Клайв Стейплз Льюис.
Просто христианство
ПРЕДИСЛОВИЕ
То, о чем говорится в этой книге, послужило материалом для серии
радиопередач, а впоследствии было опубликовано в трех отдельных частях под
названием "Радиобеседы" (1942), "Христианское поведение" (1943) и "За
пределами личности" (1944). В печатном варианте я сделал несколько
дополнений к тому, что сказал в микрофон, но в остальном оставил текст без
особых изменений. Беседа по радио не должна, по-моему, звучать как
литературный очерк, прочитанный вслух, она должна быть именно беседой,
исполненной искренности. Поэтому в моих беседах я использовал все сокращения
и разговорные выражения, какие обычно употребляю в беседе. В печатном
варианте я воспроизвел эти сокращения и разговорные обороты. И все те места,
где в беседе по радио я подчеркивал значимость того или иного слова тоном
голоса, в печатном варианте я выделил курсивом. Сейчас я склонен считать,
что это было с моей стороны ошибкой -- нежелательным гибридом искусства
устной речи с искусством письма. Рассказчик должен использовать оттенки
своего голоса для подчеркивания и выделения определенных мест, потому, что
сам жанр беседы этого требует, но писатель не должен использовать курсив в
тех же целях. Он располагает другими, своими собственными средствами и
должен пользоваться этими средствами, для того чтобы выделить ключевые
слова.
В этом издании я устранил сокращения и заменил все курсивы, переработав
те предложения, в которых эти курсивы встречались, не повредив, надеюсь,
тому "знакомому" и простому тону, который был свойствен радиобеседам.
Кое-где я внес добавления или вычеркнул отдельные места; при этом я исходил
из того, что первоначальный вариант, как я выяснил, был превратно понят
другими, да и сам я, по-моему, стал лучше понимать предмет беседы теперь,
чем понимал десять лет назад.
Хочу предупредить читателей, что я не предлагаю никакой помощи тем, кто
колеблется между двумя христианскими "деноминациями". Вы не получите от меня
совета, кем вы должны стать: приверженцем ли англиканской церкви или
методистской, членом пресвитерианской или римской католической церкви. Этот
вопрос я опустил умышленно (даже приведенный выше список я дал просто в
алфавитном порядке). Я не делаю тайны из моей собственной позиции. Я
совершенно обычный рядовой член церкви Англии, не слишком "высокий", не
слишком "низкий", и вообще не слишком что бы то ни было. Но в этой книге я
не делаю попытки переманить кого-либо на мою позицию.
С того самого момента, как я стал христианином, я всегда считал, что
лучшая и, возможно, единственная услуга, какую я мог бы оказать моим
неверующим ближним,-- это объяснить и защитить веру, которая была общей и
единой почти для всех христиан на протяжении всех времен. У меня достаточно
причин для такой точки зрения.
Прежде всего, вопросы, которые разделяют христиан (на различные
деноминации), часто касаются отдельных проблем высокой теологии или даже
истории церкви, и эти вопросы следует оставить на рассмотрение специалистов,
профессионалов. Я бы захлебнулся в таких глубинах и скорее сам нуждался бы в
помощи, чем был бы способен оказать ее другим.
Во-вторых, я думаю, мы должны признать, что дискуссии по этим спорным
вопросам едва ли способны привлечь в христианскую семью человека со стороны.
Обсуждая их письменно и устно, мы скорее отпугиваем его от христианского
сообщества, чем привлекаем к себе. Наши расхождения во взглядах следует
обсуждать лишь в присутствии тех, кто уже пришел к вере в то, что есть один
Бог и что Иисус Христос -- Его единственный Сын.
Наконец, у меня создалось впечатление, что гораздо больше талантливых
авторов было вовлечено в обсуждение этих спорных вопросов, чем в защиту
сущности христианства, или "просто" христианства, как его называет Бакстер.
Та область, в которой, как я считал, я мог бы послужить с наибольшим
успехом, более всего в подобной службе и нуждалась. Естественно, именно туда
я и направился.
Насколько я помню, лишь к этому и сводились мои мотивы и побуждения, и
я был бы очень рад, если бы люди не делали далеко идущих выводов из моего
молчания по некоторым спорным вопросам.
К примеру, такое молчание вовсе не обязательно означает, что я занимаю
выжидательную позицию. Хотя иногда это действительно так. У христиан порой
возникают вопросы, ответов на которые, я думаю, у нас нет. Встречаются и
такие, на которые я, скорее всего, никогда не получу ответа: даже если я
задам их в лучшем мире, то. возможно (насколько я знаю), получу такой ответ,
какой уже получил однажды другой, гораздо более великий вопрошатель: "Что
тебе до этого? Следуй за Мной!" Однако существуют и другие вопросы, по
которым я занимаю совершенно определенную позицию, но и по этим вопросам я
храню молчание. Потому что я пишу не с целью изложить нечто, что я мог бы
назвать "моей религией", а для того, чтобы разъяснить сущность христианства,
которое есть то, что оно есть, пребывало таким задолго до моего рождения и
не зависит от того, нравится оно мне или нет.
Некоторые люди делают необоснованные заключения из того факта, что я
говорю о Благословенной Деве Марии только то, что связано с Непорочным
зачатием и рождением Христа. Но причина этого очевидна. Пели бы я сказал
немного больше, это сразу завело бы меня в сферу крайне спорных точек
зрения. Между тем ни один другой спорный вопрос, в христианстве не нуждается
в таком деликатном подходе, как этот. Римская католическая церковь защищает
свои представления по этому вопросу не только с обычным пылом, свойственным
всем искренним религиозным верованиям, но (вполне естественно) тем более
горячо, что в этом проявляется рыцарская чувствительность, с какой защищает
человек честь своей матери или возлюбленной от грозящей ей опасности. Очень
трудно разойтись с ними в этих взглядах ровно настолько, чтобы не показаться
им невеждой, а то и еретиком. И наоборот, противоположные верования
протестантов по этому вопросу вызываются чувствами, которые уходят своими
корнями к самим основам монотеизма. Радикальным протестантам кажется, что
под угрозу ставится само различие между Творцом и творением (каким бы святым
оно ни было); что вновь, таким образом, возрождается многобожие. Однако
очень трудно и с ними разойтись во мнениях ровно настолько, чтобы не
оказаться в их глазах чем-то похуже еретика, а именно язычником. Если
существует такая тема, которая способна погубить книгу о сущности
христианства, если какая-то тема может вылиться в абсолютно бесполезное
чтение для тех, кто еще не поверил в то, что Сын Девы есть Бог, то это
именно данная тема.
Возникает странная ситуация: из моего молчания по этим вопросам вы даже
не можете сделать заключения, считаю я их важными или нет. Дело в том, что
самый вопрос об их значимости тоже относится к спорным. Один из пунктов, по
которому христиане расходятся во мнениях, это -- важны ли их разногласия.
Когда два христианина из различных деноминаций начинают спорить, вскоре, как
правило, один из них спрашивает, а так ли уж важен данный вопрос; на что
другой отвечает: "Важен ли? Ну конечно, он имеет самое существенное
значение!"
Все это было сказано только для того, чтобы объяснить, какого рода
книгу я попытался написать, а вовсе не для того, чтобы скрыть свои верования
или уйти от ответственности за них. Как я уже говорил, я нс держу их в
секрете. Выражаясь словами дядюшки Тоби: "Они записаны в молитвеннике".
Опасность заключалась в том, что под видом христианства как такового я
мог изложить нечто присущее лишь англиканской церкви или (что еще хуже) мне
самому. Чтобы избежать этого, я послал первоначальный вариант того, что
стало здесь книгой второй, четырем различным священнослужителям
(англиканской церкви, методистской, пресвитерианской и римской
католической), прося их критических отзывов. Методист решил, что я
недостаточно сказал о вере, а католик -- что я зашел слишком далеко в
вопросе о сравнительной маловажности теорий, объясняющих искупления. В
остальном мы пятеро согласились друг с другом. Другие книги я не стал
подвергать подобной проверке, потому что, если бы они и вызвали расхождения
во мнениях среди христиан, это были бы расхождения между отдельными
индивидуумами и школами, а не между различными деноминациями.
Насколько я могу судить по этим критическим обзорам или по
многочисленным письмам, полученным мною, эта книга, какой бы она ни была
ошибочной в других отношениях, преуспела, по крайней мере, в одном -- дать
представление о христианстве общепринятом. Таким образом, эта книга,
возможно, окажет определенную помощь в преодолении той точки зрения, что,
если мы опустим все спорные вопросы, то нам останется лишь неопределенная и
бескровная Святая Христианская Вера. На деле Святая Христианская Вера
оказывается не только чем-то положительным, но и категорическим, отделенным
от всех нехристианских вероисповеданий пропастью, которая не идет ни в какое
сравнение даже с самыми серьезными случаями разделения внутри христианства.
Если я не помог делу воссоединения прямо, то, надеюсь, ясно показал, почему
мы должны объединиться. Правда, я нечасто встречался с проявлениями
легендарной теологической нетерпимости со стороны убежденных членов общин,
расходящихся во мнениях с моей собственной. Враждебность исходит в основном
от людей, принадлежащих к промежуточным группам, в пределах как англиканской
церкви, так и других деноминаций, то есть от таких, которые не очень-то
считаются с мнением какой бы то ни было общины. И такое положение вещей я
нашел утешительным. Потому что именно центры каждой общины, где
сосредоточены истинные дети ее, по-настоящему близки друг другу -- по духу,
если не по доктрине. И это свидетельствует, что в центре каждой общины стоит
что-то или Кто-то, Кто, вопреки всем расхождениям во мнениях, всем различиям
в темпераменте, всем воспоминаниям о взаимных преследованиях, говорит одним
и тем же голосом.
Это все, что касается моих умолчаний по поводу доктрины. В книге
третьей, в которой речь идет о вопросах морали, я также обошел молчанием
некоторые моменты, но по иным причинам. Еще с той поры, когда я служил
рядовым во время первой мировой войны, я проникся антипатией к людям,
которые, сидя в безопасности штабов, издавали призывы и наставления для тех,
кто находился на линии фронта. В результате я не склонен много говорить об
искушениях, с которыми мне самому не приходилось сталкиваться. Я полагаю,
что нет такого человека, который был бы искушаем всеми грехами. Уж так
случилось, что тот импульс, который делает из людей игроков, не был заложен
в меня при моем сотворении; и, вне сомнений, я расплачиваюсь за это
отсутствием во мне и других, полезных импульсов, которые, будучи
преувеличены или искажены, толкают человека на путь азартной игры. Поэтому я
не чувствую себя достаточно сведущим, чтобы давать советы относительно того,
какая азартная игра позволительна, а какая--нет: если и вообще существуют
позволительные азартные игры, то мне об этом просто неизвестно. Я также
обошел молчанием вопрос о противозачаточных средствах. Я не женщина, я даже
не женатый человек и не священник. Поэтому я не считаю себя вправе занимать
решительную позицию в вопросе, связанном с болью, опасностью и издержками,
от которых я сам избавлен; кроме того, я не занимаю пасторской должности,
которая обязывала бы меня к этому.
