челюсть, я уже стал прощаться с жизнью, но каким-то чудом Камински вернулась
более-менее в нормальное русло.
Она резким движением сорвала свои штаны и швырнула их как гранату в
угол, затем вытащила мою мужскую принадлежность так решительно, что я опять
испугался -- не оторвет ли. Усевшись на нее, Камински резво поскакала в
неведомые дали.
Наверное, от хэша я настолько прибалдел, что по ходу дела и женщины-то
почти не видел. Только сладкая змейка скользила где-то в низу живота и по
позвоночнику. А потом и низ живота, и позвоночник, пульсируя, потекли из
меня, чтобы обрушится в конце концов водопадом.
Из-за этого "падения" я как-то автоматически перешел в состояние
мертвецкого сна.
Проснулся на полу от громыхания будильника. Помахал рукой, чтобы
отключить. Не вышло. Ах да, это же мимик.
В голове не сразу все состыковалось, сперва я только помнил, что у меня
появились новые друзья -- Майк и дама, как ее, Карпински... Камински. Черт,
были они тут вчера или не были? Под койкой валяется женская туфелька без
задника, значит дама точно была. А может эта дама была не Камински? Или
Камински вовсе не дама, а какая-то роботесса?
Я, пошатываясь, встал, едва успел майку заправить в штаны и медальон
перевесить с уха на шею, как в дверь забарабанил сержант и потащил меня на
занятия.
С шести до двенадцати шли сплошные тренировки. Стрельба в потемках, в
тумане, в дыму и вони, по выскакивающим и выползающим мишеням. Стрельба из
пистолета, штурмовой беспатронной винтовки, из автоматического гранатомета,
даже из термобарического огнемета. Стрельба примитивными иглокассетами и
стрельба "умными" ракетами.
Оружие подключалось через нейроконнекторы к моим зрительным нервам, то
есть мимик прицела висел в воздухе, как крест с картины Дали. А
целеуказатель лепился светящися контуром к цели на манер нимба. Направляя
оружие на цель, совмещаешь крест с нимбом, ну и жмешь на спусковой крючок.
Промазать трудно.
В числе целей были: солдаты, танки, самолеты, председатель кунфушников
товарищ Дао Цянь со своей вечной дебильной улыбочкой (тоже что ли "травку"
курит?), а также похожий на мумию душманский заправила, чье имя я никак не
могу запомнить, нынешний отец всех турков с усами до трусов, ну и
американская президентша мисс Чичолоне, которая нас предала и обманула.
(Писали, что она многих обманула и десять лет назад, когда изменила пол и
цвет кожи на более демократический -- смуглый.)
Однако в числе целей выскакивали еще бабушка с козой и дедушка с
баяном, которых надо было пощадить. Я, впрочем, не удержался и козу один
разок завалил.
Все это происходило под землей, в огромной стрелковом зале, где имелись
скрытые голографические проекторы, множество тросиков и рельсиков, по
которым катались цели. Но никого из членов моей группы я не видел. Уж не
коллективно ли пригрезились они мне вчера?
После получасового обеда, состоящего из сплошных деликатесов -- одни
крабы в салате чего стоят -- снова тренировки на шесть часов. Ориентация в
лабиринтах и руинах, в заполненных водой тоннелях (были тут и такие) -- с
помощью спутниковой навигационной системы, которая умещались в спичечный
коробок; и с помощью минироботов-следопытов, которые были похожи на улиток и
жуков, но просвечивали окрестности ультразвуком и электрополями.
Затем прекрасный ужин, на который было отведено жалкие четверть часа --
хоть за щеку деликатесы закладывай -- и снова трехчасовая тренировка.
Прогулка по собственному телу и его окрестностям, работа с компером,
тренировка с инфравизором, который мне нацепили на бровь, с
нейроконнекторами, проверка ближней связи через стенку и в воде, работа с
СБС по разным протоколам , в том числе принятым у
противника и нейтралов. Еще и медцинские тренировки с динамическими
капельницами и внутренними датчиками, два из которых я проглотил, а
остальные были прилеплены на мои пульсы. Насколько я понял, проглоченные
датчики должны были путешествовать в моем организме на манер глистов.
В десять часов вечера я уже пребывал в полной прострации и был уверен
только в одном: столь интенсивные учения долго не продляться.
Завтра-послезавтра -- в бой. Из меня делают какую-то одноразовую
скороспелку. Что-то вроде Зои Космодемьянской, которой сунули сырые спички в
карман да сбросили с кукурузника; пока поджигала первый попавшийся амбар,
попалась врагам и приняла мученическую смерть на радость пропагандистам.
Я лежал на койке, не в силах скинуть сапоги и более того, не в
состоянии спать. В этот вечер я не увидел ни Камински, ни Майка.
Только заглянул Гайстих. Я лежал на койке, полуприкрыв глаза, а он
вдруг возник рядом -- я даже не слышал, как скрипнула дверь.
-- Неужели вы думаете, что из меня за пару дней можно сделать аса
военной разведки -- у меня ж еще молоко на усах не обсохло. Или у вас совсем
другие расчеты, товарищ командир?-- сразу атаковал я.
-- Дима, не придавайте особого значения всяким тренировкам.-- мирно
отозвался Гайстих.-- Это все -- говно. Они добавляют какие-нибудь один-два
процента к шансам группы на успех и не более трех процентов к вашим
индивидуальным шансам. И вообще не нервничайте. Вы должны быть азартным, у
вас должна быть воля к победе, но не перегревайтесь, относитесь к этому...
ну как к игре типа MUDEO.
-- Но у меня нет пяти жизней, как у любого приличного игрового
персонажа.
-- А вы не воспринимайте себя как игровой персонаж, вы -- игрок, Дима.
Он наговорил много еще вдохновляющего на тему "призрачно все в этом
мире бушующем" и ушел, а я стал переваривать его слова. Так и не переварил.
Даже уколол себя иголкой, не в ВР ли я случаем?
Нет, в самой настоящей твердой и колкой реальности.
На следующий день, впрочем, я действительно проснулся куда более бодрым
и настроенным поиграть; вместо вчерашнего упадка сил наступил уже припадок.
Бодрость, азарт и все такое. Но тут и начался настоящий кошмар.
А именно тренировка по подводному дыханию.
Я сразу согласился со Гайстихом: без такой тренировки можно обойтись, и
испытать все эти муки лишь один раз -- уже на задании.
В тренировке участвовал помимо меня еще сам капитан Гайстих, Майк и
какой-то ражий солдатик, похожий на повара -- но на самом деле фельдшер. А
началось все возле небольшого бассейна, такие еще в солидных парных банях
имеются -- со студеной водой.
Майк мне поднес какую-то пастилку, я разжевал ее и минут через пять мое
горло охладело и окаменело. Еще минуты через три мне стало труднее дышать.
-- Расслабься,-- посоветовал Майк,-- не дрейфь и не форсируй дыхалку за
счет страха. Ты уже перешел на минимальное дыхание. Раз и все. Благодаря
химии, курарексу, это произошло за десять минут. Можно продолжать?
-- Ну, давай, давай, не тяни.
Фельдшер надел мне какой-то намордник с мундштуком -- теперь я уже не
мог сжать зубы и закусить удила. От намордника тянулось десяток трубок и
проводов к щиту на стене. Затем Гайстих нажал кнопку.
В дыхательное горло мне вошла трубка и извергла в легкие какую-то
дрянь. Я стал немедленно помирать из-за удушья и конвульсий в грудной
клетке.
Эх, не дожил -- не дожевал, пропадаю из-за каких-то долбанных
экспериментов! Ради того, чтоб помучить, меня и заманили на эту чертову
дачу.
Напоследок я еще хотел вмазать фельдшеру, но он уже скрутил мне руки и
накинул на них пластиковые наручники.
Пот, жар, холод, сопли, блевота, спазмы, бульканья, плеск. А через
компер мне в башку влетают еще какие-то индийские заклинания. ОМ МАНЕ ПАДМЕ
ХУМ. ОМ. ХУМ. Ом -- драгоценность в лотосе. Оооом!
В итоге я наполовину отключился и только через пять минут понял, что
жив, в смысле функционирую и как-то даже дышу.
Я в воде, в этом самом бассейне с головой, и я дышу. То есть я
фактически не дышу, то тем не менее живу и даже немножко соображаю.
В воду опустилась рука -- для рукопожатия. И вместо того, чтобы утопить
кого-нибудь из этих садистов и насладиться чужими конвульсиями, я пожал ее.
Я все-таки мужик и стерпел все это дерьмо! И я хочу победить. Примерно
такие мысли из рекламных клипов закрутились в моей сильно опустевшей голове.
Минут двадцать я себя чувствовал в общем-то ничего, ощущал, правда,
некоторую тяжесть и жжение в грудной клетке, но шевелил руками и ногами,
даже поплавал немного.
Через полчаса опять похреновело, конечности принялись коченеть, в
легких возникло словно бы разрывное напряжение, ну и Гайстих поманил меня
наружу.
На воздухе сделалось совсем паршиво, то есть удушье и все такое. Я
как-то не думал, что эта дрянь повторится вновь.
Фельдшер натянул мне намордник с мундштуком, в горло опять влезла труба
и под мои конвульсии стала вытягивать ионнообменный пакет вместе с водой.
Пять минут борьбы за жизнь, и я снова выжил. Но уже никогда больше не
дышал глубоко.
-- Поздравляю с возвращением к водному образу жизни, Дима. Мы тебе тут
и невесту с хвостом присмотрели. Красивая такая, чешуя серебристая и триста
зубов...-- сказал Майк и получил от меня по физиономии. Больше было некому
выписать. Кажется, он был готов к этому и не особо возражал.
После обеда я напрасно ожидал продолжения тренировок, ничего такого не
случилось. Я покемарил пару часов в своей койке, а потом начались главные
чудеса.
С помощью нейроконнекторов возник мимик руки и загадочно поманил меня
из камеры, затем провел по коридору и "втолкнул" в помещение вполне
цивильного вида, напоминающее логово какого-нибудь фраера: куча одежды
разбросана, зеркала, светильники разные.
Вся компания была уже в сборе.
-- Переодевайтесь,-- приказал Гайстих.
Мимик-рука указала мне на сильно вызывающий наряд. Велюровые штаны
клеш, пестрая рубаха, узкий галстук, зеленый просторный пиджак с завернутыми
рукавами.
Мне так уже остохерело мое хаки-каки, что я с удовольствием сбросил его
и напялил это дурацкое барахло. Еще даже покрутился перед зеркалом.
Камински переодевалась вместе с нами, практически не отворачиваясь.
Несмотря на женскую привлекательность округлой попки и выпуклого бюста, она
сочилась такой холодной хищной сосредоточенностью -- ни дать ни взять
волчица перед охотой -- что во мне ни один член не шевельнулся. Кстати,
оделась "волчица" в узкое длинное платье с довольно приличным разрезом.
Майк облачился в шмотье богатого глюкомана: широкие белые портки,
длинный полупиджак-полукамзол и ретро-рубаха без воротника.
А Гайстиху переодеваться не пришлось -- он и так уже был в элегантном
английском костюме.
После этого мы сели в лифт, поднялись наверх, в особнячок, вышли во
двор, обрамленный розами, и под равнодушные взгляды солдат -- я бы на их
месте удивился -- сели в бронетранспортер и куда-то покатили. Трое плейбоев
и шикарная дама в БТР -- это смотрелось классно.
С БТР'а мы на каком-то пустыре, оставшемся от раскуроченного магазина,
пересели на военно-транспортный вертолет. С него, уже на аэродромчике,
замаскированном под капустную грядку, на одномоторную "Цесну". А с нее, в
большом приличном аэропорту -- это был, кстати, Бангкок -- на аэробус А-400.
В бангкокском аэропорту цвела и пахла нормальная гражданская жизнь.
Бары, банки, аттракционы, тайские девушки в мини -- ножки тоненькие как
палочки; и толпы расслабленных туристов из нейтральных стран. В основном,
европейцы, всякие там толстомясые немцы, шведы, голландцы, англичане. Ну,
наверное, их было сейчас меньше, чем до войны, но все равно это производило
противное впечатление. И вызывало негативные эмоции.
Откормленные бугаи-туристы реготали и тискали тайских девочек,
обвешивали себя девочками словно цветочными гирляндами, в то время как
русские парнишки, тощие и низкорослые, воевали и умирали за европейскую
