Первым покинул двор Отан, за ним выехали пятеро знатных персов; сзади
ехал нисколько не расстроенный Дарий. Его по-прежнему не замечали, он не
старался догнать остальных, и только по истечении двух минут подхлестнул
своего коня и поровнялся с Гобрием.
- Выслушайте меня, ты, Гобрий, и вы, затаившие недоверие и зло,
достойные мужи Персиды! Не смотрите на меня и на ни в чем не повинного
Отана, как на своих заклятых врагов! Он не собирался преступать дорогу к
счастью его сыну. Вовсе не для того, чтобы веселиться на моей свадьбе,
призвали мы вас. Это было вынужденной уловкой. Только так мы могли
рассеять подозрения Губара...
- Не будь многословен, Дарий! - не выдержал Гидарн, самый молодой из
прибывших оросангов. - Если не на твою свадьбу, то для чего еще вызвали
нас?
- Мы призвали вас для того, чтобы еще раз напомнить о том, о чем вы
слышали из уст Камбиза и Прексаспа: Бардия мертв! На троне восседает
Гаумата, ничтожнейший из магов. Это так же верно, как верно и то, что день
сменится ночью, а ночь сменится днем. Гаумата и брат его Губар постараются
расправиться с нами, самыми знатными персами, так как мы представляем для
них наибольшую опасность. Они постараются убить нас поодиночке, и, быть,
может, этот час уже близок. Надо что-то предпринять. А участь Персиды?
Неужели мы позволим мидийцам вновь править ею? Может, мы с Отаном
придумали не очень остроумную уловку, но что делать - надо обмануть людей
Губара, который уже давно следит за каждым нашим шагом глазами своих
вездесущих соглядатаев. - Голос Дария сорвался. Встреченный угрюмым
молчанием, он начал повторяться. - Верьте мне персы! Я был в доме Гауматы
- уже полгода, как никто не знает, куда он исчез. В последний раз его
видели вместе с Губаром, когда он отправился в Пишияувади, к отцу. Это ли
не доказательство моей правоты? Вспомните также долгое отсутствие
Прексаспа в лагере на берегу Пиравы; вернувшись, он объяснял свое долгое
отсутствие тем, что изучал подступы к дельте. Но ведь ты об этом ничего не
знал, Гобрий, не правда ли? Я заранее уверен в твоем отрицательном ответе!
А кому, как не тебе, должно было знать об этом в первую очередь?! Так
зачем и куда ездил Прексасп? Разве не ясно?
Вся группа всадников, ставшая монолитной, остановилась.
- Не останавливайтесь, друзья, - предупредил Дарий. - За нами могут
наблюдать люди Губара. Не стоит раньше времени тревожить улей с пчелами!
- Дарий, я верю, что ты действуешь из благих намерений, - произнес
Гобрий. - Но не ошибся ли ты? Разве ты не слышал заверений Атоссы, дочери
великого Кира? Ведь не могла же она спутать родного брата с кем-то другим?
- И для меня осталось загадкой поведение благородной Атоссы. Быть
может, маги запугали ее? Хотя вряд ли, ведь в ней течет кровь Кира! Или,
может быть, она полюбила Гаумату. Это неудивительно - маг красив и
мужествен, этого у него не отнимешь. Но вспомните разве не из Пишияувади
пришла весть о воцарении Бардии? Там Гаумата, самозванец, объявил себя
царем Персиды! Разве не из этой крепости он двинулся в столицу и десять
дней спустя появился у стен Суз с пятидесятитысячным войском?! И вот он на
престоле! Приглядитесь к его действиям, разве вас не удивляет, друзья мои,
его явное недоверие ко все персам? Оглянитесь вокруг, и вы перестанете
сомневаться. В то время, как братья-маги действуют, уже никого не
страшась, мы еще выжидаем. Они отправляют персидских воинов в самые
отдаленные гарнизоны: в окруженные пустыней оазисы Египта, в неприступные
крепости на снежных хребтах Урарту, в акрополи ионийских городов. Как
расценивать это?! По их повелению вербуют мидийских юношей, обучают их
военному строю и владению оружием, в то время как персидские юноши
слоняются без дела по своим селениям...
- Не волнуйся, Дарий, - перебил Интафрен, - по всей видимости, ты
прав, как были правы и Камбиз, и Прексасп. Я тоже не раз задумывался обо
всем, и в глубине души надеялся, что именно для обсуждения всего того, что
происходит на нашей родине, созвал нас Отан. Но я не вижу пока, каким
образом можно свергнуть магов. Губар знал, что делал, когда распылял
ополчение персов по самым дальним гарнизонам и одновременно собирал в
кулак мидийцев... Мы не знаем, кто из мидийских оросангов поддерживает
братьев, зная, что Гаумата, а не Бардия, на троне Персиды. И если мы
решимся выступить сейчас, боюсь, нас разобьют прежде, чем мы сможем
собрать более или менее значительные силы. А для успешной борьбы с
братьями необходимо сплотить вокруг себя не только персов, но всех тех,
кто не желает подчиняться приказам магов...
- И я, не раз водивший армию в чужие страны, не вижу выхода, -
поддержал Интафрена Гобрий. - Хитроумные маги предусмотрели все. А мы даже
на собственные силы не можем положиться - стража во дворце многочисленна и
прекрасно вооружена, она с легкостью справится с горсточкой заговорщиков.
Да вы сами это понимаете. Пока мы можем рассчитывать только на поддержку
ближайших родственников, а остальные наши соплеменники могут решить, что
мы подняли мятеж против законного царя, избранника Ахурамазды, и сами
выдумали легенду о самозванце. Повторяю: я не вижу выхода как полководец.
Только если кто-то из нас готов отдать свою жизнь для блага родины и
собственноручно убить Гаумату... Один удар может решить все, пусть даже
удар в спину!
- Я согласен стать карающим мечом Ахурамазды! - голос Гидарна дрожал
от охватившего его благородного волнения.
- Нет, Гидарн, я первый раскрыл глаза вам и поэтому у меня есть
преимущество! - тут же возразил ему Дарий. - Я должен собственноручно
убить самозванца, чего бы мне это не стоило!
- Это наше общее дело, Дарий! - решительно заявил Гобрий. - Но ты
действительно имеешь преимущество перед нами. Тебе мы поручаем исполнить
волю богов, и персы не забудут тебя! Но не думай, что мы останемся в
стороне, наблюдая издали... Мы будем сопровождать тебя во дворец, а там да
свершится воля Ахурамазды!
Время торопило семерых персов, решившихся на покушение, да и события,
проистекшие за последние дни в Персиде, благоприятствовали их замыслам.
После свершения обряда бракосочетания Гаумата отправился вместе с Атоссой,
царедворцами и многочисленными слугами в крепость Сикайтавати, чтобы
провести там летние месяцы, невыносимые своей духотой. Губар, этот
хитроумный маг, остался в стольных Сузах, чтобы следить за порядком во
дворце и в столице, и, благодаря своим вездесущим лазутчикам и
соглядатаям, постоянно быть в курсе событий, происходящих в Персиде.
С высоких стен крепости было видно далеко вокруг, и часовые бдительно
осматривали окрестности: ведь тот, кто был вчера царевичем, сегодня стал
владыкой многочисленных народов и племен Азии, и жизнь его теперь ценилась
во много раз дороже!
Уже трое суток находился в Сикайтавати Гаумата вместе со своей
супругой, и за это время бдительные стражники не заметили внизу ни одной
живой души. Но на четвертый день часовой, карауливший на самой высокой
башне, возвышающейся над крепостными стенами чуть ли не на десять локтей,
первым заметил небольшой отряд всадников, и тут же послал вниз своего
напарника предупредить Артембара о приближающемся отряде.
Артембар предупредил в свою очередь стража дверей.
Как только Интафрен, Гобрий, Отан, Мегабиз, Аспафин, Дарий и Гидарн
подъехали к окованным железом воротам, оба тяжелых створа с тягучим
скрипом раскрылись перед ними - оросангов узнали издалека. Всадники
спешились во дворе, вручили своих скакунов подбежавшим воинам и стояли под
солнечными лучами в ожидании, когда страж дверей доложит о них владыке, и
тот соизволит принять знатных персов, прибывших издалека.
Они просили передать владыке, что их привели в Сикайтавати важные и
не терпящие промедления обстоятельства.
Прошло уже более получаса, как страж дверей скрылся за окованной
медью высокой дверью, ведущей в прохладные покои солнцеликого владыки и
его супруги, и Гобрий начинал сомневаться в целесообразности и
выполнимости всего того, что они задумали и обговорили в доме Отана,
услаждая себя золотистой хаомой. Он видел, как яркий румянец сменялся
мертвенной бледностью на мужественном лице Дария, как сильно волнуется тот
кто вызвался убить Гаумату. Полководец уже не верил Дарию, сомневался в
его решимости исполнить обещанное. Но, решив, что возьмет инициативу в
свои руки, если Дарий струсит в решающую минуту, Гобрий, успокоился.
Однако Дарий вовсе не трусил, название его состоянию было совсем иное.
Если он чего и боялся, то не за свою жизнь, - она в руках богов, - он
боялся стать слепым орудием в руках Анхра-Майнью, страшился стать убийцей
истинного Бардии.
"А вдруг все мои умозаключения неверны, обманчивы, ложны? Все то, не
что я опирался, когда делал свои далеко идущие выводы, случайное стечение
обстоятельств? Разве не могло быть такое, что Губар решил навестить
престарелого отца, по дороге к нему заехал к уединившемуся в глуши брату,
и они вдвоем отправились в Пишияувади? - думал Дарий в волнении сжимая и
разжимая пальцы. - Нет, нет, мои сомнения напрасны! Ведь иначе трудно
объяснить, каким образом оказался там и в то же время царевич, в
отдаленной крепости, в которой, насколько мне известно он никогда до этого
не был! И еще: куда мог исчезнуть Гаумата, более чем на полгода покинувший
храм огня?"
"Гаумату могли растерзать хищные звери, когда он один возвращался
безлюдными тропами в храм огня! - слышал он чей-то голос рядом с собою. -
На троне Бардия, а Губар как был смотрителем царского дворца, так им и
остался. Ведь для него ничего не изменилось!"
- Еще изменится! - произнес вслух Дарий, и, встретившись с
недоуменным взглядом Гидарна, улыбнулся ему виновато. "Губар не настолько
глуп, чтобы спешить, если в этом нет необходимости, - шептал опять ему тот
же голос. - Хитрый маг еще возьмет свое! Прежде чем приблизиться к
приклеившейся птице, опытный птицелов выжидает, пока высохнет клей, чтобы
последний, отчаянный взмах крыльев не принес ей утраченную свободу!"
Как во сне увидел Дарий вернувшегося стража дверей, как во сне шел он
вместе с остальными персами длинными коридорами и поднимался на верхние
этажи по винтовой лестнице. Но когда он вошел в просторную и светлую залу,
предназначенную для приема послов и гостей владыки, спокойствие и
решимость вернулись к нему, словно все его волнение, расслабляюшее мышцы,
не посмело проникнуть в залу и осталось в прохладе коридора.
Владыка сидел на троне в другом конце залы; шесть бактрийских воинов
с короткими копьями стояли за его спиной, устремив взгляд поверх голов
персов. Приблизившись к трону на расстояние в пять шагов, вошедшие
остановились.
- Владыка! - произнес Гобрий, оказавшийся впереди остальных. - Дарий
просил нас сопровождать его до Сикайтавати. Оросанг утверждает, что ему
удалось раскрыть преступный заговор, направленный против персидской знати.
Он не открыл нам имена заговорщиков, он опасался нападения в дороге,
поэтому просил нас сопровождать его до этой отдаленной крепости.
- Говори! - повел глазами Гаумата в сторону Дария.
- Владыка! - молодой вельможа сделал шаг вперед. - Имя предводителя
заговорщиков поразит и удивит тебя. Может быть, ты казнишь его при
истечении народа, а может быть, помилуешь - все в твоей воле! Поэтому имя
его не должны слышать чужие уши. Позволь мне, владыка, приблизиться к
тебе, чтобы только ты один мог слышать имя, произнесенное моими устами.
