потенциальной угрозы Филиппу, как ее менеджеру.
- Но это же в сотнях миль отсюда? - охрипшим голосом выдохнула девушка.
- У тебя совсем нет чувства расстояния и направления. - Марк был слегка
удивлен. - Нет, Энни, отсюда совсем недалеко. Мы будем там к вечеру,
примерно к ужину. Я уже заказал номер в маленьком трактирчике, который знаю
давно, он расположен рядом с моей деревней. Там отличная кухня с местными
кулинарными секретами. Впрочем, это место не претендует на какую-то особую
роскошь, но в трактире очень уютно, да и люди там приятные.
- Вы хотите познакомить меня с вашей семьей? - У Энни зачастил пульс.
Значит, Марк поступает совершенно обдуманно и серьезен в своих намерениях,
раз собирается ввести ее в дом своих родителей! Очевидно, Диана ошибалась и
Марк действительно не женат, иначе он бы не рискнул представить Энни своим
близким.
- Завтра, - пообещал Марк. - Тебе они понравятся, и я уверен, ты им тоже
полюбишься. Ну не надо так беспокоиться. Ты очень устала, тебе так и не
удалось как следует выспаться. Приляг на сиденье и закрой глаза, отдохни
немного.
Энни не стала спорить. Во-первых, она была потрясена, во-вторых, Марк
прав, она страшно устала: на прошлой неделе она выложилась без остатка и не
успела как следует отдохнуть. Так что она прикрыла веки и откинулась назад,
предоставив мыслям полную свободу.
Я еду домой, подумала Энни, и ужасно удивилась этой простой мысли. Я еду
домой! У нее никогда еще не было собственного дома с того времени, как умер
отец, а ей тогда стукнуло всего одиннадцать. С тех самых пор она постоянно
ощущала себя одинокой в этом жестоком мире. Мать никогда не любила свою
дочь, никогда Энни не чувствовала ее ласки, того, что у нее есть мать или
родной дом, а каждому человеку требуется место, которое можно было бы
назвать родным. Возможно, и она найдет свой дом в горах Юра?
Энни задремала, и ей снились зеленые леса и долины, прозрачный и холодный
горный воздух, полевые цветы, буйно растущие на лужайках, под стенами
каменной кладки. Ей слышался перезвон церковных колоколов, разносящийся на
мили окрест. Она видела, как карабкается вверх по скалам голубоватых гор с
белыми снеговыми шапками, видневшимися в отдалении. И что интересно, места,
которые она видела во сне и которых ни разу в жизни не видела наяву, были ей
знакомы. Когда она была еще девочкой, ее отец часто о них рассказывал. Да и
сам Марк много говорил о них, пока они были вдвоем, впрочем, и самой Энни
эти места часто снились прежде. Возможно, эти места покажутся ей совсем
знакомыми, когда она увидит их наяву.
Тем временем машина поднималась все выше в горы, держа курс на границу со
Швейцарией. Воздух заметно похолодел. Небо было чистым, словно хрустальным.
Энни поблагодарила Марка за запасной свитер, который тот раскопал в
багажнике.
- У меня есть еще и пижама, могу ее тебе одолжить, - сказал Марк. - А
потом купим тебе еще и зубную щетку.
- Вам нужно было дать мне возможность забрать из автобуса мои вещи.
- Если бы я дал тебе такую возможность, ты бы не поехала со мной.
Энни косо глянула на него.
- Ну почему мужчины так любят проявлять власть? - Затем добавила со
вздохом: - Филипп и Диана будут сильно беспокоиться.
- Я им не нравлюсь, - сухо заметил Марк.
- Ну, просто они вас плохо знают.
- Они боятся, что я отниму тебя у них!
Энни не могла отрицать очевидное, немного озадаченная прозорливостью
Марка. Как быстро он докопался до сути. А он, бросив на нее долгий и
пристальный взгляд, решительно заявил:
- И я это сделаю.
Энни затрепетала. Его решимость восхищала ее, но она не забыла
предупреждений Филиппа и Дианы. Хочет ли ее Марк потому, что любит, или
потому, что она может вскоре стать известной звездой, правда, если Филипп с
Дианой не ошибаются...
День еще не кончился, когда они подъехали к околице деревни. Марк
притормозил у небольшого трактира с остроконечной крышей. На качающейся
вывеске была изображена серебристая рыба среди зеленого тростника. Название
"Гостиница для рыбаков" было выведено красными буквами с завитушками прямо
под рисунком.
- Здесь мы и остановимся, - заявил Марк. - Сюда приезжает много англичан
порыбачить в наших реках. Часто останавливаются на ночлег и те, кто
проезжают мимо, в сторону швейцарских озер.
Марк вновь тронул машину и поехал вперед по прямой, казавшейся
бесконечной дороге, проходившей через сосновый бор. Деревья стояли темными
рядами по обеим сторонам дороги.
- Куда мы едем? - нервно спросила девушка, озираясь на тенистые заросли
деревьев. - Скоро стемнеет!
И в самом деле быстро сгущались сумерки, в лесу становилось темновато,
казалось, вот-вот наступит ночь. Марк свернул с хорошей дороги на узкий
проселок, понемногу зараставший молодыми деревьями.
- Нет! - закричала Энни, внезапно перепугавшись. Она знала этот проселок,
знала, куда тот ведет. - Марк, не надо, я не могу, не везите меня туда, не
заставляйте идти туда!
Рука Марка, скользнув вбок, перехватила ее руку.
- Не надо бояться, дорогая. Я рядом и позабочусь, чтобы с тобой ничего не
случилось.
Энни потянулась к ручке и попыталась открыть дверцу. Марк остановил
машину, и она, справившись наконец с дверцей, выскочила наружу. Марк также
выскочил из машины и обежал ее вокруг, чтобы поймать Энни, заключить ее в
объятия.
- Что тебя так испугало? Тут никого нет! - успокаивал он ее.
- Вы знаете, это здесь... - выдохнула Энни, дрожа как в лихорадке. - Мне
снилось это место. Я знаю, будет плохо, когда я окажусь там, где все и
произошло... Нет, это уж слишком! Я этого не вынесу...
Марк продолжал сжимать девушку в объятиях. ветер раздувал ее черные
волосы, и они бились о его лицо.
- Слушай, Энни, слушай, как шумит сосновый бор!
А лес вздыхал вокруг них, деревья поскрипывали под порывами ветра,
трещали, когда ломались и падали наземь ветви. Шум стоял неумолчный.
Он и пугал и очаровывал девушку.
- Доверься мне, - умоляюще произнес Марк. - Все, чего я хочу от тебя, -
это просто пройти дальше по этому проселку до...
- До лесной избушки, - закончила Энни, вздрогнув при этом. - Я знаю, куда
ведет этот проселок. Скоро стемнеет. Я ненавидела этот сон. От него такая
горечь на душе. Ощущение утраты, пустоты... Он ушел, ушел навсегда. -
Чувство страшной потери вновь обрушилось на девушку, словно сон повторялся
наяву.
- Я с тобой, - шепотом напомнил ей Марк, целуя Энни в щеку.
Она недоуменно посмотрела на Марка, крепко обняла его, словно опасаясь,
что он опять пропадет куда-то, сгинет...
- О Марк! Что со мной происходит? Я боюсь... Я схожу с ума? Я не могу
туда пойти Мне нельзя туда Я знаю, что там...
- Я хочу, чтобы ты пошла и увидела, - мягко продолжал настаивать Марк. -
Ты все должна увидеть собственными глазами и убедиться в том, что все
правда.
Девушка колебалась; дрожа на ветру, затем тяжко вздохнула и согласно
кивнула головой. Марк был прав, она должна все увидеть собственными глазами
и во всем сама разобраться.
Они медленно поднимались в гору в сгущающихся сумерках. Энни вздрагивала
при каждом звуке, пугливо озиралась по сторонам. Завидев избушку, Энни
остановилась как вкопанная. Сердце гулко билось в груди.
- Это же... Это точно, я помню... Я это видела... - в тех самых кошмарах,
мысленно добавила девушка. Да, она видела это место во сне, но кто мог
поручиться, что Марк каким-то способом не внушил ей эти сновидения?
И мог ли он заставить ее все вспомнить? И так ярко? Она знала эти места
так, словно всю жизнь тут жила, узнавала малейшие подробности - то, как были
сложены бревна стен под крытой дерном крышей. Энни помнила эту дверь, окна,
прикрытые ставнями, деревянную бочку с крышкой, она помнила и эти сосны,
уходящие в бесконечность, и даже старый ясень, растущий неподалеку, с
молодой листвой на растрескавшихся старых ветвях.
Энни робко глянула на дверь избушки.
- Я не могу туда войти! Не пытайтесь меня заставить...
- Даже вместе со мной?
Девушка посмотрела на Марка, заглянула в глубь его темных бездонных глаз
и тяжко вздохнула.
- Что ж, если так надо... - Впрочем, если Марк рядом с ней, она может
многое.
- Ну, а где же спрятан ключ? - спросил Марк.
Энни, ни минуты не задумываясь, ответила:
- Под ступенькой.
Только тут она замерла, вся похолодев, - откуда она могла об этом знать?
Марк шумно дышал. Не глядя в ее сторону, он наклонился и медленно провел
рукой под деревянной половицей, потом выпрямился с ключом в руках. Никто из
них не произнес ни слова. Марк вставил ключ в дверной замок, послышался
металлический скрежет. Он толкнул дверь, и та распахнулась внутрь. Энни
замерла на пороге, вся сжавшись, испуганно заглядывая внутрь. Воздух в
избушке был сырой и холодный, пахло плесенью от земляного пола. Убранство
избушки состояло из старого деревянного стула, широкой деревянной лавки в
углу, на которой можно было разложить соломенную подстилку, да ржавой печки
в центре, с дымовой трубой, уходящей под крышу. На стене полка с несколькими
кружками и тарелками. Тут же кастрюльки на гвоздях и охапка дров, видимо
укрытых здесь от дождя. Ничего тут не изменилось, и Энни как-то сразу поняла
это. Мгновенно. Даже старые сковородки остались на своих местах. И старые
погнутые оловянные тарелки, некогда имевшие голубой ободок, также были
знакомы ей, словно она видела их только вчера. У Энни слезы навернулись на
глаза. Девушка прижалась лицом к стене, замерла. Потом ее зазнобило от
воспоминаний, которые сейчас проносились у нее перед глазами с немыслимой
быстротой, словно она едет в поезде и смотрит на людей, поля, вокзалы,
уходящие назад... Воспоминания летели все быстрее и быстрее, из тьмы времени
выплывали лица, события, образы.
- О, нет! Нет-нет, нет! - твердила Энни. Марк стоял вплотную к ней,
придерживая ее, чтобы не упала.
- Ну тихо, дорогая, успокойся, не плачь. Сейчас мы уедем, если это так
плохо на тебя действует.
Но Энни его даже не слышала. Она вся целиком была где-то в прошлом, в его
объятиях. И не сейчас, не в этой избушке, а там, под раскидистыми ветвями
деревьев, темной летней ночью, где они любили друг друга на подстилке из
папоротников, шуршавшей в такт движению их тел. Аромат смятой травы и
листьев был столь силен, что Энни ощущала его и сейчас.
Девушка стояла с закрытыми глазами, вдыхая аромат, который напомнил ей о
блаженстве, какое она испытала тогда в его объятиях. Ее руки ощущали тепло
его кожи, гладили его крепкие широкие плечи, спину, чувствуя его силу,
вслушиваясь в неровное шумное дыхание. Она вспомнила, как жадно притянула
тогда его к себе, как неистово впустила его в себя, горя желанием удержать
так навсегда.
Свет луны падал на их обнаженные тела, струясь, словно речная вода... Они
оба понимали опасность, грозящую им, и тем неистовее любили друг друга. Они
отдавались любви полностью, казалось, им не утолить любовный голод, ведь они
не могли знать, будет ли у них еще такой шанс. В их ненадежном мире лишь
любовь была очагом стабильности, но любовь такая хрупкая материя, а смерть
была рядом, буквально за углом...
Внезапно картина резко изменилась. Энни издала грудной стон. Каким-то
образом она поняла, что наступил тот страшный момент, ее последняя встреча с
ним. Это было на следующий день. Марка привели в деревню его преследователи.
Немцы требовали опознать английского летчика, грозя жестокими карами. Они
хотели знать, кто укрывал беглеца. Анна как раз стояла на пороге своей лавки
и видела, как Марка провели мимо, бледного, с трудом переставляющего ноги,
