прокуратуре у кабинета следователя, а в тенистой аллее парка.
- Не ожидал вас здесь встретить, случилось что-то еще? - спросил он.
- Что-то еще, - передразнила его Аня, - сука ты, Лева.
- Анна! - Наташа взяла Леву за руку, хотела его защитить.
- И ты сука! - выпалила Аня.
- Анна! - Наташа встала между Левой и девушкой, словно разнимая
дерущихся. Лева взял ее за локти и отодвинул.
- Здесь прокуратура, - сказал он, удивляясь собственному спокойствию.
- Испугал!
- Я только напоминаю, Аня, - сказал Лева, пожимая плечами. - Стыдно и
нехорошо.
Девушка хотела ответить, дерзко взглянула на Леву, лишь вздохнула,
вдруг как-то съежилась, забилась в угол дивана.
Лева кивнул Наташе и вошел в кабинет. Присутствие здесь Крошина уже
не удивило инспектора.
- Здравствуйте, начальник, - пророкотал следователь и сделал вид,
будто собирается вылезти из-за стола. - Здравствуйте, - повторил он и
протянул свою огромную руку.
- Добрый день, Николай Тимофеевич, - сказал Лева, отвечая на могучее
рукопожатие.
Крошин, поднявшись при входе Гурова, стоял и, сдержанно улыбаясь,
смотрел на следователя и инспектора, словно говорил: "Понимаю, работа у
вас тяжелая, почему бы и не пошутить, ничего, ничего, я подожду".
- Сядьте, Александр Александрович, - следователь махнул на Крошина
рукой, - и ты, дружок, садись. Вы знакомы, насколько мне известно. Скажу
вам по секрету, вы друг о друге одинаково высокого мнения.
В спокойной улыбке Крошина появилось удовлетворение.
Лева пришел в момент церемоний подписания протокола допроса. Крошин
внимательно, но без придирок перечитал записанное следователем, поставил
подпись под страницей, в конце четким почерком быстро написал: "Записано с
моих слов верно, мной прочитано, добавлений не имею".
- Спасибо, Александр Александрович, - следователь взял протокол, - у
меня к вам просьба.
- Пожалуйста, - Крошин чуть заметно склонил голову.
- Желательно нашу беседу сохранить, так сказать...
- Конечно, - Крошин пожал плечами. - Я не болтлив.
- Бывает, знаете ли, так, ради красного словца. С девочками также
проведите разъяснительную беседу. - Следователь кивнул на дверь. -
"Писатель" Шатров собрал еще не весь материал. Вы меня понимаете?
Крошин кивнул.
- Безусловно. Не подумайте, что я торгуюсь, Николай Тимофеевич. Об
убийстве и нашем приятеле, - он поклонился Гурову, - я никому не скажу ни
слова. Девочки тоже, я гарантирую. Однако, если у вас есть возможность и
служебный долг вам позволяет, не сообщайте о случившемся мне на работу.
Лева следил за беседой, стараясь не выдать свою растерянность и
неосведомленность, прилагал максимум усилий, чтобы сохранить умный вид.
- Зачем бы мне писать вам на работу, да и о чем? - следователь тяжело
отодвинул кресло и поднялся, давая недвусмысленно понять, что разговор
окончен.
- Деньги-то Николаю дал я, - Крошин встал, подождал, пока хозяин
кабинета протянет ему руку. Прощаясь, добавил: - Такой факт можно
истолковать по-разному. Спасибо и до свидания. Лев Иванович, - он
повернулся к Гурову, - я перед вами несколько виноват, вы тут узнаете, так
не серчайте. Заглядывайте, поболтаем за лошадок.
Лева молча кивнул. Когда Крошин вышел, взял его протокол допроса,
увидев в графе, привлекался ли к судебной ответственности, запись "не
привлекался", сказал:
- Не знаю, как в остальном, но здесь он соврал.
- Не надо о людях думать плохо, дружок, - следователь налил стакан
воды, посмотрел на свет и, смакуя, выпил. - Александр Александрович не
скрыл, что находился под следствием, запись же в протоколе сделал я. Чтобы
тебе не гадать, а мне не превращаться в рассказчика, ты все это прочти.
Позже обсудим. - Он положил перед Левой три протокола допроса и, вытирая
пот, удалился из кабинета.
Суммируя прочитанное, отбросив скучные, но обязательные при допросах
подробности. Лева узнал, что сегодня в семь утра к дежурному по Управлению
уголовного розыска обратилась гражданка Лихарева Наталья Николаевна.
Дежурный Наташу выслушал, позвонил полковнику Турилину, который приказал
отвезти девушку в прокуратуру города к старшему следователю по особо
важным делам Николаю Тимофеевичу Зайцеву. Допросив девушку, следователь
пригласил к себе Анну Полякову и Александра Александровича Крошина.
Лева читал протоколы по порядку.
"Вчера вечером, примерно около двадцати одного часа, - рассказывала
Наташа, - ко мне в квартиру, которую я временно снимаю, пришли мои
знакомые: инженер Крошин и конюх ипподрома Николай Кунин, последний
находился в очень возбужденном состоянии. У меня в это время находилась
моя подруга, студентка университета Аня Полякова. Крошин попросил меня
сварить кофе и не мешать, так как им нужно поговорить. Мужчины принесли с
собой бутылку коньяка, они расположились в комнате, а мы с Аней остались
на кухне, где я гладила. Дверь в комнату плотно не закрывается, а дверь на
кухню мы с Аней умышленно оставили открытой, так как хотели знать, о чем
будут говорить мужчины. Крошин говорил негромко, он обычно так
разговаривает, Николай же говорил очень громко, порой даже кричал, и я
слышала все отчетливо. В основном говорил Николай, Крошин лишь его
успокаивал. Из слов конюха я поняла, что писатель, который ходит к ним на
конюшню, совсем не писатель, а работник уголовного розыска. Николай давно
подозревал, а сегодня сам увидел удостоверение писателя, где черным по
белому написано, что старший лейтенант милиции Гуров Лев Иванович состоит
на службе в Управлении уголовного розыска.
Вопрос: Вы удивились словам Николая Кунина?
Ответ: Нет. Я не удивилась, больше испугалась.
Вопрос: Почему вы не удивились?
Ответ: Последнюю неделю Николай нервничал, из отдельных фраз,
сказанных им Крошину, я поняла, что в смерти наездника Логинова виновата
не лошадь, Логинова убили. Николай волновался и просил Крошина узнать,
действительно ли появившийся на конюшне парень писатель, или он работник
милиции. Крошин обещал Николаю выполнить его просьбу и просил меня, а
когда я отказалась, - Аню позвонить в уголовный розыск.
Вопрос: Крошин давал вам телефон?
Ответ: Нет, не давал.
Вопрос: Что было дальше?
Ответ: Я отнесла в комнату кофе, Николай и Крошин говорили, не
стесняясь моего присутствия. Николай говорил о необходимости срочно
скрыться и просил у Крошина денег. Тот убеждал Николая, что уходить в
нелегалы, он так и выразился, глупо, раз напали на след, лучше явиться с
повинной. Найдут все равно, а наказание совершенно разное. Николай не
соглашался, продолжал просить деньги, Крошин не давал, говорил: во-первых,
у меня нет, ты мне и так много должен, во-вторых, я тебе не дам в любом
случае, так как это карается законом. Между ними началась ссора, Николай
струсил и отступил. Я заявила, чтобы они немедленно оба уходили, так как я
живу без прописки и не хочу попадать в историю.
Вопрос: А раньше вы не понимали, что уже попали в историю?
Ответ: Нет. Я же не знала, что Логинова убил Николай.
Вопрос: А теперь знаете?
Ответ: Да, он сам вчера вечером сказал.
Вопрос: Он говорил о каких-либо подробностях убийства?
Ответ: Нет. Затем пришла Аня. Она тоже стала уговаривать Николая
явиться с повинной. Он отказывался, оскорблял нас, требовал денег. У нас с
Аней денег нет, а Крошин сказал: "Денег не дам, если до утра не явишься с
повинной, я первый сообщу о тебе". Николай забрал начатую бутылку коньяка,
обругал нас и ушел.
Вопрос: Он ушел один?
Ответ: Да. Мы трое остались. Я хотела сразу пойти в милицию, но Аня и
Крошин отговаривали меня. Говорили, что Николай одумается и явится сам,
нечестно лишать человека последнего шанса. Мы договорились в десять утра
собраться у меня и вместе, если Николай скроется, идти в милицию.
Вопрос: Как вы собирались узнать, скрылся Кунин или явился с
повинной?
Ответ: Позвонить сначала на конюшню, узнать, на работе он или нет,
затем позвонить в милицию и узнать там.
Вопрос: Во сколько часов ушел от вас Кунин?
Ответ: Точно я не помню, примерно около двадцати трех часов. Мы
сидели вместе около часа, затем Крошин и Аня ушли, он собирался отвезти ее
домой. Всю ночь я не могла заснуть и в пять утра пошла погулять. Я долго
стояла в сквере у здания Управления внутренних дел, наконец решилась и
обратилась к дежурному.
Вопрос: Почему вы не дождались десяти часов и своих приятелей?
Ответ: Я боялась, что Аня и Крошин вновь начнут меня убеждать не
заявлять в милицию".
Протокол допроса Анны содержал примерно то же самое, только имелось
добавление, что в субботу восемнадцатого июля к ней утром заехал Крошин,
они вышли на улицу, зашли в будку телефона-автомата, сначала Крошин
куда-то позвонил, затем объяснил Ане, как надо разговаривать, и попросил
постараться узнать голос. Крошин набрал номер и передал ей трубку, она
говорила, как велел Крошин, но голос не узнала, ведь слышала она писателя
лишь однажды и всего несколько слов. Согласилась же она на эту проделку,
так как любит розыгрыши, кроме того, ей хотелось сбить спесь с этого
парня, уж больно он заносчиво держался. Да, один раз Крошин взял у нее
трубку и слушал сам, но лишь пожал плечами, тоже ничего не понял. В
понедельник Аня сама вызвалась сходить в редакцию журнала и узнать,
работает там Лев Шатров или нет.
Протокол допроса Крошина был значительно обширнее и, кроме фактов уже
известных, содержал следующее.
Знакомы Крошин и Кунин около трех лет, близких отношений никогда не
поддерживали, изредка обменивались информацией о лошадях. На ипподроме
подобных знакомых у Крошина множество. Этой весной Николай начал ухаживать
за подругой Наташи, они познакомились на ипподроме. В мае Николай
предупредил Крошина, что явный фаворит одного из заездов разладился и
вполне может проиграть. В результате Крошин довольно крупно выиграл, и,
когда в начале июля Николай попросил у Крошина взаймы двести рублей,
последний не счел возможным отказать и деньги дал.
Он понял, деньги Николаю необходимы для игры, но спрашивать ничего не
стал, считал конюха знатоком скверным, игроком авантюрным, да и не принято
выведывать намерения, захочет, скажет сам. Николай молчал, Крошин не
спрашивал. Двенадцатого июля, в воскресенье, перед началом состязаний
Николай забежал на трибуны, он был чем-то сильно взволнован, от него уже
попахивало спиртным, он шел из ресторана, где купил бутылку коньяка.
Крошин от выпивки отказался. Николай убежал на конюшню. Заезды
складывались очень интересно, Крошин забыл о конюхе. Когда же начался
заезд, в котором участвовал Логинов на Гладиаторе, Крошин увидел, как
странно ведет бег старый наездник, и решил, что наездник с конюхом
"пустили заезд налево". Крошин мысленно обругал Николая, мог бы и
предупредить, ведь деньги на игру получил. Когда же Логинов все-таки
выиграл, Крошин посмеялся и забыл, правда, платили в одинаре за
Гладиатора, которого "играл" весь ипподром, три рубля, что несколько
удивило его. Двести рублей, поставленные против фаворита, не могли так
поднять ставку. Значит, либо Николай занял не только у меня, решил Крошин,
либо конюх подключил к своей неудачной махинации кого-то еще. В
воскресенье Николай на трибунах больше не появился. Крошин надеялся
увидеть его теперь не скоро, проигрался парень, денег у него нет, будет
скрываться. Николай приехал к Крошину домой вечером в понедельник, конюх
