На головах у Посвященных сидели Сосуны.
Я ожидал увидеть нечто отвратительное. Но нет. Зрелище слегка
тревожило меня, но потому только, что я понимал его значение. Паразиты
напоминали яркие шарики малинового желе размером от родинки, пульсирующей
на затылке одного из шкинов, до огромной липкой шевелящейся подушки,
которая покрывала голову и плечи самого маленького как живой капюшон.
Сосун живет, потребляя питательные вещества, содержащиеся в крови шкинов.
И медленно, очень медленно поглощая своего Посвященного.
Мы с Лией остановились в нескольких шагах от них и стали смотреть,
как они звонят. У Лии было серьезное лицо, у меня, наверное, тоже. Все
остальные улыбались, и колокольчики вызванивали песнь радости. Я крепко
сжал руку Лии.
- Читай, - прошептал я.
Мы начали читать.
Я читал колокольчики. Не звон, нет, а ощущение колоколов, переживание
колоколов, светлую, звенящую радость, гулкую, заливисто-серебристую
звучность, песнь Посвященных, единство душ, при котором все сливаются в
одно. И переживал то, что чувствуют Посвященные, когда звонят в
колокольчики, их счастье и ожидание, восторг, с которым они шумно сообщают
всем о своей удовлетворенности. Я ощущал идущие от них огромные горячие
волны любви, страстной, плотской любви, одновременно мужской и женской;
это была не слабая, разжиженная эмоция человека, любящего своих близких.
Это была настоящая жаркая любовь, она пылала и зажигала меня, подступая к
самому сердцу. Они любили себя, они любили всех шкинов, они любили Сосуна,
они любили друг друга, они любили нас. Они любили нас. Они любили меня так
же горячо и безоглядно, как Лия. И вместе с любовью я почувствовал их
преданность и близость друг другу. Каждый из четверых был личностью,
каждый отличался от других, но они думали как одно существо и были преданы
Сосуну, и были все вместе и едины, хотя каждый оставался собой и никто из
них не мог прочитать чувства других так, как их читал я.
А Лианна? Я отстранился от Посвященных, отключился от них и посмотрел
на Лию. Она была бледна, но улыбалась.
- Они прекрасны, - тихим, нежным и удивленным голосом сказала Лия.
Я впитал всю излившуюся на меня любовь, но по-прежнему помнил, что
люблю именно ее, что я часть ее, а она часть меня.
- Что... что ты прочла? - перекрикивая колокольный звон, спросил я.
Она помотала головой, будто стараясь прояснить свои мысли.
- Они любят нас, - ответила она. - Ты должен об этом знать, но я
ощутила сама, как они любят нас. Это чувство такое глубокое. За этой
любовью только любовь, а за ней еще - и так до самого конца. Их мысли тоже
глубоки, и они не пытаются их скрыть. Мне кажется, я никогда не могла
настолько полно прочитать мысли человека. Все выходит на поверхность сразу
же, вся их жизнь, все их мечты, чувства, воспоминания, я только ловила все
это, подхватывала при помощи чтения, взгляда. С людьми, с человеческими
существами это так трудно. Из них нужно выуживать, с ними нужно бороться,
но и тогда я не могу проникнуть очень глубоко. Ты знаешь, Роб, ты же
знаешь. Ах, Роб!
Она повернулась и крепко прижалась ко мне, и я задержал ее в своих
объятиях. Нахлынувший на меня поток чувств, похоже, захлестнул и ее. Дар
Лии крупнее и глубже моего, и сейчас она была потрясена. Когда она
прильнула ко мне, я прочитал ее чувства, я ощутил любовь, сильную любовь и
изумление, и счастье, а еще страх, пронизывающие ее страх и тревогу.
Звон вокруг нас вдруг прекратился. Колокольчики один за другим
перестали раскачиваться, и четверо Посвященных на мгновение застыли в
молчании. Один из стоящих неподалеку шкинов подошел к ним с огромной,
прикрытой тряпкой корзиной. Маленький Посвященный поднял тряпку, и на
улицу хлынул аромат горячих пирожков с мясом. Каждый Посвященный взял из
корзины по несколько пирожков, и скоро все они радостно закусывали, а
продавец улыбался им во весь рот. Маленькая голая шкинская девочка
подбежала к Посвященным и предложила фляжку с водой, они молча пустили ее
по кругу.
- Что происходит? - спросил я Лию.
И прежде чем она ответила, я вспомнил. Это было в справке, которую
прислал нам Валкаренья. Посвященные не работали. Сорок земных лет они жили
как все и трудились в поте лица, но, начиная с Посвящения и до Конечного
Единения, в их жизни были только радость и музыка, они бродили по улицам,
звонили в колокольчики, разговаривали и пели, а другие шкины кормили и
поили их.
Накормить Посвященного было большой честью, и шкин, который дал им
пирожки с мясом, сиял от гордости и удовольствия.
- Лия, а теперь ты можешь прочитать их мысли? - прошептал я.
Она кивнула, уткнувшись подбородком мне в грудь, потом отодвинулась и
устремила глаза на Посвященных, взгляд ее стал упорным и сверлящим, но
потом снова смягчился. Она обернулась ко мне.
- Сейчас по-другому, - с удивлением сказала она.
- Как?
Она прищурилась в замешательстве.
- Не знаю. Они по-прежнему любят нас и всех. Но теперь их мысли...
ну, более земные. Знаешь, в мозгу как будто ступеньки, и спускаться по ним
нелегко. Посвященные сейчас что-то прячут, прячут даже от самих себя. Они
не так открыты, как раньше. Они думают о еде, какая она вкусная. Это очень
ярко выражено. Я словно сама попробовала эти пирожки. Но до сих пор было
не так.
Меня вдруг осенило.
- Сколько здесь мыслящих существ?
- Четыре, - ответила Лия. - Они как-то связаны. Но непрочно. - Она
смущенно замолчала и покачала головой. - Я хочу сказать, что они неясно
чувствуют эмоции друг друга. Но не мысли, не такие тонкости. Я могу читать
их мысли, а они не могут читать мысли друг друга. Каждый из них сам по
себе. Раньше, когда они звонили в колокольчики, они были более близки, но
индивидуальности не теряли.
Я был слегка разочарован.
- Четыре мыслящих существа, не одно?
- Гм... да. Четыре.
- А Сосун?
Еще одна гениальная идея. Если Сосун мыслит самостоятельно...
- Ничего, - сказала Лия. - Как растение или кусок ткани. Нет даже
ощущения "да, я живу".
Это меня встревожило. Даже у низших животных есть смутное осознание
собственного бытия, ощущение, которое Одаренные называют "да, я живу",
обычно это только слабый проблеск, и чтобы его заметить, нужен большой
Дар. Но у Лии как раз большой Дар.
- Давай поговорим с ними, - предложил я.
Она кивнула, и мы подошли к жующим пирожки Посвященным.
- Здравствуйте, - не зная, как к ним обращаться, робко проговорил я.
- Вы говорите на языке Земли?
Трое смотрели на нас с непонимающим видом. Но четвертый, маленький,
чей Сосун напоминал подрагивающий красный капюшон, замотал головой вверх и
вниз.
- Да, - тонким писклявым голосом ответил он.
Я вдруг забыл, что хотел спросить, но Лианна пришла мне на помощь.
- Вы знаете Посвященных людей? - спросила она.
Шкин осклабился.
- Все Посвященные едины, - сказал он.
- Ну да, конечно, но, может, вы знаете кого-нибудь, кто похож на нас?
- спросил я. - Высокие, на голове волосы, кожа розовая или темная.
Я снова замешкался, теряясь в догадках, насколько этот старый шкин
знает язык Земли, и с легким испугом наблюдая за его Сосуном.
Он замотал головой.
- Все Посвященные разные, но все едины, все одно целое. Некоторые
похожи на вас. Вы хотите стать Посвященным?
- Нет, спасибо, - ответил я. - Где мне найти Посвященного человека?
Он снова замотал головой.
- Посвященные поют, звонят и гуляют по улицам священного города.
Лия читала его мысли.
- Он не знает, - сказала она. - Посвященные просто бродят и звонят в
колокольчики. Они не придерживаются определенного маршрута, у них нет
цели. Они идут куда глаза глядят. Одни путешествуют с собратьями, другие в
одиночку; если встречаются две компании, образуется новая группа.
- Придется искать, - решил я.
- Ешьте, - предложил шкин.
Он порылся в корзине и вытащил два дымящихся пирожка с мясом. Один он
сунул мне в руку, другой протянул Лии.
Я недоверчиво посмотрел на пирожок.
- Спасибо.
Свободной рукой я потянул Лию за рукав, и мы пошли прочь. Посвященные
улыбнулись нам на прощание, и, прежде чем мы дошли до середины улицы,
снова раздался колокольный звон.
Я все еще держал в руке пирожок, корочка жгла мне пальцы.
- Можно это есть? - спросил я Лию.
Она откусила кусочек от своего.
- А почему нельзя? Мы ведь вчера вечером ели их в ресторане. Я
уверена, что, если бы местной пищей можно было отравиться, Валкаренья бы
предупредил нас.
Логично. Я поднес пирожок ко рту и откусил на ходу. Он был горячий и
свежий, и совсем не такой, как пирожки с мясом, которые мм ели накануне
вечером. В ресторане нам подавали золотистые слойки, в меру приправленные
апельсиновым соусом с Бальдура. Шкинский пирожок хрустел на зубах, с мяса,
обжигая рот, стекал жир. Но пирожок был вкусный, а я проголодался, и скоро
от него ничего не осталось.
- Узнала еще что-нибудь, когда читала мысли этого маленького? - с
набитым ртом спросил я.
Она проглотила кусок и кивнула.
- Да. Он счастлив, даже больше, чем остальные. Он старше их. Он
близок к Конечному Единению, для него это очень волнующее событие.
Она говорила в своей обычной беспечной манере. Чтение мыслей
Посвященных, казалось, не оставляло последствий.
- Но почему? - размышлял я вслух. - Он готовится умереть. Почему он
так счастлив?
Лия пожала плечами.
- К сожалению, у него не очень аналитический ум.
Я слизнул с пальцев оставшийся на них жир.
Мы стояли на перекрестке, вокруг нас во всех направлениях шныряли
шкины, и ветер снова донес звон колокольчиков.
- Еще Посвященные, - сказал я. - Хочешь, пойдем к ним?
- А что мы выясним? Мы уже все знаем. Нам нужен Посвященный человек.
- Может, один из этой компании окажется человеком.
Я поймал уничтожающий взгляд Лии.
- Ха. Вероятность почти равна нулю.
- Ну хорошо, - уступил я. Близился вечер. - Наверно, лучше вернуться
назад. А завтра рано утром начнем снова. К тому же Дино, видимо, ждет нас
к обеду.
На этот раз обед подали в кабинете Валкареньи, куда предварительно
внесли кое-какую дополнительную мебель. Квартира Валкареньи была этажом
ниже, но он предпочитал развлекать гостей наверху, откуда открывался
живописный вид.
Нас было пятеро: мы с Лией, Валкаренья с Лори и Гурли. Лори готовила
под руководством шеф-повара Валкареньи. Мы ели бифштексы (на Шки
выращивают скот, вывезенный со Старой Земли) и восхитительный
вегетарианский салат из земляных орехов с Бальдура, шкинских сладких
рожков и грибов со Старой Земли. Дино любил экспериментировать, и это
блюдо было одним из его изобретений.
Мы с Лией доложили о своих приключениях; наш рассказ прерывался
только острыми, пытливыми вопросами Валкареньи. После обеда мы убрали
столы и посуду и продолжили беседу за бутылкой валтаарского. Теперь
задавали вопросы мы с Лией, а Гурли удовлетворял наше любопытство.
Валкаренья сидел на полу на мягкой подстилке, одной рукой обнимая Лори, а
в другой держа бокал с вином. Он сказал, что мы не первые Одаренные,
посетившие планету Шки. И не первые утверждаем, что шкины похожи на людей.
- Может, это о чем-нибудь говорит, - сказал он. - Не знаю. Но
все-таки они не люди. Нет, господа. Во-первых, они гораздо общительнее.
Испокон веков они строили поселения. Они всегда в городах, всегда в
окружении себе подобных. Потом, у них больше развит дух коллективизма. Все
делают сообща и любят всем делиться и все делить. Торговлю, например, они
