"Да".
"Ах Лия!"
"Роб. Пожалуйста. Приходи к нам, приходи ко мне. Понимаешь, это
счастье. Навсегда, навеки, это единство душ, это близость, это отсутствие
одиночества. Я влюблена, Роб, влюблена в миллиарды и миллиарды людей, и я
знаю их всех лучше, чем я когда-либо знала тебя, и они знают меня
настоящую, какая я есть, и любят меня. И так будет всегда. Я. Ты.
Единение. Я все еще я, но в то же время они, понимаешь? А они - это я.
Посвященные раскрыли меня, Единение призывало меня к себе каждую ночь,
потому что любило меня. Ах, Роб, приходи к нам, приходи к нам. Я люблю
тебя".
"Единение. Ты имеешь в виду Сосуна. Я люблю тебя, Лия. Пожалуйста,
вернись. Он еще не успел поглотить тебя. Скажи мне, где ты. Я приду к
тебе".
"Да, приходи ко мне. Приходи, куда хочешь, Роб. Сосун един, все
пещеры соединяются под холмами, маленькие Сосуны - частицы Единения.
Приходи ко мне, присоединяйся ко мне. Люби меня так, как ты говорил.
Присоединяйся ко мне. Ты так далеко. Я едва достаю до тебя, даже с помощью
Единения. Приходи ко мне, и мы будем все едино".
"Нет, я не позволю сожрать себя. Пожалуйста, Лия, скажи, где ты".
"Бедный Роб. Не тревожься, любимый. Тело - не главное. Сосуну нужна
пища, а нам нужен Сосун. Но, Роб, Единение - это не только Сосен,
понимаешь? Сосун не имеет большого значения, он даже лишен разума, он лишь
связующее звено, посредник. Единение - это шкины. Миллион триллионов
шкинов, все шкины, жившие в течение четырнадцати тысяч лет. Все
Посвященные, все вместе, со своей близостью, вечной и бессмертной. Это
прекрасно, Роб, это больше того, что было у нас, гораздо больше, а ведь
нам повезло, помнишь? Нам повезло! Но счастье здесь".
"Лия! Моя Лия! Я люблю тебя. Это не для тебя, это не для людей.
Вернись ко мне".
"Это не для людей? Нет, для людей! Именно это люди всегда искали,
именно к этому люди всегда стремились, плача по ночам от одиночества. Это
любовь, Роб, настоящая любовь, а людская любовь лишь ее бледная тень.
Понимаешь?"
"Нет."
"Приходи, Роб. Присоединяйся. Или ты будешь всегда один, один на
равнине, и "лишь только голос и прикосновение" будут скрашивать твою
жизнь. А под конец, когда твоя плоть умрет, ты лишишься и этого. Впереди -
только вечная, беспросветная тьма. Равнина на веки веков, Роб. И я не
смогу пробиться к тебе никогда. Но так не должно быть..."
"Нет. Лия, не уходи. Я люблю тебя, Лия. Не покидай меня".
"Я люблю тебя, Роб. Я любила. Я правда любила..."
И она исчезла. Я вновь был один на равнине. Вдруг откуда-то подул
ветер и унес от меня в холодное безбрежное пространство ее затихающие
слова.
Хмурым утром входная дверь оказалась не заперта. Я поднялся в лифте и
нашел Валкаренью одного в кабинете.
- Ты веришь в Бога? - спросил я.
Он поднял глаза и улыбнулся.
- Разумеется, - беспечно ответил он.
Я прочитал его чувства. Он никогда не думал на эту тему.
- Я не верю в Бога, - сказал я. - Лия тоже не верила. Знаешь,
большинство Одаренных - атеисты. Пятьдесят лет назад на Старой Земле
проводился опыт. Его проводил человек по фамилии Линнел, очень Одаренный,
он был глубоко верующим. Он считал, что, установив при помощи
сильнодействующих лекарств связь между умами самых Одаренных людей мира,
можно прийти к тому, что Линнел назвал Всеобщим осознанием бытия. А другие
именуют Богом. Эксперимент провалился, но во время его что-то произошло.
Линнел сошел с ума, а остальные участники разошлись с ощущением огромной
темной, враждебной пустоты, вакуума, лишенного смысла, формы и значения.
Много веков назад жил один поэт, его фамилия Арнольд, у него есть
стихотворение, где мир сравнивается с темной равниной. Стихотворение
написано на одном из древних языков, но его стоит прочитать. Мне кажется,
оно о страхе. О заложенном в человеческом естестве страхе одиночества во
Вселенной. Возможно, это просто страх смерти, возможно - нечто большее. Не
знаю. Но это врожденное чувство. Человек обречен на вечное одиночество, но
он не хочет быть один. Он всегда ищет, стремится к общению, тянется к
другим через пропасть. Одни никогда не могут ее преодолеть, но некоторым
это порой удается. Нам с Лией повезло. Но ничто не вечно. А потом ты снова
один на темной равнине. Понимаешь, Дино? Ты понимаешь?
Мои слова позабавили Валкаренью, и он слегка улыбнулся. Не ехидно,
это не в его привычках, просто удивленно и недоверчиво.
- Нет, - честно ответил он.
- Тогда послушай еще раз. Человек всегда к чему-то или к кому-то
стремится, что-то ищет. Беседа, дар, любовь, секс - все это одно и то же,
направления общего поиска. И Бог тоже. Человек выдумывает Бога, потому что
боится одиночества, трепещет перед пустой Вселенной, страшится темной
равнины. Поэтому твои служащие обращаются к культу шкинов, поэтому люди
переходят в другую веру, Дино. Они нашли Бога или то, что можно назвать
Богом. Единение - это всеобщий разум, все, слившиеся в одно,
всеохватывающая любовь. Черт возьми, шкины не умирают. Неудивительно, что
у них нет понятия загробной жизни. Они знают, что Бог существует. Может,
он и не создал Вселенную, но Бог есть любовь, чистая любовь. Они ведь
говорят, что Бог есть любовь, так? Или, скорее, то, что мы называем
любовью, - это частичка Бога. Так или иначе, но это и есть Единение. Для
шкинов здесь кончается поиск, для людей тоже. В конце концов мы похожи, мы
до боли похожи.
Валкаренья, как обычно, демонстративно вздохнул.
- Роб, ты переутомился. Ты говоришь, как один из Посвященных.
- Наверное, я должен был стать Посвященным. Лия стала. Теперь она
часть Единения.
Валкаренья взглянул на меня.
- Откуда ты это взял?
- Она пришла ко мне во сне.
- А! Во сне.
- Это правда, черт возьми. Это все правда.
Валкаренья встал и улыбнулся.
- Я тебе верю, - сказал он. - Значит, Сосун, чтобы привлечь жертву,
использует психологическую, если хочешь, любовную приманку такой
гипнотической силы, что люди, даже ты, начинают считать его Богом.
Конечно, это опасно. Но прежде чем принимать меры, надо все обдумать. Мы
может охранять пещеры и не пускать туда людей, но пещер слишком много. И
если ограничить доступ к Сосуну, это осложнит наши отношения со шкинами.
Но теперь это моя забота. Вы с Лией свое дело сделали.
Я подождал, пока он умолк.
- Ты ошибаешься, Дино. Это правда, никакого фокуса, никакого обмана
чувств. Я это ощущал, и Лия тоже. Сосун даже не сознает, что он живет, не
говоря уже о психологической приманке, достаточно сильной, чтобы привлечь
шкинов и людей.
- Ты хочешь, чтобы я поверил, что Бог - это существо, которое обитает
и пещерах планеты Шки?
- Да.
- Роб, это нелепо, ты сам знаешь. Ты думаешь, что шкины нашли ключ к
тайнам мироздания. Но посмотри на них. Древнейшая известная цивилизация на
четырнадцать тысяч лет застряла в бронзовом веке. Мы пришли к ним. Где их
космические корабли? Где их небоскребы?
- А где наши колокола? - спросил я. - Наша радость? Они счастливы,
Дино. А мы? Возможно, они нашли то, что мы все еще ищем. Почему люди так
суетятся, черт побери? Почему мы рвемся покорять галактику, Вселенную, еще
что-нибудь? Может, в поисках Бога?.. Кто знает? Мы не можем найти его
нигде и стремимся вперед, вперед и вперед. Вечный поиск. И вечное
возвращение на все ту же темную равнину.
- Сравним наши достижения. Я перечислю успехи человечества.
- А стоит ли?
- Думаю, стоит. - Он отошел от меня и выглянул в окно. - Единственная
Башня на их планете наша, - глядя вниз и улыбаясь, сказал он.
- Единственный Бог во Вселенной - их, - ответил я.
Но он только улыбался.
- Хорошо, Роб, - наконец отвернувшись от окна, проговорил он. - Я все
это учту. И мы разыщем твою Лианну.
Мой голос смягчился.
- Лии больше нет, сказал я. - Теперь я это знаю. И если я замешкаю,
то тоже пропаду. Я уезжаю сегодня вечером. Возьму билет на первый же
корабль, летящий на Бальдур.
Он кивнул.
- Как хочешь. Деньги будут готовы. - Он усмехнулся. - Мы найдем Лию и
отправим ее вслед за тобой. Думаю, она разозлился, но это уже твои
трудности.
Я не ответил. Только пожал плечами и пошел к лифту. Я уже собирался
войти в лифт, когда Валкаренья остановил меня.
- Подожди меня, - сказки он. - Как насчет обеда сегодня вечером? Вы
хорошо поработали. У нас все равно намечается прощальный вечер, у нас с
Лори. Она тоже уезжает.
- Я тебе сочувствую, - произнес я.
Теперь он пожал плечами.
- Нет причин для сочувствия. Лори прекрасный человек, и мне будет ее
не хватать. Но это не трагедия. Есть другие прекрасные люди. Мне кажется,
Шки начала действовать ей на нервы.
От досады и боли я почти позабыл о своем Даре. Теперь я о нем
вспомнил. Я прочитал чувства Дино. Печали не было, огорчения тоже, только
легкое разочарование. А за ним - стена. Всегдашняя стена отделяла от
других людей того, кто со всеми был на "ты", но никому не был близок. И на
этой стене будто висела табличка:
@До этого места вы дошли, а дальше хода нет.@
- Приходи, - сказал он. - Будет весело.
Я согласился.
Когда корабль поднялся в воздух, я спросил себя, почему уезжаю.
Возможно, чтобы вернуться домой. У нас есть дом на Бальдуре, вдали от
городов, на одном из незаселенных материков, и вокруг только дикое
пространство. Дом стоит на отвесной скале над высоким водопадом, неустанно
сбегающим вниз, в затененный, окаймленный зеленью пруд. В солнечные дни мы
с Лией часто плавали там, отдыхая после деловой поездки. А потом лежали
обнаженные в тени апельсиновых деревьев и любили друг друга на ковре
серебристого мха. Возможно, я возвращаюсь к этому. Но без Лии. Без Лии,
которую я потерял, ничего уже не будет как прежде...
Я потерял ее, хотя мог сохранить. И мог быть с ней сейчас. Это так
просто, так просто. Медленно пройти в темную пещеру и ненадолго заснуть. И
тогда Лия вечно была бы со мной, во мне, частью меня, мной, а я - ею.
Любовь и познание друг друга, познание такое полное, о котором люди могут
лишь мечтать. Единение и радость, и избавление от тьмы - навеки. Бог. Если
я верил в то, что говорил Валкаренья, почему я сказал Лии "нет"?
Может, потому, что усомнился. Может, я все-таки надеюсь найти что-то
более великое и любящее, чем Единение, найти Бога, о котором мне говорили
когда-то, давным-давно. Может, я иду на риск, потому что в глубине души
все еще верю. Но если я ошибся, тогда темнота и равнина...
А может, причина в другом, в чем-то, что я заметил в Валкаренье, в
чем-то, что заставляло меня усомниться в собственных словах. Потому что
люди все же не совсем такие, как шкины. Есть люди, подобные Дино и Гурли,
а есть такие, как Лия и Густаффсон, люди, которые боятся любви и Единения,
и люди, которые жаждут их. Значит, двойственная природа. У человека два
главных побуждения, а у шкина только одно? Но если так, значит, у человека
- свой путь к Единению, свой способ преодолеть одиночество и остаться
человеком.
Я не завидую Валкаренье. Он кричит за своей стеной, и никто не знает
об этом, даже он сам. Никто никогда не узнает, и он будет всегда один,
будет всегда улыбаться, превозмогая боль. Нет, я не завидую Дино.
Но, Лия, в чем-то я похож на него, хотя во многом и на тебя. Вот
почему я бежал, несмотря на то, что любил тебя.
Лори Блэкберн была со мной на корабле. После взлета мы перекусили и
весь вечер обсуждали поданное к ужину вино. Невеселый разговор, но вполне
человеческий. Мы оба нуждались в участии и потянулись друг к другу.
