вам отнесутся... там?
- Инсинуации, - косясь на корреспондентов, сказал Амвросий
Амбруазович. - Выбегалло чист перед законом!
- Работа вам предстоит трудная, но интересная, - никак не реагируя на
Выбегалло, говорил Невструев. - Вы согласны, не так ли?
Амвросий Амбруазович помолчал секунду. Похоже, он взвешивал все плюсы
и минусы. По лицам ребят я видел, что они волнуются. Но я был спокоен.
Они просто наблюдали за моим путешествием.
А я - был там.
Выбегалло, конечно, не прочь урвать "чего-нибудь этакого" из мира за
пределом времен. Но бывать там регулярно...
Он был, конечно, дурак, но дурак осторожный и трусливый.
- Своевременно заостренный вопрос! - сказал Выбегалло. - Очень
правильная постановка проблемы! Что нам эти вещи... сомнительного
производства? Что, я спрашиваю, товарищи? Что лучше - несуществующая
культура придуманного мира, или наши дорогие сотрудники?
- Как ни странно, даже вы - лучше, - сказал Жиан Жиакомо. - Никогда
не подозревал себя в возможности такого признания... но, сеньоры...
честность побуждает признаться.
А Выбегалло несло...
- Надо еще разобраться со многими вопросами! - размахивая руками
перед шарахающимся Питомником, говорил он. - Кто создал этот... с
позволения сказать - времяход? Кто напридумывал эти неаппетитные миры, а?
Имя, товарищи, имя!
Все уже постепенно расходились. Киврин и Хунта дискутировали вопрос,
что лучше - отправить все привезенные предметы назад, в будущее, или сдать
на хранение в Изнакурнож. Янус Полуэктович что-то дружелюбно говорил
Седловому, и тот растерянно кивал головой... Корнеев грубо пихал меня под
ребра и усмехался. Ойра-Ойра, поглядывая на чемоданчик с ЭВМ, спросил:
- Скоро у нас такие появятся, Сашка? Что-то я невнимательно за
спидометром следил...
- Лет тридцать, - сказал я. - Впрочем, не знаю. Это там - тридцать
лет. А как у нас... не знаю.
- Пойдем, перекурим, - предложил мне Амперян. И таинственно похлопал
себя по оттопыренному карману пиджака. Я вспомнил, что к Эдику на днях
приезжал в гости отец из Дилижана, и кивнул:
- Сейчас, Эдик. Минутку.
Из кабинета уже почти все вышли, когда я подумал - а зачем,
собственно? Неужели мне хочется знать ответ?
И я тоже двинулся к выходу, когда Янус Полуэктович негромко сказал:
- А вас, Привалов, попрошу остаться.
И почему-то усмехнулся...
Мы с директором остались вдвоем, и Невструев, прохаживаясь у стенда с
машиной времени, сказал:
- Все-таки, Саша, вы по-прежнему думаете, что одним правильно
поставленным вопросом можно разрешить все проблемы... Ну, спрашивайте.
Я колебался. Мне и впрямь хотелось знать, почему тот мир в конце
времен был так реален. И возможно ли было его придумать... в человеческих
ли это силах? Но я справился с искушением и покачал головой:
- Янус Полуэктович, можно, я лучше другое спрошу? Мы с Корнеевым...
правильно соединили?
- Колесо Фортуны? - Невструев покачал головой. - Нет, конечно. Ни
одна попытка остановить Колесо Фортуны не заканчивалась удачей. Равно как
попытки разогнать его... или остановить. И попытка вернуть его в прежнее
состояние - тоже лишь благая мечта, которую уже не осуществить.
Мы оба молчали. Я ждал, пока Невструев закончит, а он смотрел куда-то
далеко-далеко... в будущее. Янус вздохнул и продолжил:
- Но самое удивительное, что ничего страшного в этом нет, Привалов.
Поверьте.
- Я хочу вам верить, - признался я. - Можно идти? У меня работы
еще... невпроворот.
- Идите, Саша. Работа... да и Амперян с Корнеевым вас ждут.
У самых дверей, когда я посторонился, пропуская грузчиков-домовых,
среди которых мелькнула добродушная физиономия Кеши, я не утерпел и снова
повернулся к Невструеву.
- Янус Полуэктович, а почему вы вчера мне говорили, что неделя будет
тяжелая?
- Говорил? Вчера? - Невструев приподнял брови и улыбнулся. -
Запамятовал, признаться... Ну, так неделя ведь только начинается, Саша.
- Да? - растерянно спросил я.
- Конечно, - с иронией ответил Невструев. - Вы это скоро поймете.
Позже я действительно это понял.
Но это, конечно, уже совсем-совсем другая история.
