тягой к прогрессу? "Немхерес" -- прогрессивный винный напиток?
А что? Бредово? Да, бредово! Но могут клюнуть. Идиотам надо
делать идиотские предложения! У них своя логика. Значит, нужно,
так сказать, в свете последних решений, уложиться в
непонятно-какую деятельность Миира, то есть эту дурацкую
контору при желании можно сделать существенным пайщиком.
Пока Александр Иванович обнаруживал в себе способность
нестандартно мыслить в ситуациях c идиотскими конторами, за
дверью бухгалтерии раздавались битте-дриттовские возгласы.
-- А вы меня буржуями не стращайте! Я в Миире главбух со
дня основания! Счетовод вшивый! Вы и полушки не стоите!
Буржуйчик вы недорезанный, Платон Миронович! Происхожденьецем
своим, прямо скажу, не блещете!
-- А вы, Павел Жиянович, торговлишку при нэпе имели и
насчет социализму скептически были настроены!
-- Это я-то скептически?
-- Ну не я же!
-- Нэп -- это полная утопия!
Слово "утопия" было сказано c ударением на последнем
слоге.
-- Это вы сейчас рветесь, а внутри вас нэпманишко сидит!
Знайте, звякните на меня доносом -- я вас тоже не пощажу!
И тогда главбух Миира выловил из своей души слово, которое
уже давно тяжелило его сердце:
-- Умалишенец!
-- Нэпман двурогий!
-- Хватит, Платон Миронович, в бухгалтерии детсадовщиной
заниматься! Хватит. Лучше работайте лучше!
-- А я что, по-вашему, делаю? Вечно вы, товарищ
Ксенофонтов, меня зажимаете, вот мы и ссоримся c вами. А ссора,
сами знаете, дело поганое, в наше время ни к чему хорошему не
приводящее...
-- Знаете что?..
Из дальнейшей беседы главбуха и счетовода Корейко
почерпнул для себя весьма важные сведения: расчетный счет Миира
оформлен в Моссоцбанке, в том самом здании, которое находится
на углу Маросейки и Старосадского переулка.
Но вот в коридоре показались двое. Первый -- мужчина
средних лет c атласным подбородком, бодрым казацким чубом и
лобиком типа "Я человек положительный, но c характером!";
второй -- мужчина закатных лет c байковым подбородком,
трехволосной прической и лобиком типа "Я человек благородный и
требую, чтобы все поступали благородно". Первый был не кто
иной, как Пахом Феофилактович Иванов, а второй -- Парфен
Ферапонтович Сидоров. Председатели маршевой походкой подошли к
резной двери и, искрясь и сияя, обменялись приглашениями:
-- Прошу вас, Пахом Феофилактович!
-- Ну уж нет, только после вас, Парфен Ферапонтович!
-- Да как же это возможно? После вас! Только после вас!
-- Окажите любезность, Парфен Ферапонтович, прошу вас!
Корейко подбежал к председателям.
-- Товарищи, я к вам курьером из Немешаевска...
-- А у вас назначено, товарищ? -- одновременно спросили
председатели.
-- Так я...
-- Не назначено? -- шмыгнув носом, фыркнул Пахом
Феофилактович.
-- Запишитесь у секретаря! -- учтиво добавил Парфен
Ферапонтович.
И председатели, помрачнев, друг за другом вошли в
приемную.
-- Что ж вы, дорогая?.. -- строго проговорил товарищ
Иванов, обращаясь к секретарше.
-- Не записали товарища на прием? -- не менее строго
добавил товарищ Сидоров.
-- Он к нам аж из Немешаевска прибыл... -- прерывисто
мурлыкнул Иванов.
-- А вы его в коридоре держите! -- подпел звонким тенорком
Сидоров.
C этими замечаниями довольные председатели разошлись по
своим кабинетам.
Когда c формальностями было покончено, Александр Иванович
открыл дверь c табличкой "Иванов".
-- Разрешите?
-- Проходите, товарищ...
-- Корейко Александр Иванович.
-- Прошу вас, товарищ Корейко... Одну минуточку.
Корейко сел в кресло c неудобной резной спинкой и
некоторое время сидел, устремив свои глаза в потолок.
"Положительный" председатель корпел за огромным письменным
столом, заваленным конторскими книгами, и вскрывал конверт,
равный по величине детскому гробику.
-- Я к вам курьером из Немешаевска...
-- Это я уже слышал, товарищ...
-- Корейко.
-- Товарищ Корейко... По какому делу?
Пахом Феофилактович отложил конверт и достал из кармана
плоскую коробку c папиросами "Кавказ".
-- Хотим предложить вам стать пайщиками акционерного
общества "Немхерес".
-- Пайщиками?
-- Общество будет производить великолепное вино
"Немешаевский херес".
-- Хм...
-- Это будет лучшее вино в республике!
-- А почему вы выбрали именно Миир?
-- Для нас это великая честь работать c такой
организацией, как Миир!
-- Да, Миир -- это силища!
-- Вот и я говорю, кто как не Миир поможет организовать в
республике производство хереса на высокосоциалистическом
уровне! Сами взгляните...
Корейко достал "Немешаевскую правду" c фицнеровской
рекламной статьей.
-- Согласовано? -- поинтересовался председатель.
-- Все как полагается, -- кивнул Корейко.
-- А-а, тогда это совсем другой разговор! -- воскликнул
председатель, затем помолчал и восхищенно добавил: -- Ах какое
нужное дело вы задумали, товарищ...
-- Корейко. Я...
Александр Иванович хотел было в розовых тонах обрисовать
производство немешаевского хереса, но хозяин кабинета вдруг
разродился речью:
-- Как это прекрасно, товарищ Корейко! И правильно, что
пришли в Миир. К кому как не к нам? Мы, товарищ Корейко,
работаем на голом энтузиазме! (Тут он затянулся папиросой.)
Один из показателей мощи социализма -- это Миир! Приятно, что
немешаевцы тоже не отстают! Вы, товарищ, правильно сделали, что
к нам пришли. (Тут он затянулся папиросой еще раз.) К нам даже
негры приезжали. Мы им такой размах показали, что они побелели
от зависти! Не верите? Мы, миировцы, зря словами не швыряемся!
В три рефрена -- нате, в два -- о чем разговор! Наша
деятельность до того кипуча, что мы в состоянии выполнить план
даже в один рефрен! Не верите?
"Чем же, черт возьми, они занимаются?" -- думал Корейко.
-- В настоящее время вы что производите?
Курьеру пришлось выслушать целый поток учрежденческих
слов.
-- Конечно производим! -- казацкий чубик от волнения
дрожал. -- Мы еще поглядим, кто кого! Это я насчет Тиира.
Соревноваться, энтузиасты несостоявшиеся, c нами решили! Это c
ихним-то коллективом, напичканным старослужащими, по которым
Соловки плачут! Предлагали организовать на Арбате вкусовое
предприятие "Шницель и компот". Представляете? Говорят, что это
актуально, дескать, плохо это, когда столовые мособщепита
проглатывают посетителей в свои малоаппетитные пасти лишь по
средам и выходным дням. Ну это же враки!.. Так значит,
говорите, "Немхерес"? Ну что же, велико, велико и бескорыстно,
а главное -- радует! Поможем! А как не помочь?! Мы c вами
теперь так махнем вперед, что оглянуться не успеем, как в
третьей пятилетке окажемся!
Далее "положительный" председатель, довольный собой,
захихикал и протянул такую гряду предложений c
присоединительными членами и отуманивающими голову
социалистическими вокабулами, что челюсть у Александра
Ивановича отвисла, он приосанился и начал со снисходительным
любопытством озираться по сторонам. Но в какой-то момент
председатель запнулся, после чего чмокнул губами, сощурился,
потом со вздохом спросил:
-- А у Парфена Ферапонтовича вы уже были?
-- У товарища Сидорова? Нет, еще не был.
-- Без его согласия пойтить вам навстречу никак не могу.
-- Так... это...
-- Идите, идите к товарищу Сидорову! -- широкой, как стол,
улыбкой "положительный" товарищ Иванов благославлял
немешаевского курьера.
Долго ли, коротко ли, но пока шел этот разговор в кабинете
"благородного" товарища Сидорова никаких разговоров не было.
Товарищу Сидорову было не до разговоров. Товарищ Сидоров
занимался весьма серьезным делом. Посему, в то время как
"положительный" распылялся перед немешаевским курьером,
"благородный", достав из стола плотный лист бумаги, писал
письмо, в котором ему надлежало разъяснить, при каких это
обстоятельствах миировский трудовой коллектив строит социализм.
Письмо было адресовано в Моссовет, поэтому Парфен Ферапонтович
волновался необычайно. Перо вертелось между пальцами,
выскальзывало, натирало мозоль. Зачерпнув очередную порцию
чернил, "благородный" председатель поднес руку к пустой голове,
задумался и, поймав мысль, написал косым брызгающим почерком:
"Миир -- это такая силища, которая..."
Можно догадаться, что приход курьера из славного
пролетарского захолустья был некстати.
-- Разрешите?
-- Ну что ж вы делаете?!
-- А что такое?
-- Вы... Вы...
-- Я к вам курьером из Немешаевска.
Товарищ Сидоров был уверен, что в его голове плеснулась
еще одна мысль, но ее поймать он не успел, поэтому c досадой
спросил:
-- Вы по какому вопросу?
В кабинете стоял профкомовский запах. Курьер плюхнулся
возле председательского стола в глубокое кресло и увесистыми
лозунговыми словами объяснил второму председателю цель своего
визита.
-- Как вы говорите? -- выслушав посетителя, Парфен
Ферапонтович тер рукой то место, где когда-то была шевелюра. --
"Немхерес"? Очень хорошо! (Тут он ударил ладонью по столу.) А
ведь это замечательно! Да вы, подарок, дорогой товарищ! Теперь
несомненно Миир c общественных высот сделает стремительный
рывок к солнцу!
Далее "благородный" председатель, довольный собой,
захихикал и выпалил такую плеяду заковыристых выражений и
междометий c облапошивающими голову терминами, что у Александра
Ивановича задергались мочки ушей. Но в какой-то момент
председатель запнулся, после чего пару раз чмокнул губами,
сощурился, потом со вздохом спросил:
-- У Пахома Феофилактовича вы были?
-- У товарища Иванова?
-- У него.
-- Пахом Феофилактович ничего не имеет против, если вы
"за".
-- А это в его манере! Он человек c бюрократической
сумасшедшинкой! -- "Благородный" вышел из-за стола и
приблизился к посетителю. -- Ну что ж, тогда будем созывать
правление, будем совещаться, -- прикладывая руки к груди,
торжественно объявил председатель. -- Будем заседать. Оставьте
ваши бумаги у секретаря и зайдите завтра.
-- Так.. это... -- пролепетал Корейко, удивленный таким
скорым решением дела. -- Завтра?
-- Конечно же, завтра! -- сердечно пожав руку,
"благородный" товарищ Сидоров проводил до двери немешаевского
курьера.
Курьер скорым шагом выбрался на улицу.
В 17.00 наиболее ответственные работники Миира сошлись на
важное, экстренное совещание. За обширным столом из красного
дерева заседали: Пахом Феофилактович и Парфен Ферапонтович,
главбух Павел Жиянович Ксенофонтов, важная персона --
ангел-хранитель большой и круглой печати товарищ Рыбкин-Мяскин,
товарищ Любомиров и Аида Васильевна Конкорднева-Златова, у
которой, как известно, можно было получить тяпки, чулки и
носки, рысистый консультант Александр Иванович Осипенко, а
также, плохо отозвавшийся о Корейко сероглазый тип Барбосов.
Обсуждался вопрос о выговоре товарищу Вражкину и -- c
волнением -- предложение немешаевских товарищей об организации
производства в стране высококачественного хереса. C докладом о
необходимости объявить выговор товарищу Вражкину выступил
председатель Иванов. Выговор Вражкину объявили. Председатель
Сидоров произнес речь по поводу хереса. На херес тоже
отреагировали положительно.
На следующее утро, когда контору о двух председателях
