собакой, схватил ее зубами. Потом забегал на четвереньках
вокруг столов.
- Молодец!-заметил Кол.
Ряженый начал тявкать. За столами смеялись и швыряли ему
объедки, которые тот подбирал. Прыгая по-собачьи и виляя,
как хвостом, ивовым прутиком, он приблизился к главному
столу. Это был даже не юноша, а худощавый, мускулистый
мужчина. На теле виднелись синяки. Лицо было разрисовано
голубой краской. Шут проскакал перед Райком, и тот не
поверил своим глазам. Это был Эррел. Кол улыбался в лицо
своему капитану, как после удачной шутки. Райк поднялся весь
дрожа.
Встал Кол, тут же и Хельд.
-Помни свою клятву, капитан,-Кол был спокоен.-Он жив, ему
не причинят вреда. Садись.-В шуме пира никто не замечал
сцены. Глаза Кола Истра ожесточились.-Сядь.-Райк опустился
на стул. Он задыхался. Голова готова была лопнуть от боли.
Или стены должны были обрушиться. Не случилось ни того, ни
другого.
...Губы Кола шевелились. Строители на гобеленах продолжали
свой бесконечный труд. Еда не имела вкуса. В голове шумело.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Через четыре месяца после смерти Атора весь север, кроме
замка Пел, был во власти Кола Истра. Зима не задержала
завоевателя.
Райк отправлялся из замка в свою родную деревню. Раз в три
недели слуга и посыльный Кола совершал этот путь. На нем
была подбитая мехом куртка для верховой езды, меховые
сапоги, шерстяные чулки и штаны из кожи. Лошадиные копыта
печатали четкие следы на подтаявшей зимней дороге. Между
замком и поселением лежала каменистая пустошь. Летом галька
порастала травой. Дети из деревни гоняли на пустошь коз и
собирали в траве голубые маргаритки. Когда-то на месте
пастбища стояли дома. Постройки почти примыкали к замковой
стене. Потом люди переселились, старые стены разобрали для
замковых построек. Немногие руины напоминали о прошлом. Зато
с замковой стены все поле казалось покрыто прихотливым
узором-следами древнего города, но время понемногу стирало
четкие линии, узор распадался.
Запасов Атора, конечно, не могло хватить на трехсот воинов,
прислугу, женщин и лошадей. Кол не грабил деревню. Он
сдержал слово и не заморил крестьян голодом. Действовал по
закону. Часть урожая и скота принадлежала владельцу замка
как оброк, и господин был вправе потребовать ее в любое
время. В поясе Райка лежали бирки, определявшие количество
свиней, овец и зерна, которые надлежало доставить из деревни
к исходу недели, если не помешает непогода. Взамен гарнизон
замка охранял стада поселян от лисиц, волков и диких кошек.
Воины добывали пропитание и охотой на диких коз. Южане не
пользовались луками, предпочитая дротики и пращи. На прошлой
неделе конники Гама напали на след кабана, но потеряли его.
Более других этому огорчился главный повар-южанин,
лишившийся случая блеснуть своими талантами.
Каждая бирка имела значок (серп-зерно, рог-козы) и насечку
по числу мешков или голов. Зарубки Кол делал
собственноручно. По его распоряжению Райк рассказал в
деревне, что Эррел жив.
- Скажи им, что его благополучие зависит от их
благоразумия,-поучал новый владелец Торнора.-Я не хочу
никаких глупостей в деревне, вроде восстания.-Он качался с
пятки на носок и посмеивался. Разумеется, не стоило уверять
его, что старики, подростки и женщины не способны на мятеж
среди зимы.
Райк въехал на знакомые узкие улицы, то вползавшие из низин
на пригорки, то снова нырявшие вниз. С холма он увидел на
льду реки женщин в шерстяных плащах с капюшонами. Они ловили
рыбу в прорубях. Райк держал путь к дому деревенского
старосты Стеррета, чтобы вручить свои ярлыки. Почти у самых
крайних домов всадника облаяла свора собак. Какая-то женщина
прикрикнула на них. Псы были худы, костлявы и походили на
волков. Райк расшвырял их и обрадовался, что не взял в
провожатые волкодава Атора. Пес, признавший его за хозяина,
было увязался следом, но по просьбе Райка его изловили и
задержали стражники у ворот. Окажись он тут, деревенские
собаки в клочья изорвали бы чужака.
Староста Стеррет был колесным мастером, а сыновья занимались
торговым делом. Один из них кочевал с товаром на юге, вести
от него старик получал раз в год, летом. Дом управляющего из
серого камня был больше остальных, имел настоящую печь с
трубой и черепичную кровлю. С крыши свисали сосульки. Дом
стоял посреди деревни, по соседству с рынком. К цели своего
путешествия Райк приближался в сопровождении детей. Они,
звонко крича, бежали перед лошадью, не замечая мороза.
Капитан вспоминал свои детские забавы. Как он носился по
этим улицам, пока от стужи не онемеют щеки и не посинеют
пальцы ног в обувке из овечьих шкур.
Стеррет вышел навстречу вместе с младшим сыном. Он тоже
воевал с Анхардом и в одном из сражений был ранен в бедро. С
тех пор староста ходил с посохом. Каждый его шаг отмечали
аккуратные круглые дырочки в снегу, словно провернутые
плотницким буравом. Старик ощупал зарубки на бирках.
- Будет исполнено,-сказал он.-Как там принц?
Хлопнула ставня. Пахнуло домашней аппетитной колбасой.
Выглянула какая-то женщина.
- Эррел здоров,-ответил Райк.
Сын старосты сверкнул глазами.
- Скажи ему, что мы ничего не забыли.
- Я передам.
- Пойдем.-Стеррет положил руку на плечо младшего из шести
своих сыновей и одного из двоих оставшихся в живых. Опираясь
на мальчика, колесный мастер вошел в дом. Ставня
захлопнулась.
Ближе к другому концу деревни стояли дома ниже и плоше.
Трубы были над немногими, крыши-земляные и камышовые. Райк
спешился возле такого небогатого домика. Над дырой в кровле
виднелся дымок. Дверь отворилась. На пороге стояла мать в
шерстяном одеянии. Он нагнулся и поцеловал ее. Младшая
сестренка выглянула за порог. Из дома доносился запах
овсяной похлебки. Отряхиваясь от снега, Райк ожидал
приглашения войти.
Мать угощала сына ячменными лепешками и кислым пивом. Она
двигалась от очага к столу неуклюжей походкой женщины,
родившей двенадцать детей, из которых выжили пятеро. Четверо
умерли еще до появления на свет Райка. Он протянул ноги к
очагу. Снег таял на сапогах, капли падали на угли и шипели.
- Ты здоров?-спросила мать.
- Да. А ты?
Она оделила дочь куском лепешки, сделав вид, что не слышит.
Густые волосы с проседью она заплетала длинной косой, как
полагалось замужней женщине. Конец косы скрывался под
сброшенным на спину коричневым капюшоном. Матери было лет
сорок пять или немного больше. Она казалась старее
сверстников-мужчин-женщины в горах быстро увядают.
- Она кашляет,-пискнула сестренка, держась за материнский
передник.
- Пустяки,-сказала мать.-Это простуда.
Райк нахмурился. Отец умер от простуды. Летом выкупался в
реке и простудился. Плохая смерть для воина. Он командовал
отрядом у Атора, жил почти все время в замке...
- Ты ходила к лекарю?
Она поджала губы, давая понять, что этот разговор окончен.
"Сурова, как зима",-однажды сказал про нее отец. Мать
достала вязание.
- Весной Кепи пойдет в учение к знахарю,-она заговорила об
отсутствующей средней сестренке.
- Сколько ей?
- Девять.
- Хорошо.
В горных селениях ценили знахарей. В деревне врачевала
старая женщина по имени Ота. Восемь лет назад у нее была
ученица, но девочка сбежала, и знахарка больше не брала
помощниц, отчего вся деревня беспокоилась.
- А как поживает Эвион?-Брат Райка оставался единственным
мужчиной в доме. Ему было тринадцать. В лучшие времена Эвион
уже жил бы в замке-поваренком, конюхом или подручным
кузнеца.
- Он всегда с мужчинами. Я нечасто его вижу.-Губы матери
продолжали беззвучно шевелиться, она считала петли. Райк
ожидал, пока будет закончен ряд.
- А Бик?-Старшей из сестер сравнялось девятнадцать. У нее
было двое детей. Бик овдовела, когда под стенами Торнора
топор южанина раскроил голову ее мужа. От этого беременная
Бик выкинула. Райк дважды пытался увидеться с ней, но сестра
избегала его, пряталась в своем доме. Вот и мать
промолчала.-А как ты, малышка?-он шутливо дернул сестренку
за косички. Она взвизгнула и, хихикая, бросилась под защиту
материнской юбки. Малютке исполнилось семь лет.
Садясь в седло, Райк заметил мальчишек, следивших за ним
из-за широкой двери сарая. Поняв, что обнаружены, они
отвернулись. Эти юнцы в куртках из бараньих шкур скорее
всего ненавидели капитана Кола Истра. Ненавидели за то, что
он жив. Но в смерти их отцов и братьев нет его вины. Он
живет ради Эррела и Торнора. Райк подобрал повод и помахал
детям.
У них были ледяные ненавидящие взгляды, как у фигур на
гобеленах. Мальчишки смотрели сквозь него. Один швырнул
камнем просто вверх. Камень взлетел в вышину и долго не
падал. Потом ударился о крышу, звякнул на обледенелом скате.
Дети бросились врассыпную. Райк тронулся в обратный путь.
Домики, сбившиеся кучкой, словно желая согреться, терялись в
белых холмах. Оттуда доносился собачий лай. Клятвы верности
лорду Атору и Колу Истру терзали сердце Райка.
Почему мать промолчала о Бик, он узнал спустя четыре дня.
Его люди были в карауле от полудня до заката. Райк обходил
посты. Во дворе гремели молотки, на каменных плитах валялись
стружки. Делался еще один стол и скамьи к нему. Небо еще не
потемнело, но солнце зашло за стену, и внутренний двор
погрузился в тень. Двое мальчиков пробежали в большой зал.
Один тащил струганые палки, другой-охапку просмоленных
факелов. Наступал вечер. Райку вспомнилась детская поездка с
отцом на ферму дяди под Галбаретом. Над бескрайней равниной
гулял ветер. Он сидел на плечах отца и видел море колосьев,
малиновое в закатных лучах.
Задумавшись, он на ступенях сторожевой башни едва не сбил с
ног женщину. Подхватив ее под локоть, Райк бормотал
извинения. Гребень рыбьей кости скреплял прическу по южной
моде, но эта женщина кого-то напоминала. Она отвернулась,
намереваясь обойти Райка, но даже ее богатое голубое платье
уже не могло обмануть. Он взял ее за плечо.
- Бик?
- Да,-она ответила холодно и с вызовом.
- Что ты тут делаешь?
- Я теперь женщина замка.
- И давно ты здесь?
- Три недели.-Она освободила плечо от его руки. Он не
пытался удержать. Райк видел, как сверкают в сумерках ее
глаза, светло-карие, цвета лесного ореха, такие же, как у
него.
- А где твои дети?
- У Анны.
Анна, жена тележника, жила в деревне по соседству.
Райк растерялся. Он плохо знал сестру. Переселился из дома в
замок, когда ей едва исполнилось восемь. С тех пор они
встречались только летом да иногда на сборе урожая. Сестра
росла дичком. А что подумал бы Джиб? Райк едва этого не
спросил, но это было так ясно. Будь он жив, Бик не стояла бы
здесь.
Быть женщиной замка, вообще-то, не считалось зазорным, тем
более вдове в военное время, когда в селениях совсем мало
мужчин. Если такой женщине случалось родить, ребенка
отдавали на воспитание в деревню, а подростком возвращали в
замок. Мать Эррела была женщиной замка.
Бик еще молода, хорошенькая, гладкокожая...
- Почему ты не объявилась, попав сюда?
- Видеть тебя не могла,-выпалила она со злостью. Сестра
пахла жимолостью. Райк догадался: у нее в волосах или венок
или ароматическая подушечка из сухих цветов. В башне зажгли
огонь.
- Дай пройти, брат. Меня ждут.
Он отступил. Ее юбки прошелестели по ногам. Бик юркнула в
башню. Райк склонил голову. Противно было думать о сестре в
постели Кола Истра. Почему Кол не воспользовался этим, чтобы
поиздеваться всласть? Наверное, он не знает. Нечего злиться.
Женщинам нужно как-то устраиваться. Бик служит южанам, как и
он. Эту мысль Райк поспешно прогнал.
У Райка был способ видеться с Эррелом. Чувствительная
кухарка помогала им, как молодым любовникам, в обмене
условными сигналами.
Как всегда, они сошлись на замковой стене над большим залом.
Стояли, как часовые, плечом к плечу, пригибаясь под
разыгравшейся метелью. Эррел спрашивал о деревне, Райк
рассказывал. Принц выглядел неважно, спрашивал, как Атор.
