почти по середине реки. Судовые факелы выхватывали из темноты небольшие
неровные пятна, а за ними мрак казался еще гуще. Два десятка усталых
гребцов с тоской думали о бесполезном поиске в ночной тиши.
Но всего в сотне локтей от освещаемой полосы беззвучно притаилась
лодка, и три легкие тени, казалось, вросли в нее. Вот шумно плещущее судно
прошло, стало тихо. Красные факелы его направились к восточному берегу.
Три тени в лодке облегченно вздохнули, осторожно задвигались и направились
туда же, только южнее. Вода тихо журчала под осторожными взмахами весел.
- Тише! Барка пристала. По воде шум разносится далеко, - тихо шепчет
Чечи.
- Надо спешить, у нас мало времени остается, - так же тихо возражает
Руабен.
- Как можно в темноте пристать в нужном месте?
- Чечи, правь к берегу! Поплывем вдоль берега, - тихо приказывает
Руабен.
Еле слышно шуршат тростниковые заросли в пугающей черноте ночи. Троим
в лодке чудятся опасности на каждом шагу. В головах неотвязные мысли о
засаде полиции, которая вот-вот схватит и предаст страшному наказанию.
Кругом природу населяют боги в воде, в травах, в небе. Угодна ли им жертва
троих отважных и их деяние? Каждый из них беззвучно шевелит губами. Руабен
умоляет о помощи Исиду. Брат Инара, Аму, взывает к богу реки Хапи. А Чечи
убеждает Птаха, что он должен помочь Инару. Ведь Птах - покровитель
ремесленников. А Инар был так искусен. И разве он не работал, как никто,
для храма Птаха?
Лодка медленно петляла, следуя за извилистой линией речных зарослей.
Каждый мучительно думал о времени, теряемом в слепом поиске условленного
прохода. Руабен напрягал зрение, но ночью все мелкие заливчики воды
казались одинаковыми.
- Хотя бы они передали сигнал с берега, - проговорил с беспокойством
Чечи. - Разве здесь найдешь?
- Скоро светать начнет, - с тоской шепчет Аму.
Прошли еще несколько сотен локтей.
- Слышите? - вдруг радостно произносит Чечи.
С берега явственно доносится через четыре промежутка стрекотание
цикады. Чечи отвечает так искусно, что Руабену кажется, будто настоящая
стрекотунья забралась в их лодку.
- А вдруг засада? - шепчет Аму. - У Руабена от этой мысли выступает
холодный пот на лбу.
- Чечи? - тихо раздается с берега.
- Там тоже не меньше нас волнуются, - шепчет Чечи и уверенно
направляет лодку в узкий заливчик.
В темноте выделились две тени, и лодка уткнулась в илистый берег.
- Все в порядке?
- Да, а у вас?
- Все сделано. Забирайте поскорее и, не теряя времени, плывите.
Сколько страха натерпелись! Только кончили, пришли с проверкой. Да еще
кто! Псару. А ты знаешь, какой он придира? Но, вместо него, положили
умершего раба.
Маленьким затененным светильником Руабен посмотрел на лицо трупа,
отодвинув предварительно циновки, в которые он был завернут. Только
длинные узкие брови были удивительно знакомы. И от того, что увидел
Руабен, он долго потом содрогался: жара и хищники разрушили яркую красоту
юноши.
Они быстро перенесли останки Инара в лодку и бесшумно отчалили.
Прошло двое суток, и во многих местах бродили патрули, встреча с
которыми не сулила ничего хорошего.
На востоке появилась желтая полоска, постепенно разливающаяся по
горизонту, когда трое вышли со своей ношей на берег и направились к
парасхиту.
Все шло хорошо, и они уже успокоились, когда вдруг Руабен, идущий
впереди, увидел свет факелов, и сейчас же до них донеслись голоса людей.
Навстречу шла ночная стража. Все замерли, не зная, что делать. Переулок
был узким, и свернуть было некуда.
Чечи внезапно повернулся и тихо скомандовал:
- Здесь невысокая стена, я полезу наверх, а вы подайте мне. Скроемся
в саду.
Руабен подставил ему спину, а потом вдвоем с Аму подали тяжелую ношу.
Стража неумолимо приближалась. Аму поднялся наверх, а Руабен, которому
некому было помочь, никак не мог этого сделать. Чечи, наблюдавший сверху
за его попытками, спрыгнул и молча помог ему подняться. Удивленный Руабен,
затаившись на стене, наблюдал.
Через минуту стража подошла. Чечи смело шел навстречу.
- Кто ты такой? Куда идешь? - грубо обратился к нему начальник
стражи.
- Резчик по камню. Иду домой.
- Где был? Почему так поздно? Что ты, не знаешь приказа?
- Где был? А ты не знаешь, откуда поздно возвращаются мужчины? Сам
был молодым. Хочешь, тебя проведу туда.
Стражники рассмеялись.
- Проходи, проходи! В следующий раз не ходи так поздно.
Чечи быстро зашагал вперед, а стражники, посмеиваясь, пошли дальше.
Через пять минут Чечи вернулся. Он долго и осторожно оглядывался.
Спустившись со стены, все снова продолжали путь. Уже редел сумрак ночи. На
востоке краснело и загоралось небо. Руабен шел и думал с благодарностью о
Чечи, о его мужестве.
Теперь хмурый, устало ссутулившийся под горькой ношей, Чечи ничем не
напоминал бойкого и развязного парня, который только что ловко провел
подозрительную стражу. Изнемогая от тяжести, взволнованные непрестанной
опасностью и приближающимся рассветом, они молча шли, с трудом переводя
дыхание. Но вот, наконец, и цель. Парасхит открыл им калитку на стук и
повел внутрь двора. Они не стали развертывать труп, а положили его под
камышовый навес, около кучи самородной соды или натроновой соли, как еще
ее называли. Здесь же лежало много трупов рядами, видимо, с разными
сроками. После извлечения внутренностей, полость живота вымывали пальмовым
вином, и трупы натирали содой, предохраняющей от гниения. Руабен и его
спутники мельком окинули двор парасхита и поспешили к выходу.
- Через семьдесят дней придете за мумией, - сказал парасхит.
Чечи шел со слезами на глазах. Перед ним все еще стоял живой Инар,
красивый, с веселыми глазами. То, что они положили, невозможно было
вообразить Инаром.
Шатаясь от усталости и пережитых волнений, добрели они до двора Анупу
и свалились на циновки.
Руабен теперь почувствовал облегчение. Он понял, как важно было для
всей его будущей жизни исполнить долг перед погибшим другом.
- Благодарю вас от отца, от сестры и всей моей семьи за вашу
преданность и доброту. Ведь вы рисковали жизнью, - с волнением говорил
Аму.
- Инар был для меня другом и братом, - ответил Руабен.
- Мне он спас жизнь, когда я тонул на реке, - тихо отозвался Чечи.
Прошло семьдесят дней. То, что было Инаром, превратилось в сухую
сморщенную мумию. В нее заложили благоухающие смолы и запеленали в тонкие
льняные ткани. Под ними у самого сердца положили тонкий девичий перстень с
красным камнем и амулет в виде жука-скарабея. На лицо надели прекрасно
изготовленную гипсовую маску. Блестящие стеклянные глаза сделал Аму,
алебастровый саркофаг - Чечи и Руабен. Любящие руки хорошо снарядили его в
далекий путь - на поля Иалу, где он прежде всего встретится с матерью, а
потом, когда придет время, и со всеми остальными близкими людьми.
В глубочайшей тайне был совершен обряд погребения по обычаям Черной
Земли. Джаджаманх, хранитель многих тайн ремесленного Анхтауи, отправил
юношу в страну Молчания. Несчастный отец его Анупу утешал себя мыслью, что
скоро их Ка встретятся там в новой жизни.
ДОМОЙ К АСУАНСКИМ ПОРОГАМ
Прошло шесть лет с тех пор, как Руабена оторвали от родного дома.
Хемиун обещал отпустить скульптора за семьей по окончании работы над его
статуей. В награду он обещал ему маленький домик с садом. Руабен начинал
работать с первыми солнечными лучами и уходил из мастерской, когда было
темно.
И вот окончено изображение князя, великого зодчего Ахет Хуфу.
Властный, волевой вельможа был запечатлен на тысячелетия в камне. Хемиун
остался очень доволен работой своего любимого мастера. Наконец, Руабен мог
поехать за Мери и детьми. Князь дал ему попутное поручение - изготовить и
привезти для царского дворца блоки розового гранита. Селение Белая
Антилопа было недалеко от Асуанских каменоломен. По поручению Хемиуна,
барка, следовавшая в те края, взяла с собой Руабена. Скульптор второй раз
плыл по реке. Однако теперь он был важным господином и ехал с
государственным поручением.
В Асуане Руабен, сдерживая нетерпение, прежде всего направился к
начальнику каменоломен, чтобы выполнить задание Хемиуна.
Начальник каменоломен Ренси сидел на веранде. Над ним стояли рабы с
опахалами. Ренси был в дурном настроении, проклинал жару и пил теплое
пиво. Пот крупными каплями выступал на его жирном лице. В довершение
донимали проклятые мухи.
Слуга доложил о приезде чиновника из Менфе. Ренси принял гордую позу
и надменно ответил на поклон вошедшего Руабена. Но когда он прочитал
предписание на папирусе с печатью самого всесильного Хемиуна, известного
всей Кемет, на лице исчезло раздражение; он вежливо пригласил скульптора
сесть и начал внимательно его слушать.
"Кто его знает, - думал про себя Ренси, - может, он знатная фигура
при чати. А по костюму разве разберешь? Сандалии дорогие, материя на
повязке тонкая, такие носят и придворные.
Руабен подробно рассказал, какие нужны размеры блоков и какие цвета
гранита. Начальник про себя отметил, что молодой чиновник прекрасно
разбирается в каменных материалах.
Ренси очень не хотелось выходить в жару из управления, но он все-таки
сел на носилки и предложил вторые Руабену, но последний отказался.
Дорога, по которой подвозили камень, была совершенно голой, без
единой травинки. Стояла убийственная жара, свойственная Верхнему Египту.
Казалось, что люди входят в раскаленную печь.
Руабен задумчиво рассматривал суровые скалы. От слепящего солнца все
кругом было одинаково белесым, и глазам не на чем было отдохнуть. Здесь,
на границе с Нубией, работа в каменоломнях была совершенно нестерпимой. В
пекле и пыли люди ломали крепчайший гранит, придавая ему нужную форму.
Руабен встречал ненавидящие глаза рабов под притворной почтительностью
поклонов и соглашался в душе, что смерть могла бы быть только
освобождением от этого кошмара. Крепость цепей да удары специальной
бегемотовой плетки заставляли людей насильно жить, чтобы работать. Здесь
было хуже, чем во всех каменоломнях. Он с надсмотрщиком направился в глубь
разработок, где копошились сотни костлявых людей. Среди розовых
беспорядочных глыб мелькали черные спины, блестевшие от пота. Струпья,
язвы, волочащиеся ноги... Пока они продвигались к пластам наиболее
красивого гранита, он увидел несколько человек, упавших от слабости и
истощения.
Через два дня выбор гранита был закончен, блоки размерены, после чего
началась работа по отделению их от массива. На несколько месяцев Руабен
освободился. Теперь он мог поехать в родное селение.
СНОВА НА СВОБОДЕ
Прошло более двух лет с тех пор, как Тети стала наложницей Яхмоса.
Нет, она не стала его женой. Простолюдинка, без средств, она не имела прав
жены, собственного богатства. Не госпожа и не рабыня. Она не старалась
завоевать любовь Яхмоса, на подарки не смотрела. Приказывали - надевала
украшения, а потом снимала их. Жены Яхмоса ненавидели ее за редкостную
красоту, за бархатную кожу, за гордую поступь, за каждый поворот точеной
головы.
Нет, Тети не простила ему ничего. Гибель Инара только обострила ее
ненависть. Но она была во власти Яхмоса. Было еще одно обстоятельство,
которое навсегда легло пропастью между ней и жрецом. У Тети родился сын.
Здоровый красивый ребенок, он заполнил ее душу, стал центром мира. Мальчик
рос, хорошел. Забавный и милый, он примирил ее со многим, даже ненависть к
