Теперь, размышляя над событиями, происшедшими за последние несколько
месяцев, Клэр поняла, что и сама в глубине души чувствовала угрозу,
исходившую от Дэнзила, и поэтому старалась отгородиться от него панцирем
ненависти. Как выяснилось, ее усилия оказались тщетными.
Но как могла пасть жертвой любви она - спокойная, сдержанная деловая
женщина, трезво мыслящая и никогда не теряющая голову? Порвав с Хэлом, она
решила, что печальный опыт убережет ее от неудачного выбора в будущем, но,
оглядываясь назад, понимала - с первого взгляда увидела она в Дэнзиле Блэке
человека, который перевернет ее тихую жизнь. Иначе почему Клэр так боялась
его? Почему почти каждую ночь он являлся в ее странных снах?
Клэр удалось спасти сестру от его колдовских чар, но кто спасет ее?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Напряжение Клэр достигло предела, когда следующим утром она свернула с
шоссе к своему коттеджу, озаренному золотистым светом весеннего солнца.
День, похоже, занимался чудесный. Не было видно ни облачка, и гиацинты возле
крыльца, словно зачерпнувшие голубизны из небесной выси, разворачивали свои
причудливые соцветия. Их аромат плыл по садику. Выйдя из машины, Клэр
остановилась перед дверью, полной грудью вдыхая этот пьянящий запах. Она
отлично понимала, что пытается отсрочить неизбежный момент встречи с
Дэнзилом.
Она посадила Люси на поезд, а затем сразу поехала сюда. Но она не
спешила. Ее страшило то, что могло произойти, когда она освободит Дэнзила. А
оставлять его прикованным к кровати она не могла.
Вспомнив прошлую ночь, Клэр залилась краской. Он, наверное, думает, что
она готова прыгнуть к нему в постель при первой возможности, и нельзя
обвинять его за это, говорила себе Клэр. Кто угодно подумал бы так, видя
перед собой пылающую от страсти женщину, не способную совладать с
инстинктами. Возможно, он ожидает, что все повторится...
Клэр застонала. О-о, зачем она это сделала? Она была будто одержимая!
Но ведь так оно и было. С тех пор как она впервые увидела Дэнзила, он
стал повелителем ее души, ее наваждением, постоянным героем ее снов,
объектом ее желаний. В средние века сказали бы, что она пала жертвой
нечистой силы... А Дэнзил - Дэнзил действительно был дьяволом во плоти.
- Любовник-вампир, любовник-демон, - повторяла Клэр, прижавшись лбом к
холодной каменной стене. Она сходит с ума - разговаривает сама с собой,
бредит наяву, видит странные сны. Что с ней происходит? Что? Если забыть,
что она влюблена в человека, от которого разумные женщины предпочитают
держаться подальше... - Прекрати себя изводить! - опять вслух сказала Клэр,
надеясь отогнать мучившие ее мысли. Нет никакого смысла стоять здесь и
бередить душевные раны. Ей придется войти в дом и лицом к лицу столкнуться с
Дэнзилом.
Она вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь и вошла в холл,
прислушиваясь.
Ни звука... Клэр тихо прикрыла дверь и на цыпочках поднялась по лестнице,
через каждые три ступеньки замирая и напряженно вслушиваясь снова.
Дойдя до приоткрытой двери спальни, она различила мерное дыхание Дэнзила.
Клэр застыла, едва владея собой. Он спал. А значит, она могла незаметно
проскользнуть в спальню, положить ключ от замка, запирающего цепь, рядом с
ним, и так же незаметно выйти, не разбудив его.
Как все оказалось просто! От внезапного чувства облегчения у Клэр
закружилась голова. Она осторожно надавила на медную ручку двери и секундой
позже увидела Дэнзила. Сердце ее учащенно забилось.
Дэнзил лежал на спине, его глаза были закрыты. Густые ресницы казались
очень черными из-за побледневших щек. Сквозь приоткрытые губы вырывалось
громкое дыхание. Ноги его прятало стеганое одеяло, а грудь и плечи
оставались обнаженными. Шторы были опущены, и в комнате царил полумрак.
Но действительно ли он спал? Может, лишь притворялся, чтобы обмануть ее?
Клэр еще раз взглянула на него и чуть не подавилась от смеха. Нет, если б
он притворялся, не стал бы так широко открывать рот.
Клэр крадучись направилась к Дэнзилу, намереваясь положить ключ рядом с
ним на туалетный столик и тихонько выйти. Но едва она сделала несколько
шагов, как Дэнзил, не открывая глаз, заметался на постели. Клэр в ужасе
остановилась, готовая повернуть обратно.
Ресницы Дэнзила задрожали, дыхание стало сбивчивым, потом он застонал,
мотая головой. Клэр не могла разобрать, что он бормотал, пугано и хрипло, но
вдруг он издал вопль, от которого кровь застыла в жилах.
Она никогда раньше не слышала такого страха и боли в мужском голосе.
Подчиняясь порыву, она бросилась к кровати и начала трясти Дэнзила за плечо.
- Проснись, Дэнзил, проснись!
Дэнзил что-то нечленораздельно произнес и открыл глаза. Он изумленно
уставился на Клэр. В первое мгновенье он не узнал ее, потом, придя в себя,
неуверенно спросил:
- Что-нибудь случилось, Клэр?
- Тебе приснился кошмар, - все еще потрясенная и испуганная, ответила
она.
Его лицо стало похоже на восковую маску, а глаза потемнели.
- Как ты узнала? Что я говорил?
Клэр с удивлением отметила, что Дэнзил смущен. Его смущение никак не
вязалось с обликом демонического мужчины, каким Дэнзила представляла Клэр, и
ей инстинктивно захотелось утешить его.
- Ты ничего не говорил, ты кричал.
Клэр сочувствовала Дэнзилу: что бы он ни увидел во сне, это, наверное,
было что-то очень страшное - перед ним будто распахнулись врата ада. Вполне
понятно нежелание открывать другим причину таких снов.
Дэнзил тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Этот жест показался Клэр
очень трогательным. Сейчас сильный, уверенный в себе мужчина напоминал
маленького мальчика, который хочет спрятаться. На Клэр накатила волна
нежности, и, не осознавая, что делает, она откинула непокорную черную прядь
с его лба.
- Сейчас уже утро, - мягко прошептала она, - ты проснулся, и кошмар
позади.
- Он никогда не кончится, - мрачно ответил Дэнзил. - Таким вещам нет
конца. Они приходят во сне, когда ты не можешь от них защититься.
- Ты хочешь поговорить об этом? - осторожно спросила Клэр, пораженная,
что Дэнзил чего-то боится.
Он хрипло рассмеялся.
- Ты ждешь ужасающего рассказа о смертных грехах? Нет, в моих кошмарах
нет ничего необычного - детские страхи, от которых я должен был избавиться
много лет назад...
На секунду Клэр успокоилась, но, вспомнив, каким ужасом был наполнен его
крик, нахмурилась. Хотя Дэнзил и считал свой сон обычным, страх его был
беспредельным.
- У тебя было тяжелое детство? - Клэр будто шла по тонкому льду, когда
один неверный шаг - и вы в ледяной воде. Каждый вопрос она тщательно
обдумывала, прежде чем задать его. Она достаточно хорошо изучила Дэнзила и
понимала, что он не из тех людей, которые охотно распространяются о своей
жизни. Как и она сама. Оказывается, у них больше общего, чем она
предполагала, вдруг подумала Клэр.
После долгого молчания Дэнзил хрипло сказал:
- В моем детстве было немало плохого.
Клэр глубоко вздохнула. Она с удивлением обнаружила, что ей приятно быть
посвященной в его тайны. Так, наверное, радуется человек, который сумел
уговорить дикую птицу взять пищу с руки.
Стараясь не показывать своего интереса, она осторожно спросила:
- Ты не ладил с родителями?
Он зло рассмеялся, отнимая руки от лица. Устремил на нее жесткий взгляд
своих холодных серых глаз.
- С родителями?.. Когда мне было два года, моя мать сбежала с другим
мужчиной, а отец не имел понятия, как со мной обращаться. Он отдал меня,
несмышленого ребенка, на воспитание тетке и тоже исчез. У тетки было четверо
собственных детей-подростков - все мальчики. Сказать, что они не были рады
моему появлению в семье, - значит ничего не сказать. Они сделали все, чтобы
моя жизнь там превратилась в ад. И им это удалось.
Клэр поморщилась. Иногда дети бывают такими жестокими.
- Они дразнили и пугали тебя?
- Богатое воображение подсказывало им сотни различных способов заставить
маленького мальчика пожалеть, что он родился на свет.
Взгляд Клэр наполнился нежностью и участием.
- Но почему ты никогда не говорил об этом? Например, их матери?
Он цинично усмехнулся.
- Мои двоюродные братья были достаточно умны и, издеваясь, не оставляли
следов у меня на теле - раны не заживали в моем неокрепшем сознании. А тетя
Флора никогда не замечала того, чего не хотела замечать. Для нее я тоже был
нежеланным гостем и обузой. Муж ее умер, денег на питание и одежду едва
хватало. Она взяла меня "из жалости" и повторяла это по десять раз на день.
Она полагала, что выполнила свой долг. Тетя Флора была религиозной женщиной
и, очевидно, "выполнив свой долг", рассчитывала заполучить место в раю. Она
была скупа на проявление чувств, разве что речь шла о ее детях. Конечно, она
следила, чтобы я был сыт, одет, обут, раз в неделю, по воскресеньям, посещал
приходскую церковь, однако этим ее забота обо мне исчерпывалась. Моя тетя не
была жестокой, скорее, безразличной к чужому горю, но ее "мальчуганы", как
она их ласково называла, казались мне воплощением зла. Когда они были в
школе, я мог примириться с жизнью в тетиной семье, но выходные и праздники
превращались для меня в муку. Особенно я ненавидел Рождество, когда мои
двоюродные братья собирались дома и не выходили гулять из-за холода.
Оставаясь в четырех стенах, они спасались от скуки, устраивая мне розыгрыши.
Они придумывали все новые и новые жестокие забавы, они унижали и истязали
меня.
- Понимаю, - мягко сказала Клэр. - Я тоже не любила жестоких шуток в
детстве. Что же это были за игры?
Его лицо исказила ненависть.
- О, со стороны они выглядели вполне невинными, но, когда тебе четыре
года от роду, такие игры кажутся настоящими пытками. Когда мне было пять, в
Рождество кузены засыпали мою кровать елочными иголками и кинули меня на
постель. Мне было не очень больно, гораздо больше я страдал от унижения.
Иногда братья заталкивали меня в кладовку и запирали на долгие часы. Мое
сердце рвалось на части от страха в кромешной тьме. С тех пор я страдаю
клаустрофобией. Обычно они прятали или ломали предназначенные мне
рождественские подарки и сваливали вину на меня. Тетя Флора, сторонница
строгих наказаний, била ремнем полумертвого от страха племянника, искренне
считая, что наставляет его на путь истинный. Я помню игру, которая нравилась
им больше всего. Они называли ее "Сдобная булка": все братья держали меня
над огнем и делали вид, что сейчас зажарят живьем. Конечно, они не дали бы
мне упасть, но разве объяснишь это Маленькому ребенку, который все принимает
всерьез? Главной их целью было напугать меня до смерти, и смертельный страх
вызывало как раз то, что они еще не сделали, но сделают в следующую
минуту... Они постоянно выкручивали мне руки и дергали за волосы, для них
это было так же просто, как пнуть ногой собаку.
Слушая Дэнзила, Клэр едва сдерживала слезы. Печальный рассказ о малютке
сироте, вынужденном выносить такие мучения, вызвал в ней одновременно
страшную ярость и сострадание.
- Как долго ты терпел их издевательства?
- Мне казалось, что целую вечность, но на самом деле - пять или шесть
лет. Когда мне исполнилось восемь, братья уже окончили школу и либо
работали, либо учились в колледже. К тому времени им уже наскучило
развлекаться за мой счет.
- Теперь я понимаю, почему ты ненавидишь Рождество, - тихо произнесла
Клэр.
Дэнзил быстро посмотрел на нее.
- Я говорил тебе об этом?
Она молча кивнула.
Дэнзил криво усмехнулся.
- Для меня не было хуже времени в году, чем Рождество. Я ненавидел
