фальшивые рассуждения о всеобщей любви и праведной жизни, в которые
пускалась тетя, тогда как ее сыновья измывались надо мной у нее за спиной.
Тетя же притворялась, что ничего не замечает.
Пораженная жестокостью тетки Дэнзила, Клэр взорвалась:
- Как она могла так поступать?!
- Наверное, она просто не желала признавать, что ее дети не ангелы. Разве
не все матери свято верят, что их чадо - само совершенство? Особенно им
хочется в это верить в Рождество. Я же с детских лет ненавидел его -
церковные службы, гимны по телевизору, поздравительные открытки, мишуру и
рождественскую елку. Находя прямую связь между праздником и своими
мучениями, я считал Рождество символом лицемерия и равнодушия.
- Неудивительно... - едва слышно прошептала Клэр.
- Кажется, все семьи на свете собираются вместе на Рождество, - продолжал
Дэнзил. - По телевидению показывают старые фильмы, по радио крутят сладкие
до тошноты песни. А для меня этот праздник насквозь пропитан ложью и
притворством. Про себя я в детстве молился, чтобы он поскорее прошел.
Клэр не пыталась спорить. Сейчас было не время и не место убеждать
Дэнзила в обратном. Она лишь мягко сказала:
- Понятно, что тебя мучают кошмары. События детства оказывают более
глубокое влияние на жизнь человека, чем все последующие годы.
- Похоже... - согласился Дэнзил, вздыхая. - Глупо, верно? Прошло больше
двадцати лет с тех пор, как умерла моя тетя, и столько же времени я не видел
никого из кузенов. Я должен забыть их жестокость, но... - Он пожал плечами,
потом более спокойно продолжил: - По иронии судьбы, тетя Флора умерла под
Рождество от сердечного приступа. Никому даже в голову не приходило, что у
нее слабое сердце. Ее смерть потрясла родных. - Он запнулся. - Нет, это не
вся правда. Всей я никому не рассказывал, но, по сути, из-за меня с ней
случился приступ... Мои братья приехали к матери встречать праздник. Двое из
них уже были женаты и обзавелись детьми, другие двое приехали с подружками.
Тетя была на вершине блаженства. Она без устали повторяла, какой это
прекрасный семейный праздник - Рождество - и какие у нее чудесные сыновья...
В конце концов я не сдержался и стал кричать. Я кричал, что ее сыновья были
маленькими садистами и что я их ненавижу... ненавижу...
Он снова запнулся, тяжело дыша. Руки его дрожали. Клэр взяла его руки в
свои. Боль, написанная на его лице, казалось, передалась ей.
Дэнзил посмотрел на их соединенные руки, потом - ей в глаза.
- А ты... ты сочувствуешь мне, Клэр?
Горячая краска прилила к ее щекам. В его словах она услышала насмешку.
Клэр попыталась убрать свои руки, но он удержал их.
- Я не собираюсь смеяться над тобой. Я нередко оказывался в подобных
ситуациях, только обычно я выступал в роли внимательного слушателя, готового
помочь советом. Мне как режиссеру часто плачутся в жилетку, и это
естественно, особенно когда имеешь дело с темпераментными, эмоциональными
людьми - актерами.
- А тем более - красивыми актрисами... - не удержалась Клэр. И встретила
его веселый взгляд.
Клэр почувствовала, как на ее щеках разгорается пожар. Она готова была
откусить себе язык. Он наверняка распознал скрытую ревность в ее словах.
- Должен сказать, - чуть смущаясь, добавил он, - что для меня ново быть
рассказчиком, и я вовсе не хочу утомлять тебя перипетиями своего трудного
детства.
- Ты совсем не утомляешь меня! - поспешно заверила Клэр. Наоборот, она
стремилась лучше узнать Дэнзила.
- Мне не хочется рассказывать дальше, ведь то, что случилось потом,
выставляет меня в плохом свете. - Дэнзил нахмурился, однако, помолчав,
продолжил: - Я горел желанием уязвить тетю, причинить ей душевную боль. И
это самое непростительное в моей истории. Я обозлился, потому что тетя вся
светилась от радости за себя и за "мальчиков". Я же не забывал, как в
тетином доме обходились со мной, сиротой, которым можно пренебречь, которого
можно обидеть... Потеряв власть над собой, я раскричался. В переходном
возрасте все защищают правду... Я считал себя обязанным восстановить
справедливость и бросал обвинения в лицо тете. Конечно, она не поверила мне.
А если бы и поверила, то никогда не призналась бы в этом. Она начала ругать
меня, кричать в ответ... и вдруг, схватившись за грудь, стала хватать ртом
воздух. Пошатнулась и упала на стул. Я страшно перепугался, подбежал к ней -
спрашивал, все ли в порядке... А она ударила меня. Это движение было
последним в ее жизни. - Дэнзил снова поднял глаза на Клэр. Он был белым как
полотно. - Ударила. Последнее, что она сделала... А потом умерла, и я не
пытался ей помочь.
Клэр неудержимо захотелось обнять его, но она побоялась и лишь крепче
сжала его руки.
- Ты, наверное, был очень напуган. Ты был слишком мал и страдал из-за
своей вины... К тому же ты, вероятно, не знал, что нужно делать в таких
случаях!
- Вообще-то, я даже толком не понял, что произошло. Она громко кричала, а
в следующую секунду затихла навсегда. - Он сосредоточенно смотрел на Клэр, в
его потемневших глазах затаилась печаль. - Я не пытался помочь ей - вот что
не дает мне покоя. Я просто стоял как столб и ничего не делал. Время как
будто остановилось. А я - я онемел. Мне казалось, был какой-то особый смысл
в том, что тетка, никогда не питавшая ко мне добрых чувств, в последнюю
минуту перед смертью ударила меня.
- Ты был в шоке.
- Да, наверное. Сначала я не понимал, что происходит, потом запаниковал.
Я не бросился оказывать ей первую помощь, а вызвал "скорую". Врач сказал,
она умерла мгновенно, но я никогда не был до конца уверен в том, что он не
ошибся.
- Ты был ребенком, Дэнзил! Ясно, что ты испугался.
- Не знаю... Может, если бы я сделал чтонибудь... искусственное дыхание,
массаж сердца... Если бы у меня получилось, она бы выжила.
Клэр едва сдерживала подступившие к горлу рыдания. Его глаза были как два
глубоких колодца, до краев наполненные болью.
- И ты не можешь избавиться от чувства вины...
Он криво улыбнулся.
- Я старался забыть о ней, но ты права, меня не покидало чувство вины. В
конце концов, она взяла меня в дом, хотя не была обязана заботиться о
сироте, и потом, не она - ее сыновья мучили меня. Сейчас они, наверное,
почтенные, уважаемые люди. Мне не повезло, что я узнал своих двоюродных
братьев, когда они были в переходном возрасте. Подростки обычно забавляются,
муча других. А тетю нельзя осуждать за то, что у нее не осталось для меня ни
капельки любви, после того как она отдала ее всю четверым детям.
Они немного помолчали.
- Что случилось с тобой после ее смерти? - наконец спросила Клэр.
- К тому времени мой отец уже два года как был мертв. Он служил на
большом пассажирском судне и утонул в море. По официальной версии, это был
несчастный случай, но я думаю, бедняга спрыгнул за борт: он беспробудно пил.
- А твоя мать?
- Бог знает, где она. Возможно, тоже умерла. Она исчезла, когда мне было
два года, и с тех пор о ней никто ничего не слышал. А мои братья,
унаследовавшие дом после тети Флоры, продали его и поделили вырученную
сумму, так что я снова стал бездомным.
Клэр в ужасе содрогнулась. Теперь она многое поняла в нем. События
детства объясняли его таинственную остраненность, склонность к одиночеству.
Он жил вдали от людского тепла, и поэтому у Клэр часто возникало ощущение,
будто он из темноты заглядывает в чужие освещенные окна. По сути, Дэнзил
оказался выброшенным за борт нормальной человеческой жизни.
- А что было дальше? - мягко спросила она.
- Дальше мне впервые улыбнулась удача. - Дэнзил слегка оживился. - Между
прочим, у меня есть своя теория, что касается жизни, вселенной... всех вещей
на свете. Я верю, что воздается за плохое и за хорошее. Если сейчас ты
неудачник, то рано или поздно фортуна повернется к тебе. Рок, провидение,
Божья воля - называй это как хочешь, однако последние станут первыми... Моя
жизнь началась тяжело, но, когда умерла тетка, меня взяла к себе школьная
учительница, и я жил у нее до восемнадцати лет. Ее дом совсем не походил на
теткин - у старой женщины тоже были дети, они выросли, разъехались кто куда,
и миссис Даррелл с мужем хотели, чтобы дом не оставался без молодежи.
Лицо Дэнзила прояснилось, смягчилось. Клэр поразила происшедшая с ним
перемена.
- Наверное, они были замечательными людьми.
- Да, - твердо ответил Дэнзил. - Они молоды душой. И сейчас. А ведь обоим
супругам уже где-то под семьдесят. Когда я переехал к Дарреллам, моя жизнь
круто изменилась. Благодаря им я поступил в колледж на актерский факультет,
начал карьеру. Я до сих пор навещаю моих благодетелей и постоянно
поддерживаю с ними связь.
- А твои братья?
Его лицо вновь омрачилось. Он жестко сказал:
- Я больше их не видел. - Он замолчал, потом процедил сквозь зубы: - Я
стараюсь не думать о них. Меня уже не так часто мучат кошмары, но, если я
устал или меня что-то тревожит, они возвращаются снова.
К ее горлу вдруг подступила дурнота.
- О... - Только теперь она поняла, какую ошибку совершила. - Ты... тебе
опять приснился кошмар, потому что я надела на тебя цепь?
Дэнзил пожал плечами и не ответил, напустив на себя безразличный вид, но
Клэр уже знала, кто был причиной возвращения его страшных снов.
- Прости меня... Я так раскаиваюсь... Если бы я знала, я бы никогда... -
Она запнулась. - Господи, почему ты не сказал мне о своей клаустрофобии?
Должно быть, ты пережил ужасную ночь... - Голос Клэр сорвался, ее душили
рыдания.
Он невесело засмеялся.
- А ты поверила бы мне?
Клэр вздохнула.
- Наверное, нет. - Дрожащими руками она вытащила из кармана ключ. -
Садись, я открою замок.
Он сел, и черная шелковая пижама от резкого движения распахнулась на
груди. Клэр была так расстроена и потрясена, что не сразу смогла открыть
замок, но в конце концов он поддался. Клэр стащила ремень и гремящую цепь на
пол. Дэнзил был свободен.
Он потянулся, чтобы размять мышцы.
- Все-таки это случилось. Было чертовски неудобно лежать здесь как тюк.
- Прости меня, Дэнзил. Я не хотела причинить тебе боль. Я только
пыталась...
- Спасти свою сестру от меня, я знаю, - закончил он. - Полагаю, Люси уже
в дороге? Во сколько у нее самолет?
Клэр искоса взглянула на него. Может, она и чувствовала себя виноватой в
его кошмарах, но не доверяла ему до конца. Она бы не удивилась, если бы
Дэнзил захотел взять реванш за нанесенное оскорбление. Клэр была вся как на
иголках, она была готова в любой момент удрать, но пока Дэнзил, по всей
вероятности, не собирался идти в наступление.
- Знаешь, я сделала все правильно. Люси действительно любит Майка и будет
с ним счастлива.
- Не оправдывайся передо мной. Ты ею играешь, словно марионеткой.
Клэр не понравился тон Дэнзила. Опять он за свое!
- Перестань! Ну признай же, что у сестры не было шанса стать кинозвездой.
Дэнзил пожал плечами и вновь устремил на Клэр ироничный взгляд.
- Не было. Она красива и неплохо смотрелась бы на экране, но я понаблюдал
за ней во время подготовки к маскараду и готов поспорить, что из малышки не
вышла бы актриса. Когда Люси пыталась показать ученикам, как играть ту или
иную роль в постановке, она двигалась будто деревянная кукла.
- Вот именно. Я видела ее в школьных спектаклях. Обворожительная
внешность, отменная дикция. Но... честно говоря, она не захватывала.
- Ей недостает воображения, чтобы играть. Или - неуверенности в себе,
сомнений. Она слишком довольна собой, и поэтому ей не хочется стать кем-то
еще, а хорошей актрисе это желание необходимо, иначе все ее роли будут
