Я вздрогнул. Я только что ее вспоминал. Моя рука непроизвольно
поднялась на несколько сантиметров - возникло желание проверить, на месте
ли моя защитная сетка. Олни отследила мое движение с ироничной усмешкой на
тонких губах.
- Извините меня, Олни, я зашел на минуту и теперь мне пора, -
пролепетал я, чувствуя, что лучше ретироваться. Девушка встала с дивана,
медленно подошла ко мне. Я тоже поднялся, собираясь уйти. Она положила
руки мне на плечи, правой ладонью провела через мою шевелюру, зацепила
сетку и швырнула ее в сторону.
- Я не кусаюсь, Витя! Ведь до сих пор я не сделала тебе ничего
плохого, верно? Так что же ты боишься меня, слабую женщину?
Она смотрела мне в глаза, и я понял, что не в силах отвести взгляд. И
в бездонных, как черный космос, очах ее я скорее почувствовал, чем увидел
космический холод.
- Сядь! - ласково приказала она, проводя рукой по моей голове. Я
внутренне напрягся, пытаясь совладать со странным оцепенением, которое
вдруг охватило меня и не давало противиться ее словам, но тщетно. Олни
усадила меня на диван, откинулась на спинку и сказала:
- Зачем тратить столько усилий, Витя, играя образ человека, которым
ты не являешься, и который, полагаю, хуже, чем ты есть на самом деле?
Сними свою мнимую психологическую защиту и расскажи, наконец, что тебя
тревожит.
Несколько мгновений я собирал расплывшиеся вдруг мысли. Я чувствовал,
что находился под ментальным воздействием, приемами которого эта женщина
владела слишком хорошо. Я не мог ему противостоять. И кроме того, мне на
самом деле жутко хотелось выговориться, рассказать Олни то, что давно уже
было у меня на языке, блеснуть эрудицией перед этой таинственной
красавицей. Когда в сознании наступило подобие ясности, я начал:
- Меня тревожит то, чего я не могу понять. Сначала бюджет Комитета
урезают вдвое, и я делаю вывод, что средства пойдут на финансирование
какой-то секретной программы. В этом году колонизация резко сокращается, и
похоже на то, что это захватит еще несколько лет. А потом появляешься ты и
упоминаешь про эту "Альциону". Между прочим, мои попытки полюбопытствовать
на сей счет жестко пресекли, ты правильно догадалась. Мой шеф был бледен и
зол, и я сделал вывод, что программа действительно существует. Потом, как
тебе конечно же известно, только непонятно откуда, отбирают материал у
моей Марины. Материал, из которого можно понять, что "Альциона" -
действительность, а не фантазия, причем имеет все основания быть укрытой
флером секретности. С моей стороны это все известные факты, так что теперь
я слушаю тебя.
Вместо ответа она положила свои теплые руки мне на виски, вновь
посмотрела мне в глаза, и мир вокруг закружился, убыстряясь, меняя цвета и
краски. Я понял, что теряю контроль над сознанием...
...Когда я проснулся, то несколько секунд не мог понять, что со мной
было, и где я сейчас нахожусь. Я находился в своей кровати. Дома. Я
посмотрел на часы - был вечер. В голове немного гудело, как после попойки
с друзьями. "Разве может сновидение быть таким ярким?" - задал я себе
вопрос, вдруг вспомнив квартиру Олни. Странно. Галлюцинаций у меня никогда
не было. Но если предположить, что мой визит к Олни - реальность, то
придется объяснять то, как я попал назад, и почему не помню обратной
дороги. А это - похлеще галлюцинаций. Я машинально провел рукой по голове.
Сетки не было. Оставалась последняя надежда узнать, что же произошло,
осмотрев глайдер. Я спустился на улицу, влез в "Эльфа", пощелкал
приборами. Можно было снять показания счетчика и сравнить их с утренними,
но разве я помнил утренние? Минут десять покопавшись с машиной, я вернулся
домой ни с чем. А потом, с горя, взял и снова позвонил Славику Волкову
(снова - в предположении, что вчерашний звонок действительно был).
- Славик! - сказал я ему. - Приезжай так скоро, как сможешь! Я опять
влип в историю.
- А не проще ли всего предположить, что твои странствия действительно
тебе приснились? - задал вопрос Славик, когда приехал, и я рассказал ему о
необычном завершении необычного визита. Я отнекивался, уповал на то, что
любой психически здоровый человек всегда в состоянии отличить сон от
бодрствования. Судя по выражению лица Славика, я более убедил его не в
реальности происшедшего, а в собственном психическом нездоровье. Я
завелся, доказывая свою правоту, и наконец он изрек:
- My friend, есть радикальное решение вопроса. Сейчас мы спустимся
вниз, сядем в мой глайдер и навестим эту женщину. Еще не поздно.
Однако мы немного опоздали. До ее дома оставалось метров сто, когда я
заметил знакомую хрупкую фигурку Олни, выскочившей из дверей и садящейся в
мощный синий "Сатурн", 12-й модели.
- Что будем делать? - задал я вопрос сидевшему за штурвалом Славику.
По его лицу я видел, что моего друга уже охватил азарт, и он возомнил себя
частным сыщиком, ведущим запутанное расследование. Он ухмыльнулся и
ответил:
- Что, если мы проследим, куда полетела эта пташка?
Я пожал плечами, что означало согласие в принципе, и мой приятель
повел машину вслед за ее "Сатурном". Олни управляла глайдером красиво,
даже с некоторой лихостью, и Славику требовался весь его талант, чтобы не
отстать и в то же время не слишком афишировать преследование. Девушка вела
машину на север, в направлении космопорта Шереметьево, как я предположил.
Мы пересели старое кольцо МКАД в районе Долгопрудного, и внизу замелькала
растительность первого пояса зеленой зоны.
В этот момент откуда-то сверху и справа вдруг возникло черное брюхо
еще одного глайдера, и в тот же миг его масса обрушилась на кабину нашего.
На меня брызнул сноп стеклановых осколков. Наш глайдер просел на несколько
метров, но пилотские навыки Славика не дали ему врезаться в землю. Но в
этот момент сверху и сбоку обрушился второй удар, и мы ткнулись в грунт.
Славик успел отсечь гравиторы, чтобы нас не придавило собственной
"подушкой" силового поля, и машина, ударившись о землю, полетела далее
кувырком. Мир вокруг завертелся, и я уже прощался с жизнью...
Когда глайдер замер, я обнаружил, что жив, почти не пострадал и вишу
на ремнях вниз головой. Я неловко отстегнул ремень, упал и взвыл от боли,
набив огромную шишку. Рядом барахтался Славик.
- Вы живы, уважаемый? - проскрипел он.
- Жив. И ты - тоже, судя по - вопросу, - отреагировал я. Дверцы
оказались заклиненными, но я открыл свою ударом ноги, и мы, охая и
вздыхая, выбрались на свободу. Разбитый глайдер лежал вверх тормашками.
Второго, который налетел на нас и, по всем правилам движения, должен был
припарковаться рядом, нигде не было видно. Как и "Сатурна" Олни.
- Удрал, собака! - пожаловался Славик.
- Удрал, - согласился я. - Все из-за меня. Прости меня, друг, это я
втянул тебя в это дело. Из-за меня разбита твоя машина.
- Пустое, - отмахнулся Славик. - Зачем мне глайдер? Все равно больше
двух месяцев в году я на Земле не бываю... Все равно, это старая рухлядь,
я собирался покупать новый.
Свой "Тайфун-20" мой друг купил год назад.
- Все суета. Vanitas vanitatum et omnia vanitas, - еще тоскливее
произнес Славик.
Когда мы, дружно взявшись, переворачивали машину в нормальное
положение, рядом припарковался глайдер спасательной службы. Спасатели
констатировали, что ревитация никому не требуется, а Славик оформил
страховку. Нас хотели погрузить в отсек, но мой друг сел за штурвал, и
"Тайфун" неожиданно заработал. Это казалось чудом, и нам лишь осталось
отметить прочность изделия.
К заходу солнца глайдер был отправлен в ремонт, где его обещали до
завтра привести в готовность, а мы со Славиком сидели у меня и предавались
грустной философии.
- Виктор, - задумчиво глядя на меня вопрошал Вячеслав, - а тебе не
кажется, случаем, что этот черный свин налетел на нас специально, дабы
помешать преследованию?
- Да иди ты, - отмахнулся я. - Когда существует некоторая энигма,
особенно важно смирять свое воображение.
- Нет, но он ударился об нас два раза. Один раз можно налететь
случайно, но два?
- Да хоть десять, если руки дрожат после вчерашнего. Думаю, Славик,
мы так ни до чего не дойдем. Я должен откровенно поговорить с Олни. Я
теперь из нее душу вытрясу, но дознаюсь, чего она от меня хочет с этой
"Альционой".
- Говорить будем вместе, Викторий. По тусклому блеску твоих глаз при
упоминании об этой дамочке я заключаю, что ты к ней неравнодушен. А я не
могу хладнокровно отправить друга в коготки хищницы.
Поздно вечером, когда Вячеслав отбыл домой, я выяснил в справочной
службе код терминала Олни и пытался к ней дозвониться, на что один из ее
многочисленных домашних компьютеров сообщил, что хозяйки нет дома, когда
будет - неизвестно, а также - выразил готовность ей что-либо передать. Я
попросил передать привет от Виктора Лобина. Он так и записал: "Привет от
Виктора Лобина, конец файла".
В воскресение ее не было весь день, и я решил, что Олни, не иначе,
улетела куда-то в Космос по своим служебным делам. На меня нашла хандра, и
я до вечера пассивно смотрел визор. Вечером меня посетила Маринка, и я
опять с ней поругался. Сорвал злость на невинном существе, подвернувшемся
под руку в неподходящий момент. А потом Марина мне снилась всю ночь,
плакала и обвиняла меня, что я ее не люблю.
Рабочая неделя началась для меня с того, что после селекторного
совещания. И.Н.Рождественский попросил лично его посетить. В кабинете,
когда я вошел, присутствовал еще один субъект, на первый взгляд
производивший не слишком приятное и даже отталкивающее впечатление.
- Бурков Валентин Николаевич, - представил его шеф. Мне предложили
сесть, и я развалился в мягком кресле. Рождественский начал разговор
издалека, с того, как у меня дела с "Альфой-316", доволен ли я окладом,
чем бы я хотел заниматься и так далее, пока я не спросил его в лоб, что он
хочет мне предложить.
- Вы весьма компетентный специалист, Лобин. Думаю, что мы не
ошибемся, предложив вам перейти на другую работу. С ней вы автоматически
получаете ранг старшего инспектора и удвоенный оклад. А с "Альфой-316", я
думаю, справится Михальчук.
- Что это за работа?
- Здесь есть одна тонкость, Виктор Павлович. Дело в том, что обычной
формы допуска недостаточно для получения информации, с ней связанной. Но
применительно к вам все формальности, в сущности, уже выполнены. Как
только вы дадите согласие и подпишите документ о неразглашении, вы
поступите в распоряжение Валентина Николаевича, который осветит все
интересующие вас вопросы.
- Вы предлагаете мне кота в мешке, - констатировал я. Бурков устало
посмотрел на меня взглядом человека, профессионально разбирающегося в
человеческих слабостях и пороках, и произнес:
- Неужели отказаться от кота в мешке легче чем взять кота в мешке? Вы
будете жалеть об упущенном шансе, Лобин. В конце концов, через год, даже
через полгода вы сможете вернуться к старой работе. С тем, что мы
предлагаем, вас будет связывать в этом случае лишь пресловутое
обязательство о неразглашении в течении десяти лет. Мне самому предлагали
это дело также как вам сейчас, и я очень рад, что не отказался.
- А можно несколько предварительных вопросов? - осторожно
поинтересовался я, ощущая, как пару раз дернулось где-то в груди. За
предложением могли скрываться самые разные вещи, кот действительно был в
мешке, но нюх мой почувствовал запах той самой тайны. "Неприятности
расходятся как круги на воде, и тебя, Виктор, скоро тоже окатит волной", -
