эти трещины к тебе просочился свежий воздух. Ты начала дышать. Через
некоторое время в последние часы перед извержением ты очнулась.
- Значит, - заключила я, - не мое пробуждение вызвало извержение -
эту часть проклятья и наказания, которое я должна понести за выход из
горы. Именно извержение-то и пробудило меня.
- Твое проклятие и наказание, - повторил он. - Однако ты ведь теперь
понимаешь, не так ли, кто тебя проклял и кто тебя наказал? Ты понимаешь,
наконец, природу Карраказа?
- Карраказ был моим изобретением. Я наделила жертвенные чаши
Сгинувших силой своего страха перед собой. Никогда не существовало
никакого Злого, Бездушного, созданного из пороков моего народа и
вернувшегося, чтобы уничтожить его. Я страшилась своей Силы, потому что
Секиш заставил меня страшиться ее, и я старалась всем существом своим не
дать себе обрести ее.
- И это, - сказал он, - по нелепой иронии, стояло за всем, что с
тобой случилось. Потому что ты проснулась, обладая Силой, своей
п_о_л_н_о_й_ Силой. Голос, который, как ты воображала, говорил с тобой из
жертвенной чаши, сказал тебе, что ты никогда не сможешь вновь обрести
прежнее величие, пока не найдешь сородича своей души в виде зеленого
Нефрита - поиск, безнадежный поиск. Если б ты продолжала верить в это и
следовать этой инструкции, тебе никогда не понадобилось бы раскрывать
собственную Силу: требования Секиша были бы выполнены. Несмотря на твои
очевидные дары - способность понимать любую речь посредством разновидности
телепатии, способность исцелять самые смертельные заболевания - ты
придумывала оправдания своим достижениям - толпа сама себя исцелила - и
мечтала о Нефрите, которого никогда не смогла бы найти. Явился Дарак, и ты
заживо похоронила себя в его образе жизни, сожалея о своем пропащем
поиске, но не в состоянии вырваться на волю. В стане в ущелье ты
поднималась к прислоненным камням, потому что чувствовала их ауру,
ощущение зла, исходившее от них из-за суеверий разбойников. Оно идеально
соответствовало тому представлению, какое ты создала о самой себе. На
Южной дороге проявилась эмпатия, еще одна часть твоей Силы. Ты видела
вещи, происходившие там в прошлом, ты видела Сгинувших, но видела глазами
их человеческих рабов до такой степени, что тоже перепутала левитацию с
полетом. А потом Ки-ул. Ты пригрозила самой себе молнией у Дорожных ворот,
но руины все равно притягивали тебя.
Он умолк, подталкивая меня своим молчанием.
Я послушно продолжила:
- ...Меня одновременно и отталкивало и влекло, как отталкивало и
влекли по всем местам, которые я могла наделить характером Карраказа. Я
хотела уничтожить саму себя и, одновременно удушаемая личностью Дарака, я
жаждала соединить себя со своим собственным "я" - отрезанной частью меня,
которую я превратила в демона.
- Отсюда и сделка с Карраказом, - сказал он, - а потом твоя попытка
убить Дарака упавшим камнем, когда он встряхнул тебя, выводя из транса.
- А подземный толчок, летящие камни, которые убили Кала и стольких
других людей - это вызвала я?
- Да. С помощью Силы, о которой ты и понятия не имела. Ты подняла
бурю, чтобы уничтожить Дарака и ту жизнь, которую ты вела с ним, чтобы
уничтожить саму себя, если сможешь.
- Но я побоялась, - сказала я.
- В тебе соединилось стремление к смерти и стремление к жизни, -
сказал он. - Это обычно для всех людей. К несчастью, ты обладала
способностью организовать и то, и другое.
- А смерть Дарака в Анкуруме? Она случилась из-за меня?
- Не думаю, - усомнился он, и мне хотелось ему верить. - Ты была
убеждена, что на тебе лежит проклятье, что не может быть никакого счастья
ни для тебя, ни для любого, кого ты полюбишь. Эта убежденность сообщилась
и Дараку с Вазкором, но не прямо через тебя, потому что ты никогда не
говорила им о ней.
Но я вспомнила, как сказала Дараку: "Увидеть мое лицо для тебя
смерть".
Мне хотелось ему верить. Я оттолкнула прочь воспоминание о Дараке и
воспоминание об Асутоо, воине, которого я загипнотизировала и убила, мстя
за Дарака.
- Горное кольцо, - двинулась я дальше, - и Уасти. Благодаря ей моя
ментальная сила возросла. Я думала, она учит меня новым вещам, а не
высвобождает способности, которыми я уже обладала.
- Уасти была хорошей учительницей, - согласился он. - Она заставила
тебя немного заглянуть в себя, увидеть, чем ты могла стать. Останься она в
живых, возможно, ей удалось бы научить тебя самоконтролю.
- Но она умерла. Я правила караванщиками и переправилась через Воду.
Меня убили, а я исцелилась и добралась до Эзланна. И Вазкора.
- Вазкора, - повторил Рарм. - Одного из наихудших твоих учителей. Для
того, чтобы потягаться с ним, ты стала подобной ему. Ты обрела ту гордыню,
которой Секиш заставил тебя страшиться. И даже до Эзланна ты убила на
дороге караванщиков.
- Я всегда думала, - сказала я, - что их смерть была наихудшим моим
преступлением, выходящим даже за пределы всех совершенных мной
преступлений и жестокостей.
- Не суди себя сама, - посоветовал он. - Никому из нас это никогда
хорошо не удается. Я думаю, в то время для себя ты уже стала богиней.
Раньше ты всегда думала, что можешь умереть, однако, ты восстала из могилы
- такое делают только боги. В Городе ты бессознательно привлекла к себе
трех стражей - так же, как неосознанно сделала это в стане разбойников.
- Потому, что часть меня помнила про трех стражей на картинах в
гробнице, символе светской власти. Так же, как я помнила про символический
нож и думала, что он может убить меня.
- Именно, - подтвердил он.
- В Эзланне и Городах пламя, которое я называла Карраказом, не
шевелилось. Оно ни разу не побеспокоило меня. А в Белханноре, чтобы
вызвать грозу, я объединилась с пламенем...
- В первом месте пламя оставило тебя в покое, потому что ты стала,
наконец, слишком сильна - слишком сильна даже для внушенной тебе Секишем
самобоязни. Ты встретилась лицом к лицу с собой и сказала: "Я _е_с_т_ь
все, чем боюсь быть. С тем, что я есть, ничего не поделаешь. От меня это
никак не зависит. Следовательно, я буду наслаждаться и пожинать выгоды
своего превосходства и давить этих муравьев под своей пятой". В Белханноре
не было никакой _с_в_я_з_и_ - ты просто почерпнула дополнительные резервы
Силы, открытые теперь для тебя без установленных тобой же самой барьеров.
Ты была Уастис, Восставшей, богиней Белой пустыни. И, наконец, ты пустила
в ход свою силу против Вазкора - в презрении, потому что он не имел
никакого права разделять с тобой твою гордыню.
- Я убила его, - прошептала я своим белым полуоткрытым рукам.
- Ты убила его, - повторил Рарм, - а потом легла умереть под башней.
- А когда племя нашло меня, моя Сила исчезла. Я не могла даже понять
их речи, не говоря уж о том, чтобы убить их провидца.
- Что было твоим окончательным наказанием самой себя. Ты увидела
себя, обретшей Силу. Ты подтвердила суждения Секиша о тебе. И поэтому
теперь ты полностью заблокировала свои Силы и позволила жестокости племени
завершить твое наказание. Ты страдала, но тебе требовалось и хотелось
страдать. Когда с тобой обращались, как с бесполезной женщиной, дурой и
рабыней, это было действием принцев и принцесс под горой, хлеставших себя
в горестном смирении. Ты оставила своего ребенка не только потому, что он
причинил тебе боль, но и потому, что это было целесообразно. И, наконец,
ты стала зверем в болотах, отгородившись от всякого разумного контакта с
человеком.
- До тех пор, пока черное племя не приняло меня к себе.
- И борьба началась вновь, - сказал Рарм. - Покой, а затем - Книга -
один из тех дневников покаяний, которые тебе давали читать в детстве -
напомнили тебе о поиске Нефрита. Ты отправилась к разрушенным городам на
побережье, и там ты нашла Карраказа; знала, что найдешь, потому что
структура гробницы и место, где стоит жертвенная чаша, были тебе известны.
- Я попыталась полностью уничтожить себя, - сказала я. - Сон смерти,
который я внушила себе. Боролась я отнюдь не с демоном, а сама с собой.
Однако так ужасно! Так реально для меня! Теперь не приходится удивляться,
что Фетлин смог меня спасти. Ведь Сила была направлена только на меня - до
тех пор, пока мы не достигли долины. Я вызвала там землетрясение, так же,
как в Ки-уле?
- Да. Ты всегда была в состоянии привлечь огромные стихийные силы для
собственного подавления.
- Сон, - произнесла я. - Темный покинутый город и красный огонь на
мысе, вдающемся в залив. Погребальный костер, - поняла я. - Мор явился и к
ним тоже. А потом ящер. А потом на берегу - тень корабля и луч света...
- Ты привела нас вниз, - сказал он, - использовала компьютер, чтобы
убить ящера. Одно из немногих твоих действий для самосохранения.
- Почему?
- Наверное, - улыбнулся он, - наверное, ты каким-то образом знала,
что последует все это. У тебя ведь, в конце концов, есть к тому же и дар
предвидения.
В помещении опять воцарилось молчание. Затем он сказал:
- Теперь все твои Силы вернулись. Например, все это время мы общались
без всяких затруднений.
- Браслет, - возразила я. Но когда посмотрела на него, зеленый огонек
не мигал. Я сняла его с запястья. И сказала: - Я теперь понимаю, но еще не
полностью. У меня был один год жизни после детства. Но я гарантировала,
что когда мне доведется родиться вновь, я появлюсь мертвой.
Он встал.
- Ты все еще мертва, - сказал он мне, и я отлично поняла его. Он
подошел ко мне и поднял меня, пока я не оказалась лицом к лицу с ним. - Ты
еще не нашла Нефрит.
Я отвернулась.
- Этого последнего я боюсь.
- Ты знаешь ответ. Ребенком ты знала. Став женщиной, ты заставила
себя забыть. У тебя есть только один путь освободиться.
Из стены перед нами выскользнул серебряный лед зеркала. Оно стояло
передо мной, словно неуязвимый страж, преграждая мне последний путь к
бегству. В нем я увидела наши отражения, темный мужчина, бледная женщина с
прикрытым лицом.
- Прежде, чем я отвел тебя к компьютеру узнать правду обо всем этом,
- сказал он, - та часть тебя, которую ты называла Карраказом, парализовала
и ослепила тебя, чтобы помешать твоему уходу. Теперь ты уничтожила этого
убийцу, и тебе больше нельзя прятаться от действительности, - он умолк. И
поставил меня впереди себя перед блистающим высоким зеркалом. - Сними
маску, - приказал он.
Мои руки немного поднялись, запнулись и упали обратно.
Он держал меня на месте.
- Сними маску.
Мои руки двинулись к шее, вверх к линии волос, где заканчивалось
черное надлобье шайрина. Мои руки застыли и оцепенели и не желали ничего
больше делать.
- Не могу, - простонала я. - Безобразие, как зверь...
- Нефрит, - напомнил он. - _Н_е_ф_р_и_т_.
- Да, - сказала я. Я закричала на отражение, словно оно теперь было
моим врагом. Я содрала и сорвала шайрин с кожи, и моя кожа задышала,
воздух ударил, словно снег, по моему лицу. Но я не могла вынести взгляда
на то, что зияло передо мной. И закрыла лицо ладонями.
Я припадала к полу, обхватив одной рукой голову, прижавшись
подбородком к груди.
- Нет, - заявил он. Опустившись позади меня на колени, он оторвал мои
пальцы от лица, а когда я заменила их другой рукой, он отнял и ее тоже. И
держал мои руки прижатыми к бокам. Лицо его оказалось напротив моего,
когда я попыталась уткнуться себе в грудь.
- Посмотри, - приказал он. - Посмотри.
Было в его голосе что-то такое - отчасти смех, отчасти горькая
