что-то в этом роде?
Марк рассмеялся.
- Да нет же, просто я француз, - при этом он разбил пару яиц в шипящую на
огне сковороду и принялся творить магические пассы вилкой, сгребая мелко
порубленную травку к центру сковороды. Энни принялась за еду - у нее даже в
животе заурчало, едва она почуяла запах яиц и пряных трав. На столе стоял
салат, нарезанный ломтями французский хлеб и неизменные фрукты. Энни взяла
себе ломтик хлеба, наложила листьев салата и подцепила вилкой большущий
кусок омлета.
Сейчас и кухня выглядела по-иному. Марк зажег свечи, выключил верхний
свет и присоединился к Энни за столом, когда та уже наполовину прикончила
свой ужин.
- Почему ты не налила себе вина? - Он взял бутылку белого вина и немного
плеснул в ее бокал. Свой он наполнил доверху.
- Вас научила готовить мама? - спросила Энни.
- Да, я обычно помогал ей на кухне после уроков, но и мой отец иногда
тоже готовил,
- Это было в горах Юра? Вы там жили в деревне?
- Да, это была маленькая деревенька, всего несколько домов, да еще старая
церковь, - Марк говорил и ел, однако Энни подметила, что он ее исподтишка
разглядывает, стараясь делать это незаметно. - Церковь Сен-Жан-де-Пэн...
Энни почему-то знала наверное, что услышит это название. Снова у нее
перехватило дух, девушка вздрогнула и отложила вилку в сторону.
- Там родился мой отец...
- Да, я его знал.
Девушка в изумлении уставилась на него.
- Вы знали моего отца? Но где вы с ним встречались? Я знаю точно, что он
никогда не возвращался в горы Юра после того, как покинул их..
- Я знал его, когда он был еще мальчиком.
Девушка принужденно засмеялась.
- Вы хотите сказать, что знали его, когда сами были ребенком?
Марк поднял голову и пристально посмотрел на девушку, весьма серьезно.
- Нет, я имею в виду то, что сказал. Твоему отцу было семь лет, когда я
его встретил.
Ну вот, опять. Энни в смятении смотрела на него.
- О чем вы говорите? Как это могло быть? Мой папа родился...
- ...в 1936 году, - закончил за нее Марк.
Ну, положим, это он мог легко выяснить, думала девушка. Она-то ему год
рождения своего отца не сообщала.
- Да, он родился в 1936 году, - сердито согласилась девушка. - Потом мать
забрала его с собой в Англию, но это было уже в 1945 году, и после этого он
никогда более не возвращался в горы Юра. Так что вы никак не могли там его
встретить... Вы просто еще не родились, пока ему не исполнилось... ээ... -
Энни быстро подсчитала в уме, - двадцать четыре года! Отцу было двадцать
четыре, когда вы появились на свет.
- Доедай свой омлет, - вот и все, что Марк сказал ей на это.
Энни уже не была голодна, но она доела ужин и осушила бокал, хотя не
собиралась пить, спохватившись лишь после того, как у нее в руке оказался
опустевший бокал... Марк тут же подался вперед и вновь наполнил его вином.
- А твой отец говорил что-нибудь о своей матери?
- Часто говорил, - нехотя признала Энни. - Но мне было только одиннадцать
лет, когда он умер. Я его не очень хорошо помню, а бабушка умерла вообще до
моего рождения. Она переехала жить в Англию после войны. Я никогда не знала,
почему она это сделала. Полагаю, что она как-то участвовала в движении
Сопротивления, потом, сразу же после приезда в Лондон, она получила работу
переводчицы в какой-то государственной структуре. Отец ничего не рассказывал
о ее военных приключениях, так, случайные упоминания...
Марк засмеялся, блеснув белоснежными зубами на загорелом лице.
- Это так похоже на Пьера. Он всегда был тихим, упрямым и замкнутым
мальчуганом. Этим он очень походил на своего отца. Ты знаешь, что твой
дедушка, Жак Дюмон, был убнгг в первые дни германского вторжения во Францию
в 1940 году?
- Я знаю, что моя бабушка овдовела сразу после начала войны. - Энни
никогда не удавалось расспросить у матери о семье ее отца. Та просто не
желала говорить с дочерью о своем покойном муже, а уж после нового
замужества вообще стало невозможно даже упоминать имя ее первого супруга.
Энни быстро убедилась, что отчима эти расспросы приводили в ярость; и
оставила свои попытки.
Марк пристально следил за ней, словно пытаясь прочитать, что творится у
Энни в мыслях...
- Твой дедушка встал в ряды французской армии сразу после начала войны.
Однажды он без всякого предупреждения спокойно сообщил жене, что вступил в
один из полков. А несколько месяцев спустя его убили. Твоя бабушка больше
его не видела. Она осталась без кормильца и с маленьким Пьером на руках,
твоим отцом, которому тогда было четыре годика. Выжить ей помогла маленькая
лавка.
Энни никогда прежде не слышала эту историю из семейной хроники, поэтому
внимательно следила за рассказом Марка, ни на мгновение не сомневаясь в
правдивости его слов. То, что он говорил, полностью соответствовало ее
представлениям о дедушке и бабушке.
Марк отхлебнул немного вина, уставясь взглядом на пламя свечи,
колеблющееся между ним и Энни, его глаза казались совсем бездонными.
- Она не была похожа на остальных женщин в деревне. У нее была
бабка-англичанка, и она выросла в атмосфере, где английский был вторым
языком в семье. Затем училась в университете и получила ученую степень за
успехи в изучении языкознания, успев это сделать до замужества. Она была
помолвлена, когда ей исполнилось только восемнадцать, - родители хотели
этого брака. Им нравился Жак Дюмон, к тому же родители молодых крепко
дружили. Вдобавок они были еще и дальними родственниками. Анна знала
будущего мужа с детства. И он ей тоже нравился.
При упоминании бабушкиного имени Энни вздрогнула, бросив быстрый взгляд
на Марка, но тот был невозмутим. Пламя свечи слабо высвечивало его лицо, он
подпер голову рукой, густая прядь волос упала на лоб.
- Она не была без ума от него, впрочем, как и он от нее. Она сама мне об
этом рассказывала. Они не противились свадьбе, потому что это устраивало
всех и еще потому, что ни один из них не встретил кого-то другого, кто бы
увлек его... Той Энни был двадцать один год, ему на несколько лет больше. У
них не водились особо деньги, но брак оказался удачным, они стали друзьями,
хорошо дополняли друг друга. Жизнь текла ровно и размеренно, без высоких,
взлетов и низких падений.
Энни не была уверена, хотела бы она для себя такого же брака. Марк
перехватил ее взгляд и улыбнулся, словно сумел прочитать ее мысли.
- Но, узнав о гибели мужа, Анна сильно горевала. Ей очень не хватало его.
Она словно потеряла брата. Она как-то сказала мне, что они жили очень
дружно, и, узнав, что его убили, она просто взбесилась. Вот почему она
вступила в ряды Сопротивления после падения Франции. Это помогло ей пережить
горе и наполнило опустевшую жизнь новым смыслом - она заняла место мужа в
строю, к тому же она получила возможность отомстить врагу. В те годы в горах
Юра было неспокойно, поскольку это был приграничный район со Швейцарией и
Германией.
- Но ведь там должно было быть очень опасно, - вслух подумала Энни.
- Да, конечно, так оно и было. Весь район просто кишел германскими
солдатами. Правительство Свободной Франции контролировало территорию к югу и
к северу от Виши. Конечно же, немцы старались установить контроль над этим
приграничным районом - они не намеревались позволить кому-либо
беспрепятственно пересекать швейцарскую границу.
- Но люди все равно ходили?
- Местные жители, бойцы Сопротивления, знали каждую тропинку в этих
местах. Они спасли множество людей, которым нельзя было более оставаться во
Франции. Пример? Взять хотя бы сбитых над германской территорией британских
летчиков. Местные жители спасали их, проводя окольными путями в Швейцарию,
совершая тайные ночные переходы по горам и лесам. Беглецов передавали из рук
в руки, проводя от одного убежища к другому. Им давали проводников, чтобы
можно было двигаться в ночную пору. Бойцы Сопротивления часто рисковали
собственной жизнью, чтобы провести беглецов через перевалы на границе и
довести до швейцарских озер.
Заинтригованная, Энни спросила Марка:
- Ваша семья тоже была в Сопротивлении?
Марк глянул на нее, едва заметно усмехнувшись.
- Я был одним из тех английских летчиков, Энни.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Такого Энни не ожидала. Она в сильнейшем волнении вскочила с места,
побледневшая, дрожащая.
- Ну нет! Хватит! Не начинайте все сначала. То вы кажетесь абсолютно
нормальным и здравомыслящим человеком, то в следующую минуту вы заявляете
что-то настолько невероятное, что я начинаю опасаться за ваш рассудок.
Больше я не желаю слышать ничего подобного. Ладно, давайте я помогу вам
прибрать на столе и сварю кофе. А потом пойду спать.
- Нет, Энни, - торопливо воскликнул Марк. - Я обещал тебе, что завтра
отвезу обратно в Париж, и я намерен сдержать слово. Наше время кончается, и
тебе обязательно надо меня сегодня выслушать. - С этими словами Марк, взял
девушку за руки и пытливо заглянул ей в глаза. - Я понимаю, как странно
звучат мои слова, и не могу поэтому винить тебя за то, что ты считаешь меня
безумцем. Но уверяю тебя, что я здоров. Я думаю, что если ты позволишь мне
рассказать всю историю до конца, то начнешь понимать, даже если и не до
конца мне поверишь.
Девушка сидела, поджав губы и нахмурившись. Она ничего более не хотела
слышать. Хуже того, она начинала уже, по-настоящему бояться, но не того, что
Марк порывался поведать ей, а себя самое. Эти проблески в памяти, именуемые
"дежа вю", эти сны, которые стали приходить к ней... Она боялась глубины
своего чувства к Марку, боялась ощущения, будто она уже и в самом деле
когда-то знала Марка, причем очень близко, что было уже совершенно
невозможно само по себе. Энни пыталась дать всему этому разумное объяснение.
Но в глубине души ее гнездилась неуверенность. Она продолжала размышлять - а
что, если?..
Что, если его слова правда? Что, если она действительно знала его раньше
и просто забыла об этом? Что, если на самом деле безумна она, а не Марк?
Но его последние слова начисто смели все ее сомнения. Он больше не
пользовался эффектными приемами, оставил таинственные недомолвки, взамен
этого выдал совсем уже что-то неправдоподобное. Теперь-то она точно знала,
что Марк душевнобольной. А разве есть иное разумное объяснение? Энни никогда
не верила, что кто-то может помнить свою предыдущую жизнь в этом мире, не
собиралась она уверовать в это и сейчас.
- Мне стоило таких трудов заставить тебя выслушать меня, - низким и
охрипшим голосом начал Марк. - Прошу тебя, Энни, просто посиди немного, ну
присядь. Я пока сварю кофе и потом все расскажу.
Девушка взглянула на него, уныло подумав, что, какие бы чудеса Марк ни
вздумал ей сейчас преподнести, ей придется выслушать его хотя бы для того,
чтобы не корить себя потом за то, что так и не узнала, чтб именно этот
человек хотел бы сказать.
- Должно быть, я такая же сумасшедшая, как и вы, - пробормотала она,
сдаваясь.
Марк засмеялся, в его глазах явственно проглядывало облегчение.
- Признайся, Энни, что ты очень любопытна. Тебе ведь интересно узнать,
чем кончилась эта история?
- Ладно, может, оно и так, но я не обещаю, что поверю хоть одному слову.
Признаю, что вы придумали интересную сказку.
Девушка уселась за стол, а Марк принялся варить кофе. Он делал все со
сноровкой человека, для которого это дело привычное. Энни следила, как Марк
двигался по кухне, она неотрывно смотрела на него, подмечая каждое движение;
вот он склонился над плитой, и густая прядь волос упала на лоб... Какое же у
него гибкое и стройное тело...
У Энни пересохло в горле, слиплись губы. Она снова вспомнила то, что было
