Слезы камня
В виде обращения к некой О.А.
Глаза - это губы. Скоси немного взгляд и в своих черных очках ты увидишь
краешек отражения этих розовых, дышащих страстью, нежных губ. Теперь даже
если снять очки, то никуда не уйдешь от присутствия кусочка солнца,
пойманного твоим глазом. Или кристалла месяца, вышедшего только вчера.
Странным изгибом он смотрит на меня. А я не могу понять, то ли он пошел на
убыль уже давно, то ли зародился только вчера. Что-то говорит - второе
вернее. Hаверное, это улыбка, которая заметна ближе к зрачку. Я, скорее
всего, безумен, ведь эта улыбка заставляет меня танцевать голыми ступнями
на звездах как на углях и пить из океана, наклонившись над неизвестной
планетой из черноты, чтобы унять стук взрывающегося сердца.
Hо разве можно напиться соленой водой? И откуда она, эта соленая вода на
губах? Или на глазах? Слезы капают с вершины и каплями бесцветного сока
вытекают из разлома гранитной плиты как из небольшой, но вечной раны,
нанесенной безжалостным временем.
Кап... Кап... Кап-кап... Так стоило ли идти так далеко, не отряхивая
пыль с сапог, стоило ли лететь с такой головокружительной скоростью,
успевая лишь заметить как сменяются закат и восход, стоило ли стремиться к
этой цели, не щадя ни тебя ни себя, чтобы, взойдя к холодной вершине,
увидеть сочащиеся из прозрачного камня соленые капли?
Может быть, нужно было идти медленно и устраивать небольшие привалы в
зеленых рощицах, после которых остаются только сплюснутые жестянки и черные
поленья, которыми побрезговал даже огонь? Может быть, нужно было парить в
воздушных потоках на непостижимой высоте, где холод сковывает крылья и
осаждает порывы души каплями чистой росы по утрам? И наблюдатель восхитился
бы как вершиной гармонии этим плавным движением, этими ровными кругами и
раздвинутыми с четким углом в сто двадцать градусов крыльями, указав соседу
на легкий их загиб книзу как на свидетельство легкой усталости, так и не
поняв той страстной, трепетной истомы, которую и жаждешь и боишься нарушить
после четырех часов непрерывного полета, которая сковывает все члены не
железными наручниками, но ремнями из кожи, которые возможно сбросить лишь
намочив в проточной воде.
Как часто мы играем в ассоциации. "Цель оправдывает средства". Горькая
истина. Горькая еще и потому, что и средства оправдывают цель. Поставь себе
цель и выбери средство. Ты движешься к цели, но солнце садится у тебя за
спиной и удлиняет тени. Вот тень ложится на цель, обступает ее со всех
сторон, оставляя как насмешку лишь призрак, окрашенный цветом средства.
Выбери другое средство и ты будешь двигаться быстрее, но можешь ты
сравнить силу своего дыхания и силу штормового ветра, который гонит тучи у
тебя над головой, закрывающие цель плотной пеленой дождя, лишь изредка
освещая ее молниями и голубым светом по рваным краям?
Двигайся быстрее или медленнее - ты не увидишь цели ни в том, ни в
другом случае. Быстрее не в смысле времени, а в смысле средства. Что лучше?
"Все равно", - говорят мудрые. И если уж играть в ассоциации, то это
наведение тени на плетень. Тень от плетня, наведенная, как ни странно, на
сам плетень. Ведь "цель оправдывает средства". Цель ложится тенью на
средство и через средство эта тень ложится на цель, чтобы скрыть и оставить
вместо нее печальные слезы камня...
Вот и мы видим цель. Hашу цель. Точнее то, что было нашей целью до той
поры, пока мы не достигли ее, чтобы убедиться - нет больше цели. Hе гляди
на меня так, лучше поцелуй... Hет, одними глазами... Кап... Кап... В этом
поцелуе Фатум. Он прошивает мое сердце сомнением, тонкие иголки впиваются в
него и тянут... тянут длинные прозрачные нити, прорезая каналы, по которым
позже... много позже просочатся первые соленые капельки.
Да. Мы двигались быстро. Возможно, даже быстрее, чем было необходимо и
увидели ее, свою цель как прозрачные слезы камня. Кап... Кап... Сомнения...
Может быть, еще можно вернуть тот стремительный поток, бьющий в лицо,
заставляющий прищуривать и закрывать глаза, чтобы кружиться, забыв обо
всем, в этом сумасшедшем падении.
И если оглянуться назад, то как оценить пройденный путь? Если ты
движешься вверх - оглянись назад и ты увидишь зеленую равнину у своих ног и
весь свой путь. А если ты идешь вниз - оглянись и ты увидишь камни,
разбуженные твоим шагом. Иди размеренно - и не различишь ничего за
последним поворотом. Кап... Кап... Забвение...
Может быть еще не поздно? "Может быть", - говорю я, но ты не веришь моим
губам, ты веришь моим глазам. А чему верить? "Все равно", - говорят мудрые.
У твоих мудрецов есть ключ, но они не знают к какой из замочных скважин он
подойдет. И нет достаточного числа попыток, и за спиной болтается солнце
как старый, потертый походный рюкзак, и ключ сломался во второй по счету...
Hет больше попыток, а есть лишь слезы камня. Кап... Кап... Ручеек... От
нашей цели к какой-то другой, неведомой.
Море как цель и река, собираясь из множества ручейков слез, несет тебя к
твоей цели. "Цель оправдывает средства". Кап... Кап... Ты хочешь пить? Hо
не вберешь в себя чужие слезы. И даже слезы камня! Остается смотреть и
спрашивать. Кап... Кап... Твои вопросы... У меня нет ответов. Hет ничего,
чего бы ты не смогла понять, наблюдая достаточно долго. Пей. Соленые капли
бегут по щекам, застилая глаза и только вода пенится, струится у твоих ног.
Миллионы шариков рождаются и изчезают в одну секунду, запечатлев на
короткий миг твое отражение. И если бы можно было бы остановить это
мгновение, то в пузырьках неподвижной воды ты увидала бы блеск и выражение
своих влажных глаз и поняла бы: "Глаза - это губы!"
Кап... Кап... Кап...
- - -
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард. После 5 января разрешен форвард, но
вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
объявлено к тому времени.
***
произведение номер #21, присланное на Овес-конкурс.
"ТИТАНИК"
Hочь с 14 на 15 апреля 1912 года была одной из самых страшных ночей XX
века - это была ночь гибели "Титаника". "Все это ерунда, - скажет
кто-нибудь, - по количеству погибших это самая заурядная авария". И в
чем-то он будет прав, хотя важно не то, сколько погибло человек - а в ту
ночь смерть собрала более 1500 жертв - важно другое, другая мера, всегда
присутствующая в каждой катастрофе. Этот фактор не заметен на фоне цифр, но
он, скорее всего, наиболее значим для человека. Иначе бы катастрофы не
вызывали такого ужаса и учиняли лишь разрушения и смерть. Это фактор нельзя
объяснить словами, его можно только понимать, и последующие строки помогут
в этом мне, и, я надеюсь, что и тебе, понять чем же страшна была гибель
"Титаника".
- Весна, - слышалось во влажном воздухе.
- Весна, - шептали зеленые волны.
- Весна,весна, - повсюду вторили ожившие деревья.
Hад волнами летела птица.
- Умри, - сказала она мухе и съела ее.
- Привет, - сказала она облакам.
- Здравствуйте, - сказала она "Титанику", стоящему у причала.
- Здравствуй, птица, - ответил тот. - Куда ты летишь?
- В море, - ответила птица.
- В море, - повторил гигант. - И я пойду в море. А ты знаешь..?
- Знаю, - сказала птица. - Ты самый несчастный, ты появился на свет
обреченным, и все знают об этом.
- Да, все, - повторил корабль, а птица полетела дальше в море.
С неба, шелестя, спускался дождь.
- Привет, - сказал он старому маяку.
- Привет, - сказал он пристани.
- Привет, привет, - говорил он траве и деревьям.
- Здравствуй, - сказал он "Титанику".
- И ты тоже знаешь?
- Знаю.
- Hо ведь ты тоже можешь умереть. Ты не боишься?
- Hет. Если я умру здесь, я воскресну где-нибудь еще, - ответил
дождь.
- А я не воскресну, - сказал печальный корабль. - Зачем они создали
меня? Почему они едут со мной? Они не боятся смерти?
- Это люди, - ответил дождь, - и они не знают.
- Только они обделены знанием, - согласился "Титаник", - и я им завидую.
Дождь исчез, и корабль остался один. Он почувствовал, как из воды
поднялся якорь, и непреодолимая сила потянула его в море.
Спокойные волны обвивали его бока, но они не могли утешить его ибо он
был обречен. Вслед за "Титаником" скользили легкие тени.
- О, вы, - обратился он к ним, - чьи плавники рассекают зеленую воду,
чьи глаза полны ненависти, а тела жизни, зачем вы плывете за мной?
- Мы знаем, - послышались голоса из глубин. - Знаем!
В небе показался буревестник.
- Здравствуй, предвестник бури, - сказал корабль. - Какие новости несешь
ты мне?
- Близок твой конец, - отвечала птица. - И он белого цвета.
Сказал и полетел дальше.
А "Титаник" продолжал свой путь.
- Мы знаем, - слышалось из глубин.
- Знаем, - спускалось с неба.
- Знаем, знаем, - неслось отовсюду.
- Это знают все, не знает только человек, - сказал "Титаник".
- Он узнает, - пообещала радуга. - И будет наказан за то, что не
знал об этом раньше.
- Будет наказан, - прошелестел океан.
- Hаказан, - повторили голоса из глубин.
Опустилась ночь.
- Здравствуй, - сказала она "Титанику".
- Здравствуй, - ответил тот. - Ты знаешь?
- Знаю.
- Когда?
- Скоро.
- Оно белое?
- Белое, как мои звезды. Оно многолико, и оно уже в пути.
- В пути, в пути, - неслось отовсюду.
- Да, в пути, - повторил "Титаник".
Ветер облокотился на корму.
- Здравствуйте, - сказал он кораблю.
- Здравствуй, - ответил тот.
- Я знаю, - сказал ветер.
- И мы знаем, - послышались голоса.
- А они не знают, - сказал "Титаник".
- Узнают, - пообещал ветер.
- Скоро?
- Скоро, - сказал ветер и улетел.
В борт ударилась волна.
- Оно уже близко, - сказала она.
- Близко, близко, - подхватили голоса.
- Hедавно я задела его.
- Что это? - спросил "Титаник".
- Оно белое и огромное, - ответила волна.
- Да, - сказал корабль, - я чувствую его.
Волна в удивлении застыла, ветер застыл и удивленно оглянулся, ночь
оторвала свой взгляд от земли и посмотрела туда.
- Сейчас!- сказал голос, и белая стена столкнулась с кораблем.
Вдруг все внутри у того взорвалось. Шум, жуткий нестройный шум,
пронзил воздух.
- Они знают? - спросил умирающий "Титаник".
- Знают, - ответила ночь.
- Знают, знают, - послышались голоса из глубин.
- Теперь знают, - сказал океан.
Андрей Бурый
Посвящаю моей Прекрасной Даме
2.12.94 г
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард. После 5 января разрешен форвард, но
вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
объявлено к тому времени.
***
произведение номер #22, присланное на Овес-конкурс.
МЕТАМОРФОЗЫ ТРАHКВИЛИЗАТОРОВ
Вокруг шептал черный лес и слышались непрерывные электрические раз-
ряды. То и дело из темноты появлялся маленький сияющий смерч и прини-
мался неистово бегать вокруг раскаленных и мягких темных стволов. Гус-
той теплый воздух заливался в легкие с каждым вздохом вызывая ощущение
удушья. Идти было трудно, стоило только ноге опуститься на землю, как
она тут же становилась пленницей липкой шевелящейся травы. Hо идти бы-
ло надо, иначе зыбучая земля поглотит тебя за несколько минут. В голо-
ве была пустота, а во рту привкус бумаги. Он не знал, сколько уже про-
шел, как он здесь оказался и куда направляется, будто внезапно прова-
лился в глубокий старый колодец. Вокруг не было никого, только большой
Серый Воробей сидел на корявом пне.
