Дышу на дверь - алмазы тускнеют, меркнут, превращаясь в льдинки,
стекая каплями воды. Поплачь за меня, глубина. Мне не о чем плакать.
Вхожу - и сразу же вижу, что в квартире ничего не изменилось. Здесь
программа Дибенко власти не имела.
Неудачник и Вика стоят у окна, глядя на улицу.
Подхожу - Вика молча берет меня за руку, и мы смотрим на Диптаун
втроем.
Улица забита народом. Густая, слитая толпа. Чуть дальше по сторонам
замерли машины "Дип-проводника", а люди все подходят и подходят, чтобы
замереть, глядя на дом.
И лишь под самым окном люди расступаются. Там круг пустоты,
окружающий Человека Без Лица. Он тоже смотрит вверх, словно в силах
увидеть нас. Мне даже хочется верить, что он видит.
- Он вовсе не злой, - говорю я Неудачнику. - Он просто нетерпеливый.
- Я никого не обвиняю, - соглашается Неудачник.
- Тогда уходи, - прошу я. - Самое время.
110
Он очень долго смотрит на меня, тот, кто пришел в глубину в обличии
Неудачника. Словно хочет рассмотреть мое настоящее лицо, понять, что я
чувствую сейчас.
- Ты обижен? - спрашивает он наконец.
- Нет. Расстроен, но это совсем другое.
- Я боялся, что ты обидишься. Ведь я разбил твою мечту.
- Какую?
- Ты мечтал, что виртуальность изменит мир. Сделает его чище. Даст
людям доброту и силу. Терпел то, что возмущало тебя, улыбался тому, что
раздражало...
Неудачник протягивает руку, кладет на наши с Викой сцепленные ладони.
- Ты верил в миг... один-единственный миг, искупающий все грехи и
ошибки. Я убил эту веру.
Мне даже смешно слушать его слова. Неужели он и впрямь так считает?
Неужели я так думал?
- Не в глубине дело, Неудачник, - говорю я. - Не в этой глубине.
Он кивает.
- Помнишь зеркальный лабиринт, Леонид?
Конечно помню...
- Глубина дала вам миллионы зеркал, дайвер. Волшебных зеркал. Можно
увидеть себя. Можно глянуть на мир - на любой его уголок. Можно нарисовать
свой мир - и он оживет, отразившись в зеркале. Это чудесный подарок. Но
зеркала слишком послушны, дайвер. Послушны и лживы. Надетая маска
становится лицом. Порок превращается в изысканность, снобизм - в
элитарность, злоба - в откровенность. Путешествие в мир зеркал - не
простая прогулка. Очень легко заблудиться.
- Я знаю...
- А я и говорю с тобой лишь потому, что ты знаешь. Я тоже хотел бы
стать твоим другом, Леонид.
Он грустно улыбается, прежде чем добавить:
- Но это была бы очень странная дружба...
- Чужой и русский - братья навек? - интересуется Вика.
Значит, Неудачник не убедил ее. Ни в чем. Для нее он - человек,
хитрый хакер, морочащий всем голову...
Мне невесело. Но я говорю:
- Я не спрашиваю, кто ты. Веришь, нет, но мне это - все равно...
Пришелец со звезд, или из другого измерения, машинный разум... Но ты все
равно знаешь больше, чем мы. Скажи, что будет?
- Смотря в какое зеркало смотреть, дайвер.
- Тогда я буду выбирать, Неудачник. Очень придирчиво. А теперь -
уходи.
Он отводит руку от наших ладоней.
Секунду ничего не происходит. Потом стена за его спиной начинает
гнуться, скручиваться в воронку.
Неудачник делает шаг назад. В сияющий туннель, уходящий в
непознанное. К голубому солнцу, под которым вьются оранжевые ленты. В свой
мир.
Его тело дрожит, расплываясь. Каскады разноцветных искр срываются с
кожи. На мгновение мне кажется, что я вижу - вижу того, кто приходил в наш
мир.
Но скорее, мне просто хочется дать чуду имя.
- Помни о нас... - говорю я вслед уплывающим бликам света. - Помни
такими, какие мы есть...
Дом начинает подрагивать. Стены становятся прозрачными, потом -
бледно-зелеными, потом - кирпичными, потом - бумажными. Потолок уползает
вверх и выгибается куполом. Пол превращается в зеркало, свет в окне
проходит все части спектра и выжигает на бумажной стене наши силуэты.
Квартира превращается в огромный зал, словно все направления
растянули на порядок.
Туннель медленно сужается, но еще можно успеть. Прыгнуть вслед
Неудачнику - и увидеть, откуда он пришел. Сорвать с чуда маску.
- Леня, что это?! - кричит Вика.
- Информация, - отвечаю я. По квартире начинает гулять ветер, на
подоконнике зацветает горшок с комнатным гранатом, стопка компакт-дисков
на полке принимается наигрывать все песни одновременно. - Он качает
информацию! Уносит все то, что узнал!
Сквозь нас несутся полупрозрачные тени. Пробегает Алекс с винтовкой
наперевес, проносится, перебирая лапами, монстр-паук, уходит в туннель та
придуманная семья, что мы спасли в "Лабиринте". Вращаясь как пропеллер,
пролетает исполинское дерево, семенит хоббит с испуганной мордочкой,
огромными прыжками шествует летающий охранник Человека Без Лица с
огнедышащим ракетным ранцем за спиной.
Потом проходим мы с Викой. Взявшись за руки.
- Помни нас... - повторяю я. - Помни...
Туннель начинает сужаться, словно диафрагма фотоаппарата. В последний
момент в него протискиваются, хлопая крылышками, летающие тапочки
Компьютерного Мага.
И комната становится прежней.
- Я все равно не верю, что он - чужой, - говорит Вика. Неуверенно, но
упрямо. - Если он хороший хакер, то мог все это...
Она замолкает, когда я обнимаю ее за плечи.
- Не надо, Вика, - прошу я. - Он ведь ушел. Навсегда. Теперь не
обязательно спорить. Теперь можно и верить.
На улице шум, на улице - обмен мнениями. Видели они хоть что-то из
того, что открылось нам? Все равно. Глубина породила новую легенду.
- Он ушел, но мы остались, - говорит Вика. - И за тобой - охота.
Киваю, осторожно размыкая наши объятия. Подхожу к окну, смотрю вниз.
Человек Без Лица по-прежнему неподвижен.
- Дайвер Леонид тоже должен уйти, - соглашаюсь я.
- Ты будешь грустить по своему дому? - спрашивает Вика. Как здорово,
когда не нужно ничего объяснять.
- Чуть-чуть. Как по трехколесному велосипеду.
Я возвращаюсь к ней, обнимаю. Ее губы находят мои.
И это - то, что уже никогда не уйдет.
Глубина... - молча зову я.
Дом снова вздрагивает, когда в далеком Минске прокатный сервер
получает команду. Магнитная головка скользит по диску - стирая.
Оборот - исчезает первый этаж со скандальным пенсионером. Оборот -
шестой этаж с тихим графоманом, оборот - десятый этаж с коллекционером
виниловых пластинок.
Оживает мой компьютер, и меркнут стены квартиры. Я не смотрю на стол,
но знаю, что на дисплее нарисованная Вика улыбается мне - в последний раз.
Программы не грустят, когда их стирают. Грустят люди, но у меня нет
другого выхода. Если заблудишься в зеркальном лабиринте - бей зеркала.
Выходи на свет...
Толпа разражается криками, когда мой дом тает в воздухе. Бедолаге
Джордану еще придется доказывать, что это не его работа.
Мы плывем над Диптауном, обнявшись и глядя друг другу в глаза.
- Здорово... - шепчет Вика.
- Я и сам не знаю, как это делаю...
- Не знаешь, как целуешься? - удивленно спрашивает она.
...Нет, никогда я женскую логику не пойму.
Возле супермаркета, на стыке украинского и прибалтийского кварталов,
я нахожу тихий закоулок: между телефонными будками и фонтаном. Оттуда мы и
выходим. Правда, не сразу.
- Ты стираешь свои следы? - интересуется Вика.
Молча киваю.
- Надеешься, что тебя не найдут?
- Попробую. Может быть, они смогут вычислить город... но и то вряд
ли. Лучше, чтобы не узнали даже этого.
- А мне ты можешь довериться?
- Санкт-Петербург, - говорю я. Очень хочется услышать в ответ, что мы
земляки. Но Вика морщится.
- Питер... Леня, подожди меня здесь, ладно?
Я жду. Она убегает в супермаркет, а я еще раз тянусь к минскому
серверу, проверяю, не осталось ли хоть какого-то следа. Потом прохожусь по
всем запасным адресам, даже по тем, которые никогда не использовал - и бью
их, безжалостно выскребая информацию отовсюду. Со стриммеров и
магнитооптики, накопителей Бернулли и оптических дисков. Самым последним я
чищу винчестер своего интернетовского провайдера. Все. Теперь - я никогда
не входил в глубину.
Вика возвращается.
- Представляешь, в очередь попала, - смеется она.
- Срочные покупки?
- Одна покупка.
Она взмахивает перед моим лицом предусмотрительно сложенным
авиабилетом. Я вижу лишь, куда она собралась.
- Утром свободен?
- Ты ведь летать боишься.
- Что поделаешь, ехать долго... Ты встретишь меня?
- Какой рейс?
- В десять утра жди у справочного.
Маленькие игры в самостоятельность... я могу сейчас дотянуться до
авиакассы в супермаркете, и узнать, кто и откуда брал билет в Питер.
Но я, конечно, этого не сделаю.
- Как я тебя узнаю?
Вика дергает плечиками.
- Посмотрим. А как я узнаю тебя?
- У меня в зубах будет красная роза, - мрачно сообщаю я.
Я прекрасно понимаю Вику. Одно дело - полюбить друг друга в
виртуальном мире. Другое - встретиться наяву. Страшно говорить о себе.
Не знаю, хватило бы у меня смелости первому предложить встречу.
- Тогда в десять у справочного, - решает Вика. - Попытаемся не
обознаться?
- Попробуем.
- Я пойду? - полуспрашивает, полусообщает она. - Надо собраться...
- У нас уже холодно, - предупреждаю я.
- И у нас тоже...
Вика делается полупрозрачной, и рассыпается ворохом искр. Красивый у
нее выход из глубины.
И мне пора.
Подмигиваю прохожему, который приостановился, наблюдая за Викиным
уходом. И исчезаю из виртуальности.
На экранчиках была темнота. Полная.
Я снял шлем.
На дисплее мерцал золотистый фон "Виндоус-Хоум". Вики больше нет.
Хватить любить нарисованных людей.
Выходить из Интернета будем вручную...
Я раскрыл окошко терминала и непонимающе уставился на мигающую
строчку.
No dial tone!
Надо вовремя платить по телефонным счетам.
Я все таки взял трубку и вслушался в тишину. Потом проверил логи -
телефон мне отключили три часа назад. Под самый конец рабочего дня, как
это водится у работников АТС.
Виртуальный секретарь Фридриха Урмана, а ты ведь был прав... Возможно
входить в глубину без всяких технических приспособлений.
Я стянул комбинезон и поплелся к кровати.
111
Меня разбудил телевизор. Я лежал, кутаясь в одеяло - отопление еще не
включали, и было холодно, слушал болтовню дикторов. Политика, экономика,
курсы валют... Интересно, попадет ли вчерашний переполох в виртуальности в
выпуски новостей? Может, и попадет. Где-нибудь между известием о приезде
популярного певца и спортивными новостями. Среди прочих курьезов.
Телевидение любит делать репортажи из Диптауна. Обывателю смешно смотреть
на мультяшные пейзажи и нарисованных людей. Хорошо, наверное, что над нами
смеются. Лишь бы не боялись... не завидовали... не ненавидели...
Я вскинул голову, с испугом посмотрев на часы. Они стояли, видимо,
еще с вечера. Обычное дело, всегда забываю заводить. Нашарил валяющийся на
полу у кровати пульт, вывел время на телевизионный экран.
Семь. Нормально, успею.
Во всем теле была разбитость, и в голове тяжесть, как всегда после
серии долгих и частых погружений. Человек не очень-то приспособлен к
виртуальному миру. Может быть пройдет год-другой, и для всех граждан
Диптауна придет час расплаты. Какие-нибудь параличи, слепота, инфаркты.
Тогда имя Дибенко смешают с грязью, компании, сделавшие ставку на
виртуальность, разорятся, а серьезные ученые сообщат, что давным-давно все
