продан, и семья Ульяновых переехала к родителям Марии Александровны в
Самару. Там, в у доме деда, сидя возле огня, Владимир читал все подряд:
Пушкина, Тургенева, Достоевского, Толстого. Принялся за изучение права и,
освоив четырехгодичный курс обучения за один год, сдал экзамены экстерном.
И снова в числе первых. Несмотря на успехи в области изучения теории,
непродолжительная его деятельность в качестве защитника оказалась
неудачной. Взяв на себя в Самаре защиту десятка крестьян и мастеровых,
обвиняемых в незначительных преступлениях, все дела он проиграл. Для
укрепления здоровья ежедневно купался. Зимой, повиснув вниз головой на
самодельных брусьях, занимался гимнастикой.
С тем же усердием, с каким изучал право, Владимир принялся
штудировать труды Карла Маркса. Законченность марксистского учения и
убедительная логика выводов Маркса произвели на него гораздо большее
впечатление, чем импульсивность и эмоциональность его брата Александра.
Тот вздумал убить одного человека, смерть которого ничего бы не изменила.
Что же касается Маркса, то он решил изменить все. К ужасу матери, каждую
семейную трапезу Владимир превращал в оживленное обсуждение "Капитала".
Еще больше Мария Александровна расстроилась тогда, когда сын заявил, что
намерен, по примеру старшего брата, отправиться в С.-Петербург, поскольку,
по Марксу, движущей силой революции будет фабричный пролетариат.
