"Монахи под Луной") Когда мы говорим, что все высказанные и невысказанные
желания подчиняются вышеупомянутым законам, то мы вовсе не хотим сказать,
что первооткрыватель теории желаний или законы этой теории заставляют
творящееся во вселенной вести себя подобным образом.
Мы просто подразумеваем, что все именно так и произойдёт - так показал
эксперимент. И это пример того поведения, которое описывают три главных
закона и великое множество им сопутствующих. Слово закон заводит наши мыли в
ненужные ассоциации, связанные, например, с увесистым томом, озаглавленным
Уголовный кодекс. Значение же слова закон для теории желаний заключается в
создании характеристики зависимости или поведения объекта желания, которое
установлено и имеет весьма общий характер. Также все вышеперечисленное
должно представляться нам простым и важным.
Большинство законов теории желаний найдено на основе эксперимента
индуктивным путем. Процесс, обычно, идет от простого к сложному. Начинается
он с пожелания немедленного получения вкусной вещички типа конфеты, а
заканчиваться должен чем-то, по объёму сравнимым с вселенной. К сожалению
длительность цикла жизнедеятельности не позволяет большинству разумных
существ достичь таких громадных объёмов. Поэтому вершина желаний
ограничивается чем-то вроде президента какой-нибудь планеты. Вершина долго
притирается, корректируется и останавливается на уровне, характерном для
общей массы населения, окружающего желающего. К сожалению, встречаются и
неприятные для общей массы исключения, которые она пытается устранить всеми
доступными средствами. Но даже тогда у единичных представителей населения
вспыхивают в мозгу желания, которые они называют, вследствие слабого
знакомства с теорией желаний, несбыточными.
Законы суммируют то, что мы обнаружили или что по нашему мнению может
происходить на просторах вселенной. Законы не командуют желаниями и их
свершением подобно ловкому распорядителю. Они возникли из экспериментов, и
вряд ли их можно считать ниспосланными свыше, если, конечно, существа,
которые наш разум желает считать высшими силами, не согласятся нести за них
полную и исключительную ответственность. Законы - это простые правила,
которые мы извлекаем из изучаемых нами явлений. Теория желаний не состоялась
бы, как наука, если бы знания, накопленные в её объёме, были бы просто
сборищем туманных фактов или случайных наблюдений.
К примеру, в лихие времена средневековья на площадь является таинственный
бородач, потрясающий увесистой разукрашенной палкой, собирает окрестный
народ и объявляет себя могучим колдуном. Через весьма непродолжительное
время он прибирает к рукам всю городскую казну, от которой не отказались бы
и Ваши руки, и получает в жёны ту самую принцессу, на которую Вы давно и
прочно положили свой глаз. Вскипая праведным гневом от творящейся
несправедливости, Вы тёмной ночью выкрадываете волшебный посох и бежите с
ним в ближайший лес, где, размахивая обретённым сокровищем над головой,
начинаете творить чудеса. Обычно Вам хватает пяти минут, дабы удостовериться
в непригодности украденного имущества для великих дел. После чего
переломленная на несколько неравных частей палка используется для разжигания
не слишком большого костерка. Если, проделав подобную операцию, Вы получили
точно такой же результат, не спешите выводить новые всеобъёмлющие правила.
Возможно, Вы так и не прониклись духом великой теории желаний с её
нерушимыми и верными при любой политической обстановке законами.
Если после ознакомления с законами теории желаний Вы посчитали, что
существуют простые правила, которые мы ищем, и что каждое из них должно
давать верное описание дел, творящихся во вселенной, то автор хочет удержать
читателя от излишнего ликования. Приведённые в понятную для нас форму законы
теории желаний неизменно содержат допущения, отражающие наши надежды.
Многообразие желаний, сведенное в систему законов, есть отражение наших
представлений о желаниях и способах их претворения в жизнь.
Даже такое, казалось бы простейшее желание, как Хочу быть счастливым!,
вызывается совершенно разными предпосылками в организмах представителей
маленькой планеты Земля и жёлтых бородавчатых смолд-тоарров с вогнутой
чёрной кометы, несущейся в невообразимых далях от указанной планетки. Да что
там говорить. Если взять двух случайно выбранных людей с той же Земли, то
сформулированное одним из них понятие счастье будет крайне нелогичным и
противоречивым даже для второго субъекта, выбранного для эксперимента.
Начнутся великие споры, брызганье слюной, обсуждение физических и умственных
недостатков всех родственников по всей биологической ветви развития,
пускание в действие кулаков и стыковка их с наиболее болезненными точками
противника. Может исключительно поэтому жёлтые бородавчатые смолд-тоарры
никогда не высказывают желания быть счастливыми. Видимо, им хватает насущных
проблем и без того...
... Лихо затормозив, шофер прогнулся назад и плавным, почти неуловимым
жестом открыл дверцу для Виктора. Смущаясь, Виктор полез в кошелек и извлек
наружу три помятых жёлто-коричневых бумажки, пестревшие стандартными Бир
Сом, Бир Сум, Бир Манат. Все эти загадочные и для Земли слова, по всей
вероятности, имели здесь ещё меньшее влияние. Шофер изучил внимательным
взглядом предложенные к оплате государственные казначейские билеты и скривил
рот. Виктор начал впадать в панику. Ему пока ни разу не доводилось
оказываться на месте клиента, не уплатившего по счётчику. Но он не
сомневался, что меры воспоследуют грозные и суровые.
- Нету? - в последний раз поинтересовался водитель.
Бледнея на глазах, Виктор скомкал ненужные бумажки вспотевшими руками и
засунул влажный комок в карман брюк. Водитель ждал. Его единственный
пассажир робко мотнул головой в отрицательном ответе. Впрочем, на всякий
случай, данный жест больше напоминал непроизвольное движение по отгону
невидимой, но крайне назойливой мухи.
- Ничего страшного, - ослепительно улыбнулся водитель и задорно подмигнул
Виктору. - Рад доставить на другую половину. Если что, забегай.
Ошеломленный Виктор выбрался из уютного салона на ватных ногах. Мягко
щелкнула дверца, ласково зафырчал мотор и водитель со своим средством
передвижения укатил в неизвестность, оставив Виктора осознавать случившееся
в лучах тёплого восходящего солнца.
Чувство всепроникающего счастья окутывало сознание Виктора, как воспетый
народным творчеством Оренбургский пуховый платок. Виктор не мог поверить,
что мрачная пропасть, в которую он падал из-за полного отсутствия надлежащей
валюты, обернулась сверкающей вершиной. Ноги, хотя и подгибались, но
продолжали медленно и верно тащить тело Виктора куда-то вперёд и чуть-чуть
вправо. Метров через двадцать этого чуть-чуть как раз хватило на то, чтобы
Виктор состыковался с пористой отвесной стеной цвета графита.
Никогда не бывший приверженцем Клуба кинопутешествий, Виктор не мог
определить откуда же его самосознание выдрало окружающую панораму. Но
никаких стандартных, с детства знакомых строений вокруг не обнаружилось. Что
из себя представлял дом, послуживший опорой для Виктора, выяснить не
представлялось возможным, поскольку великое видится издалека. А верхний этаж
Виктор так и не смог точно определить, несмотря на непрестанное задирание
головы к безоблачно-голубому небу. Зато противоположный дом предстал во всей
красе. Больше всего он напоминал рояль апельсинового цвета, поставленный на
бок. Множество эллипсовидных окошек было беспорядочно разбросано по яркой
стене. Почти в самом центре с небольшим перекосом направо темнела громадная
овальная дыра непонятного предназначения.
Далее расположился дом, похожий на ярко-раскрашенный радужной спиралью
детский барабан совершенно потрясающих размеров. Затем улица оборачивалась в
аллею из развесистых деревьев с тёмно-синей листвой, над которой, то
поднимаясь в небеса, то опускаясь до самых верхушек, парили три матово-белых
шара. За аллеей виднелась череда небоскрёбов, в щели которых проглядывало
восходящее солнце. Два из этих примечательных зданий были выгнуты острыми
клыками навстречу друг другу.
Остальные поражали разве что своей высотой. Может у Виктора, наконец,
пробудилась фантазия? Виктор горделиво улыбнулся и порадовался, что рядом
нет богатыря, который немедленно опроверг бы данную гипотезу гневными
возражениями.
Рядом с тротуаром бесшумно затормозил полосатый двухэтажный автобус,
какие иногда показывает в западных рекламных роликах вражеская пропаганда.
Мелодичный девичий голос пригласил Виктора по имени отчеству пройти в салон.
От охватившей его робости Виктор так и не решился подняться на второй этаж.
Но и на первом этаже, где Виктор сидел в совершенном одиночестве, было
неплохо. На месте водителя никого не виделось. Более того, отсутствовало и
само водительское кресло. Вместо сложной панели управления, рулевого колеса
и всевозможных рычагов и рычажков расположился плотно закрытый
двухстворчатый шкаф. Туда Виктор заглядывать не рискнул. Он осторожно
опустился в кресло у окна с правой стороны и прильнул к стеклу.
В течение следующих трех часов Виктора возили по городу, рассказывали про
мелькавшие за окном удивительные дома и проплывающие мимо конструкции
стадионов, совмещённых с бассейнами. Памятники на улицах отсутствовали. Да и
народа наблюдалось не слишком много. За время двух коротких остановок Виктор
успел пообедать в пустом зале ресторана без каких бы то ни было
капиталовложений со своей стороны и подробно осмотреть маленький храм в
стиле близком к готическому.
Из-за нахлынувших чувств все впечатления смешались и смазались, в памяти
задержались лишь витражи цветного стекла в сумрачном коридорчике.
Творившееся вокруг напоминало самую настоящую сказку. В любом другом
месте кругов кусочки знакомой реальности то и дело прорывались сквозь
творящиеся вокруг чудеса. Только здесь привычные предметы отсутствовали.
Вроде всё было в ресторане на месте - и столы, и стулья, и вилки, и тарелки.
Но иные, отличающиеся на своих земных собратьев. Пятизубые вилки,
шестигранные тарелки, колбообразные стаканы. Предназначение их было простым
и понятным, но вид постоянно указывал, что ты в особом месте, не похожем на
любые другие. Нечто подобное, наверняка, испытывал Незнайка, очутившись со
своими друзьями на просторных улицах Солнечного города, когда архитектор
Кубик таскал их повсюду, не проходя мимо ни одной местной
достопримечательности, заслуживающей хоть малейшего внимания.
Всю экскурсию Виктора сопровождал мелодичный голосок невидимой девушки.
Наконец, волшебное путешествие завершилось. Когда Виктор в третий раз вышел
из автобуса, то двери за ним закрылись, и умная машина укатила в
неизвестность. Оглядевшись, путешественник нацелился на маленькое кафе, за
ближним столиком которого сидел кто-то невидимый в тени, но пристально
изучавший Виктора. Как только Виктор сделал шаг навстречу, тот вскочил на
стол прямо с ногами. Увидев, что от такого хитрого манёвра рост незнакомца
практически не изменился, Виктор узнал его и на сердце сразу же потеплело,
словно ему довелось окунуться в ряды старых, проверенных друзей. Богатырь
радостно махал ему рукой, приплясывая на столе, и не спешили наперерез
грозные стражи порядка, нарушаемого столь неэтичным поступком.
Через три минуты друзья уже сидели за другим столиком и слаженно
