лень...
- Ты что, серьезно?
- Вполне. Вот давай теперь и прикинем, кто же ты такой. Пилот из
легенды. Человек, ухитрившийся в течение четырех месяцев выжить на планете
металла. Человек, разгадавший тайну микрокомплексов...
- Разгадавший... - Влад горько улыбнулся.
- Во всяком случае, по многим пунктам твое первенство неоспоримо, -
нимало не смутившись, ответил Дик. - Изучивший язык! Изучивший обычаи
кочевников! Кочевников с планеты металла, на которых сейчас вся Земля
помешана!.. О них фильмы снимают, Влад!
"Бог из машины" закатил победную паузу, но, видя, что Влад
по-прежнему сидит, опустив голову, передохнул и продолжил:
- Ты хочешь поселиться здесь? Великолепно! Что называется, точка ко
всей истории! Человек, пожертвовавший всем, ради любви... - Дик плавно
повел ладонью в сторону Чаги, - к прекрасной туземке. Бьюсь об заклад,
тебе предложат сыграть в кино самого себя... Но все это при одном условии.
Ты сейчас летишь со мной и столбишь участок: надиктовываешь, разъясняешь,
работаешь зубами и ногтями...
- А сколько это продлится? - спросил Влад, не поднимая головы.
- Сколько надо! - жестко ответил Дик. - В конце концов, она твоя жена
и должна понимать...
Влад молчал. Вокруг песчаной проплешины шуршала, качалась трава,
потрескивал костер, где-то рядом фыркали и переступали стреноженные звери.
- Чага...
Она обернулась.
- Чага... - повторил Влад и беспомощно умолк.
- Я знаю, - тихо сказала она и подняла на него прозрачно-серые все
понимающие глаза. - Надо.
36
Через плечо Дика Влад видел тлеющие в верхнем углу приборной доски
две аккуратные изумрудные буковки - ОК. "Пташка" была готова к старту.
- Что она? - сдавленно спросил Влад.
Дик повернул голову. В профиль он напоминал кого-то из старых
американских актеров. Голливуд...
- Все в порядке, - сообщил он. - Стоит. Смотрит.
- Слушай... Открой колпак! - внезапно попросил Влад.
- В чем дело?
- Я должен объяснить ей все еще раз!
Дик неторопливо отстегнул ремни и обернулся.
- Старина! - с некоторым удивлением сказал он. - Ты толковал с ней
полчаса, разве не так?
- Мне не нравится, что она такая спокойная, - глухо ответил Влад. -
Открой!
- Послушай, - сказал Дик, - если ты сейчас попытаешься вскочить на
своего дромадера и...
- Не говори глупостей! - оборвал Влад. - Ты же знаешь, что я этого не
сделаю! Но если с ней что-нибудь случится, меня будет мучить совесть -
неужели не ясно?
- Пресловутая славянская сентиментальность... - проворчал Дик, но
колпак все же открыл. - Имей в виду, до прохождения станции осталось не
так уж и много, а мне еще снова проводить контроль... Даю тебе на все
десять минут. А лучше пять.
...Чага видела, как поднялся выпуклый прозрачный панцирь и на крыло
стальной птицы выбрался Влад. Спрыгнул в пепелище и торопливо направился к
ней. Решил остаться?.. Сердце остановилось на мгновение...
- Чага, - умоляюще глядя, проговорил Влад. - Я должен лететь,
понимаешь?
Она долго молчала. Потом сказала безразлично:
- Да.
- Но я вернусь, Чага! Я сделаю все, чтобы вернуться! Ты не
откочевывай отсюда, ладно?
- Я не буду отсюда откочевывать, - сказала она.
Лицо ее оставалось неподвижным. Шевелились одни лишь губы.
- Господи, Чага!.. - Влад чуть не плакал. - Ну что же ты вся такая...
как из дерева!
На секунду прозрачно-серые глаза стали враждебными.
- А ты как из металла!
"Злится, - с облегчением подумал Влад. - Значит, все в порядке".
- Чага, не злись... - улыбнувшись ей, как ребенку, попросил он. - Я
вернусь. Вот увидишь...
Стальная птица курлыкнула властно и нежно.
- Все, Чага!.. - Влад схватил за руки, заглянул в глаза. - Все...
Зовет....
Он уходил, то и дело оборачиваясь и совершая странные движения
поднятой рукой, словно потрепывал ласково по вычесанной шерсти невидимого
зверя. Взобравшись на крыло, потрепал в последний раз и скрылся...
- А тебе никогда не приходило в голову, - задумчиво промолвил Дик, -
что наша так называемая гуманность для них - особо изощренная форма
жестокости?..
Он помолчал, не столько ожидая ответа, сколько озадаченно вслушиваясь
в им же самим произнесенную фразу. Потом вздохнул и утопил клавишу...
Выпуклый прозрачный панцирь опустился. Влада больше не было. Была
присевшая посреди округлого пепелища, медленно задирающая мощный клюв к
небу стальная птица.
Стальная птица... Усмехнувшееся мертвое лицо Армая... Уткнувшийся в
землю Стрый со снесенным затылком и неподвижные мечтательные глаза
Колченогой... Смертельная змейка металлического лезвия и убитый всадник,
зависший с раскинутыми ногами над метнувшимся к земле зверем... Конец
кочевью... Последний год живем... И взрывающееся оружие в руке владыки
металла, с грохотом оползающий склон...
Стальная птица закричала, ударила в землю огнем и прянула ввысь. На
краю пепелища нехотя занялась, задымила молодая трава. Истошно затрубил
Седой. Сотрясая воздух, крылатый металл восстал над холмом, сверкнул, и у
зверей подломились ноги. Все трое припали к земле.
Чага стояла, запрокинув голову, как когда-то в неглубоком голом
овражке, посреди стальной вьюги... Кружившаяся в высоте серебристая
мошкара растерянно метнулась в стороны, пропуская металлическое чудовище,
а затем, словно спохватившись, кинулась запоздало вслед и, не догнав, косо
чиркнула по лиловому вечереющему небу.
Чага взяла костяную лопатку и пошла к дымящейся, тлеющей траве. Забив
огонь, бросила лопатку в пепел и вернулась к перепуганным, не смеющим
встать зверям. Похлопывая по горбоносой с закрытыми глазами морде,
уговорила подняться Рыжую, а за ней поднялись Седой с Угольком. Чага
освободила зверей от пут и снова запрокинула голову. Стальная птица была
еще видна. Крохотная, она карабкалась все выше и выше, но крик ее уже не
достигал земли.
Он так и не отнял у нее камни... Медленным шагом Чага взошла на
голую, как череп, вершину холма и увидела тлеющие развалины заката и алый
краешек падающего за горизонт солнца. Под ногами розово блеснул крупный
изогнутый, как кость, осколок. Чага поискала глазами тающую в зените
стальную крупинку, но найти уже не смогла...
Она стояла одна, посреди пустой степи, оставленной людьми, и только
сбитый с толку металл, которому пригрезилось на секунду стальное
возносящееся чудовище, рыскал над холмами. Металл, чьего приближения она
уже не могла, не умела почувствовать...
В конце концов, она всегда знала, что проклятие Матери рано или
поздно сбудется. Чага поднялся осколок и, удивившись его нежному теплу,
прижала к груди.
Быстрый, светлый, разящий без промаха на этот раз почему-то медлил.
Потом, подкравшись сзади, с визгом вспорол воздух у самого уха, и Чага от
неожиданности уронила осколок. Некоторое время она оцепенело глядела под
ноги, потом заставила себя нагнуться, но подобрать не успела.
Металл ударил в плечо, развернул и, не дав даже упасть на землю,
поразил ее в сердце.
В сердце, а не в печень и не в горло, как предсказывала когда-то
Мать.
