железной дороги довезли-то. А то провезли пятьдесят километров и высадили.
Куда хочешь, туда и иди. До железной дороги полтораста верст пешком прошли.
Несколько ночей в лесу ночевали не евши. Да после этого еще вот по железной
дороге целую неделю мыкаемся.
Потом она совсем успокоилась. И заговорила так.
-- Жили вместе, и умирать надо вместе. Нашел, когда жалеть! Сам-то
сейчас в бою небось. Жив ли? А я тут чего мыкаюсь? Если бы все так вот пошли
на немца, устрашился бы. А чего нас оттуда вывезли? Пошли бы мы все на
врага, и -- устрашился бы. Я ему говорю: Коля, и я с тобой умру. А он мне:
дура, говорит, детей спасай, мне через полчаса выступать. А стояла-то наша
часть у самой границы. Умру, говорю, с тобой. А он мне: дура, говорит, ты
ничего не смыслишь, нельзя тут тебе быть. А я ему: жизнь свою хочу отдать,
понял? А он мне: дура, говорит, езжай к отцу. А я ему: поп в церкви говорил,
что никто же больше сея любви не имеет, да кто душу свою положит за други
своя. А он мне: и поп твой такой же дурак; уходи, говорит, не смей
оставаться. А я ему: что же, Коля, и жизни моей ты не хочешь! А он мне:
жизнь для детей береги! А я ему: а дети-то мне на что, если немцу под сапог
пойдем? А он мне: дура, говорит, дети вырастут, а ты их губишь; а я ему: все
погибнем, а народ останется. А он мне: а что тебе народ, коли сама
подохнешь? А я ему: жизнь хочу отдать. А он мне: дура, говорит. Я ему: жизнь
мою возьми. А он мне: дура, говорит...
