протестующий голос Тощего. Но Лъину было не до того. Атом меди он,
конечно, изобразил правильно, однако наука землян делает еще только первые
шаги, они слишком мало знают о строении атома, им не разобраться в его
чертежах.
Писать химические формулы? Реакции, которые исключат один за другим
все элементы, кроме меди? Будь они химиками, они, может, и поняли бы, но
даже Тощий знает слишком мало. И все же какой-то выход должен быть, разве
что на Земле вовсе нет меди. Уж наверно, Великие, которых земляне называют
богом, не отозвались бы на мольбы многих поколений злой насмешкой. Выход
есть - и, пока пришельцы спят, Лъин его найдет, хотя бы в поисках ключа
пришлось перерыть все древние свитки.
Несколько часов спустя, вновь полный надежд, он устало брел по долине
к земному кораблю. Найденное решение оказалось простым. Все элементы
объединяются по семействам и классам. Тощий упоминал о натрии - даже по
самым примитивным таблицам, какими, несомненно, пользуются на Земле, можно
установить, что натрий и медь относятся к одному семейству. А главное, по
простейшей теории, наверняка доступной народу, уже строящему космические
ракеты, атомный номер меди - двадцать девять.
Оба люка были открыты, Лъин проскользнул внутрь, безошибочно
определяя направление по колеблющимся, смутным мыслям спящих людей. Дошел
до них - и остановился в сомнении. Он ведь не знает их обычаев, но уже
убедился: то, что для его народа было истиной, далеко не всегда правильно
для землян. Вдруг им не понравится, если он их разбудит? В нем боролись
учтивость и нетерпение; наконец он присел на корточки на металлическом
полу, крепко сжимая древний свиток и принюхиваясь к окружающим металлам.
Меди здесь не было, но он и не надеялся так просто найти столь редкий
элемент; впрочем, тут были и такие, которых он совсем не мог определить, -
должно быть, из тяжелых, какие на Луне почти не существуют.
Толстяк что-то пробурчал, замахал руками, зевнул и сел, еще толком не
проснувшись. Его мысли полны были кем-то с Земли, в ком присутствовало
женское начало (которого, как уже заметил Лъин, оба гостя были лишены), и
еще тем, что станет делать он, Толстяк, "когда разбогатеет". Лъин живо
заинтересовался изображениями этой мысли, но потом спохватился: тут явно
секреты, не следует в них проникать без спроса. Он отвел свой ум, и
тогда-то землянин его заметил.
Спросонья Толстяк Уэлш всегда бывал не в духе. Он вскочил, зашарил
вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого.
- Ах ты, подлая обезьяна! - взревел он. - Чего шныряешь? Вздумал нас
прирезать?
Лъин взвизгнул и увернулся от удара, который расплющил бы его в
лепешку; непонятно, в чем он провинился, но безопаснее уйти. Физический
страх был ему незнаком, слишком много поколений жило и умерло, не нуждаясь
в этом чувстве. Но его ошеломило открытие, что пришельцы способны убить
мыслящее существо. Неужели на Земле жизнь ничего не стоит?
- Эй, брось! Прекрати! - Шум разбудил Тощего; Лъин мельком оглянулся:
Тощий сзади схватил Толстяка и не давал шевельнуть рукой. - Полегче,
слышишь! Что у вас тут?
Но Толстяк уже окончательно проснулся и остывал. Выпустил из рук
металлический брус, криво усмехнулся.
- Сам не знаю. Может, он ничего худого и не задумал, только я
проснулся - вижу, он сидит, пялит на меня глаза, а в руках железка, ну,
мне и показалось - он хочет перерезать мне глотку или вроде того. Я уже
очухался. Поди сюда, обезьяна, не бойся.
Тощий выпустил его и кивнул Лъину:
- Да-да, приятель, не уходи. У Толстяка свои заскоки насчет людей и
нелюдей, но в общем-то он добрый. Будь хорошей собачкой, и он не станет
пинать тебя ногами, даже за ухом почешет.
- Чушь! - Толстяк ухмылялся, добродушие вернулось к нему. Он понимал,
что Тощий острит, но не обижался. Марсияшки, обезьяны... ясно, они не
люди, с ними и разговор другой, ничего плохого тут нет. - Что ты притащил,
обезьяна? Опять картинки, в которых никакого смысла нету?
Лъин кивнул, подражая их жесту, означающему согласие, и протянул
свиток Тощему. Толстяк держится уже не враждебно, однако неясно, чего от
него ждать, а Тощему, видимо, интересно.
- Надеюсь, в картинках много смысла. Вот Нра - двадцать девятый, под
натрием.
- Периодическая таблица, - сказал Тощий Толстяку. - По крайней мере,
похоже. Дай-ка мне справочник. Гм-м. Под натрием, номер двадцать девять.
Натрий, калий, медь. Двадцать девятый, все правильно. Это оно и есть, Лин?
Глаза Лъина сверкали торжеством. Благодарение Великим!
- Да, это медь. Может быть, у вас найдется? Хотя бы один грамм?
- Пожалуйста, хоть тысячу граммов. По твоим понятиям, у нас ее до
отвала. Бери сколько угодно.
И тут вмешался Толстяк.
- Ясно, обезьяна, у нас есть медь, если это ты по ней хныкал. А чем
заплатишь?
- Заплатишь?
- Ясно. Что дашь в обмен? Мы помогаем тебе, а ты нам - справедливо?
Лъину это не приходило в голову, - но как будто справедливо. Только
что же он может им дать? И тут он понял, что у землянина на уме. За медь
ему, Лъину, придется работать: выкапывать и очищать радиоактивные
вещества, с таким трудом созданные в пору, когда строилось убежище;
вещества, дающие тепло и свет, нарочно преобразованные так, чтобы утолять
все нужды племени, которому предстояло жить в кратере. А потом работать
придется его сыновьям и сыновьям сыновей, добывать руду, выбиваться из сил
ради Земли, и за это им будут платить медью - в обрез, только-только чтобы
Земле хватало рудокопов. Мозг Толстяка снова захлестнули мечты о том
земном создании. И ради этого он готов обречь целый народ прозябать без
гордости, без надежд, без свершений. Непостижимо! На Земле так много людей
- для чего им обращать Лъина в раба?
И рабство - это еще не все. В конце концов Земля пресытится
радиоактивными материалами, либо, как ни велики запасы, они иссякнут - и
нечем будет поддерживать жизнь... так или иначе - впереди гибель. Лъин
содрогнулся: слишком страшный навязывают выбор.
Тощий опустил руку ему на плечо.
- Толстяк немного путает, Лин. Верно, Толстяк?
Пальцы Тощего сжимали что-то... "Оружие", - смутно понял Лъин. Второй
землянин поежился, но усмешка не сходила с его лица.
- Дурень ты, Тощий. Чокнутый. Может, ты и веришь в эту дребедень -
что все люди и нелюди равны, но не убьешь же ты меня из-за этого. А я
человек старых взглядов, я свою медь задаром не отдам.
Тощий вдруг тоже усмехнулся и спрятал оружие.
- Ну и не отдавай. Лин получит мою долю. Меди у нас вдосталь, без
некоторых вещей мы вполне обойдемся. И не забывай - четверть всего, что
есть на корабле, моя.
На это в мыслях Толстяка не нашлось ответа. Он подумал немного и
пожал плечами. Тощий прав: своему паю он хозяин. Ну и пусть...
- Ладно, воля твоя. Я тебе помогу раскопать, что у нас есть
подходящего. Может, взять ту проволоку, знаешь, в ларе в машинном
отделении?
Лъин молча смотрел, как они отперли небольшой ящик и стали там
рыться; половина его ума изучала механизмы и управление, вторая половина
ликовала: медь! И не какая-то горсточка, а столько, сколько он в силах
унести! Чистая медь, которую так легко превратить в съедобный купорос при
помощи кислот - он еще раньше их приготовил, когда пытался добыть медь
здесь, у себя. Через год кратер вновь будет полон жизни. Он оставит
триста, а может быть, и четыреста сыновей, и у них будут еще и еще
потомки!
Одна деталь схемы сцепления, которую он изучал, заставила Лъина
перенести центр тяжести на половину ума, занятую окружающими механизмами;
он потянул Тощего за штанину.
- Это... вот это... не годится, да?
- А? Да, тут что-то разладилось. Потому нас к тебе и занесло, друг. А
что?
- Тогда без радиоактивных. Я могу платить. Я исправлю. - На миг его
взяло сомнение. - Это ведь тоже значит платить, да?
Толстяк вытащил из ящика большой моток чудесной, душистой проволоки,
утер пот со лба и кивнул.
- Верно, это была бы плата, только ты эти штуки не тронь. Они и так
ни к черту не годятся, и, может, Тощий даже не сумеет исправить.
- Я могу исправить.
- Ну да. Ты в каких академиях обучался электронике? В этом мотке
двести футов, стало быть, на его долю пятьдесят. Ты что же, Тощий, свою
всю ему отдашь?
- Да, пожалуй. - Тощий почти не следил за тем, как Толстяк отмерял и
резал проволоку, с сомнением смотрел он на Лъина. - Слушай, Лин, а ты в
таких вещах разбираешься? Ионный двигатель - штука не простая, в схеме
питания черт ногу сломит. С чего ты взял, что сумеешь починить инжектор?
Разве у вашего народа были такие корабли и ты изучал чертежи?
Мучительно подыскивая слова, Лъин попытался объяснить. Нет, у его
народа ничего похожего не было, атомные устройства работали по-другому,
ведь на Луне урана почти нет, и энергию атома использовали
непосредственно. Но принципы ему ясны уже из того, что он видит со
стороны: он прямо в голове чувствует, как что должно работать.
- Я чувствую. Когда я только-только вырос, я уже мог это исправить.
Записи и чертежи я все прочел, но главное не что я изучал, а как я думаю.
Триста миллионов лет мой народ все это изучал, а теперь я просто чувствую.
- Триста миллионов лет! Когда ты сказал, что прямо сроду умеешь и
говорить, и читать, я понял. Это ваше племя очень старое, но чтоб так... У
нас тогда еще динозавры бегали!
- Да, мои предки видели таких зверей на вашей планете, - серьезно
подтвердил Лъин. - Так я буду чинить?
Тощий растерянно мотнул головой и молча передал Лъину инструменты.
- Слышишь, Толстяк? Триста миллионов лет, и почти все это время они
были далеко впереди нас теперешних. Ты только подумай! Мы были еще так,
букашки, кормились динозавровыми яйцами, а эти уже летали с планеты на
планету! Подолгу, наверно, нигде не оставались: сила тяжести для них
вшестеро выше нормальной. А своя планета маленькая, воздух не удержала,
пришлось зарыться в яму... вот и остался от них от всех один Лин!
- И поэтому он механик?
- У него инстинкт. Знаешь, какие инстинкты за такой срок развились у
животных и у насекомых? У него чутье на механизмы - может, он и не знает,
что это за машина, но чует, как она должна работать. Да еще прикинь,
сколько он мне научных записей показывал и сколько всего, наверно,
перечитал... я думаю, нет на свете такой машины, с которой он бы не
сладил.
Толстяк решил, что спорить нет смысла. Либо эта обезьяна все
исправит, либо им отсюда не выбраться. Лъин взял кусачки, отключил все
контакты пульта управления и теперь обстоятельно, деталь за деталью,
разбирал его. С необычайной ловкостью расцеплял провода, извлекал
электронные лампы, разъединял трансформаторы.
Лъину ничего не стоило в этом разобраться. Земляне получают энергию
из атомного топлива - используют определенные свойства ионизированного
вещества, регулируют скорость ионизации, а затем реактивная струя через
дюзы с большой скоростью выбрасывается наружу. Простейшая задача по
электронике - управляемая реакция.
Маленькими проворными руками он виток за витком свернул проволоку в
спираль, свернул вторую, между ними поместил электронную лампу. Вокруг
этого узла появились еще спирали и лампы, затем длинная трубка - фидер,
Лъин соединил ее с трубопроводом, подающим смесь для ионизации, укрепил
шину. Инжекторы оказались излишне сложны, но их он трогать не стал,
годятся и так. На все вместе не ушло и пятнадцати минут.
- Будет работать. Только в первый раз включайте осторожно. Теперь это
