Дао. Да тут еще наши генералы-минералы зафитилили фугас покрупнее в
душманского предводителя, а вместе с ним накрыло и команду турецких
спецназовцев, переодетых футболистами.
Роль принципиального Гаврилы сыграл сетевой макровирус, который был
запущен неизвестным поганцем. Из-за него пентагоновцы приняли реальный мир
за виртуальный и залпы виртуальных ракет поразили реальные цели в стране
кунфушников.
Кунфушники за это быстро набили американцам морду на Тихом Океане, а
затем и решили взять наши восточные территории под контроль, чтобы лучше
обеспечить свой тыл перед решающей схваткой с Америкой. Мы оказали кое-какое
сопротивление, а американцы вместо того, чтобы с радостью кинуться к нам на
помощь, подписали с товарищем Дао Цянем перемирие. Европейцы же вообще под
кунфушников легли, чтобы те их не тронули. Так мы и воюем на два фронта, с
одной стороны кунфушники, с другой союзные им душманы и турки...
И почему этот генерал выбрал меня, программист я далеко не самый
блестящий. Может, есть еще один параметр, который стал определяющим?
Например, такого как я, можно использовать, но и бросить не жалко. То есть,
уничтожить, чтобы врагу не достался. И сделает это Майк или Камински -- в
зависимости от моих заслуг...
-- Мы одна команда,-- сказал капитан Гайстих. Он как будто услышал мои
мысли; может, я их "проговорил" через горловой киберимплантат.-- С задания
должны вернуться все за исключением тех, кто погибнет.
И не тени улыбки на физиономии. Не нацепил ли он опять маску?
Из буфета мы прошли по коридору в комнату, несколько напоминающую
аудиторию, но с пористым пластиком на стенах, и Гайстих стал излагать
задание, вернее начальную его фазу.
Нас всех интересует один человек.
Биокибернетик по имени Раджнеш Ваджрасаттва живет и работает в
Амстердаме. Этот человек очень важный, поскольку умеет создавать послушные
управляемые молекулы с необходимыми свойствами -- так называемых
нанороботов. А город Амстердам "нейтральный", как, впрочем, и вся Европа.
Это означает, что кунфушники его контролируют, как и остальные крупные
европейские города. У кунфушников есть и соответствующее соглашение с
европейским правительством: мы вас, господа цивилизованные европейцы, не
обидим, пейте-жуйте по-прежнему, но мы обязаны кое за чем следить -- чтобы
русские не использовали вашу промышленность и коммуникации для своих нужд.
Со стороны моря ни одна лодчонка не попадет в Амстердам без тщательного
досмотра. Со стороны суши он блокирован полностью, в самом городе работает
комендатура кунфушников совместно с местной полицией. Нас сбросят в заливчик
Маркервард рядышком с городом, поплывем под водой, путь-дорога лежит через
шлюз в один из доков. Ну и потом, через очистное сооружение мы попадем туда,
где живет и работает судьбоносный ученый.
-- Я плавать не люблю. А с аквалангом вообще никогда не приходилось.--
пробормотал я и был услышан.
-- И сейчас не придется,-- отозвался Гайстих.-- Акваланг пузырьки дает,
шумы. Мы вообще не можем пользоваться внешней системой дыхания, она слишком
громоздкая -- а лазать надо будет по узким трубам.
-- Как же без аквалангов-то?-- У меня где-то под ложечкой появилось
нехорошее предчувствие.-- Я вам не человек-амфибия. И, если честно, я море
первый раз в тридцать лет увидел. А до тридцати я плавал разве что в луже,
где воды -- воробушку по яйца.
-- Вы будете лучше амфибии,-- порадовал Гайстих.-- Потому что для
подводного плавания наше подразделение применяет дыхательный ионнообменный
пакет. Он заполнит всю полость ваших легких и будет извлекать из воды
кислород. -- Да сколько ж кислороду этот пакет извлечет?-- с сомнением,
переходящим в тоску, отозвался я. Ну, точно, попал я в команду подопытных
кроликов.-- Может лучше жопой дышать?
А Гайстих знай себе долдонит:
-- Возможно, кислорода будет и не хватать, особенно мышцам и мозгу, но
это дело станет отслеживать ваш компер, чтобы при необходимости включать
динамические капельницы с кислородсодержащим белком миоглобином-H... Мы
проведем еще и занятие по отработке так называемого минимального дыхания.
Я не удержался, прокомментировал:
-- А если компер зависнет? Знаю я, какое сейчас "железо" и софт. Это
все кропают на живую соплю инвалиды войны по принципу "голова не варит, руки
делают". Импорт же перекрыт, все толковые программисты или на фронте, или
давно дали деру на Запад... И придется из-за какого-то косорукого мудозвона
мученическую смерть принимать.
-- На этой войне нам никто не подбирает смерть по вкусу,--
отреагировала Камински. По-моему, и я ей не шибко по-вкусу пришелся.
-- Конечно, конечно,-- согласился я,-- но я же не пошел в подводники.
-- Не задохнешься, только позеленеешь слегка,-- утешил Майк, пуская изо
рта колечки дыма.-- Но я, браток, угощу тебя Рапчером , от него будет легко и
солнечно даже на морском дне. С
русалками познакомишься.
-- Пускай тебе одному эта вся радость достанется; говорят, перед
смертью эрекция случается...
-- Стоп, вояки,-- сказал Гайстих и стало ясно, что действительно
"стоп". У капитана имелся такой стальной звон в голосе, что, похоже, ему
никогда не приходилось напрягать голосовые связки...
Мы пару часов прорабатывали тактику проникновения на объект, где
работает доктор Раджнеш Ваджрасаттва. Объектом этим был
научно-производственный объект корпорации "Юнилевер", у которой половина
акций принадлежит каким-то азиатским фирмам. На комплексе много и азиатского
персонала. Естественно, что половина этих азиатцев работает на кунфушную
разведку.
Мимик объекта и его окрестностей словно висел перед нами в воздухе и мы
совместными усилиями прочерчивали будущий маршрут. Если точнее высказывались
все, а принимал окончательное решение Гайстих. При том капитан явно
ориентировался на Майка, который как-будто знал, о чем говорил.
Лично я не лез на первый план, хоть, благодаря компьютерным играм,
наблатыкался по части хождения по всяким лабиринтам.
В семь часов командир объявил перерыв до завтрашнего утра.
-- Насколько я понимаю, времени у нас в обрез, стоит ли его терять
зря?-- засомневался я.
Гайстих подвалил ко мне поближе -- пронзительные были гляделки у
командира, не слишком приятные.
-- Вы знаете, Дима, за что мы воюем?
-- То есть как, за что... за все хорошее,-- опешил я. Пересказывать ему
что ли лабуду, которую нам втюхивают на политзанятиях?-- За родину, ведь
кунфушники и душманы первыми на нас напали.
-- Да неважно, кто на кого первым -- не повторяйте все эти фразы,
предназначенные для олигофренов. Мы воюем за свои принципы. У них свои, у
нас свои. Это они считают, что государство, вождь, идеология, религия может
взять у человека все -- не только деньги, имущество, но и все время, и все
силы. А мы считаем, что хоть немного свободного времени мы должны человеку
оставить. Усекли, Дима?
Сержант проводил меня до моей каморки. Голые стены, койка, унитаз --
веселись, оттягивайся на здоровье, все свободное время -- твое.
Ладно, улегся на спину, не снимая сапог, стал размышлять о хреновой
жизни. Останется ли что-нибудь после меня или нет? Вроде бы душа или хотя бы
карма, но с другой стороны -- кому она нужна и что в ней такого особенного?
Пообщался со своим компером. Ничего шибко интересного в него не было
заложено. Можно еще раз посмотреть на план объекта, на фотку биокибернетика,
на карту города Амстердама, почитать воинский устав и последние газетные
статьи -- все тошнотворное. Можно было и поиграть в кое-какие
"стрелялки-догонялки", но это мне уже осточертело на передовой. В системные
тайники проникнуть не удалось; все программы, управляющие каналами СБС, были
от меня спрятаны.
Через полчаса в дверь постучался Майк -- вот те на, я уж думал, что все
тут заперто и по коридору часовые строем вышагивают.
-- Дурь употребляешь?-- поинтересовался он.
Там, в роте, если бы ко мне малознакомый человек с таким бы
предложением подвалил, я бы ему рожу начистил. А тут -- почему нет? Мы и так
уже на дне стометровой ямы.
Майк выудил из кармана гильзу и папиросную бумагу.
-- Позволь, Дима, я скручу и тебе, рецепт фирменный.
Он умело насыпал крошево из гильзы в две бумажки, слепил самокрутки и
мы закурили.
Похоже было на марихуану c добавкой каннабинола . Хэш оказался
забористым. Майк вдруг стал зыбким,
завибрировал, даже поплыл как-то. Может он опять мне мимик втюхивает?
Я быстро проверил каналы СБС своего компера -- вроде все закрыты.
Ладно, будем считать, что это дурь подействовала, хотя и спросить не вредно.
-- Эй, Майк, ты чего поплыл?
-- Я поплыл?
-- Ну да, как туалетная бумага после того как спустишь воду.
-- Да ты наблюдательный, браток.
Стало смешно, Майк расплывался, уплощался, рвался, камера тоже будто
проливалась слюнями. Все стало колебаться и рябить как морская поверхность
при легком ветерке. Первое тошнотное ощущение прошло и стало ничего себе.
В комнату постучались.
-- Кто там?-- спросил я без особого интереса. Меня уже не очень
интересовало и кто я сам такой.
-- А хоть товарищ Дао Цянь. Пусть заходит.-- отозвался Майк, у которого
на роже намертво застыла улыбочка.
В каморке вместо вождя кунфушников товарища Дао Цяня появилась Камински
-- она была в форменной майке, пятнистых армейских штанах и босоножках без
задников. Лицо ее утратило-таки значительную часть зловещности.
Разведчица стала что-то лопотать насчет шума, но Майк достал пипетку и
закапал ей в глаз очередную дурь. Кажется, это дело называется Dream Drops.
На мое удивление строгая женщина не отказалась.
И правильно сделала, потому что ее тоже развезло. А потом, меня не
спрашивая, открылся один из каналов СБС и в моей черепной коробке зазвучала
музычка. Psycho-tickle, психо-тик, психощекотка. У моих знакомых должно быть
тоже включилась мимик-музыка, поэтому мы стали выделывать какие-то
согласованные коленца.
А затем еще вдыхали и выдыхали дымок от хэша через трубчатые ножки
кровати.
Майк вдруг сказал, что сходит за какой-то суперотвязной травкой и
просто просочился сквозь стену. Я остался с Камински наедине. Стало на
секунду неловко, но она предложила сыграть в карты на раздевание.
Камински протянула ко мне канал СБС и как будто прямо в воздухе
карты-мимики возникли -- видимо, запас игр у рыжей разведчицы был побольше,
чем у меня. Ну и понеслось.
Поскольку я соображал совсем хреново, то вскоре остался в одних трусах,
а Камински предстояло сделать только первый шаг в раздевании. Она могла
скинуть туфлю, но разведчица пошла ва-банк и сдернула майку. Под майкой у
нее ничего не имелось, если не считать груди -- хорошей, крепкой. Даже после
этого Камински, в целом, сохраняла вид аскетичный и достаточно свирепый.
Я спросил у нее, колют ли ей мужские гормоны для пущей агрессивности.
Она ответила, что принимает иногда негормональные средства, которые
действуют не прямо на половые органы, а на сам гипоталамус . Поэтому когда
нормальной женщине хочется потрахаться, ей желается кого-нибудь убить. То
есть, желание потрахаться мгновенно перерастает в желание применить силу. И
когда она убивает кого-нибудь, то получает удовлетворение -- сочетая, таким
образом приятное с полезным.
-- Надеюсь, тебе сейчас не хочется потрахаться,-- высказался я,
чувствуя все большую неуверенность от соседства с полуобнаженной машиной для
убийства.
Потом она встала, а я вздрогнул и инстинктивно задержал дыхание, но,
заметив, что она собралась куда-то пойти без майки, выдохнул с облегчением.
Однако, проходя мимо, Камински качнулась и завалилась на меня.
Я машинально подставил все свои объятия, чтоб она не ударилась и не
рассвирепела. Но сперва она все равно собиралась убить меня, даже врезала в
